Ольга Тарасевич - Крест Евфросинии Полоцкой

– И что с ней потом стало?

– Не знаю. Надеюсь, хватило ей сил пойти к батюшке. Сам человек уже не может справиться с нечистым. И у священника часто сразу не получается беса изгнать. Противится этому бес.

– Вот-вот, – с жаром заговорила Вронская. – Со мной тоже так было. В церковь вчера еле доехала. Сегодня к вам на встречу так не хотелось идти. Противится эта гадость, совершенно точно противится!

– Это другое, – твердо сказал отец Алексей. – Это препятствия. Но не плен. Зачем-то было нужно, чтобы вы в церковь пришли.

– Живу плохо. Исправляться надо, наверное?

– Все мы грешные, – священник едва заметно пожал плечами. – Но смертные грехи… Мне кажется, вряд ли. Только вот аборты… Многие думают, не убийство.

Лика отрицательно покачала головой.

– Слава Богу! Аборт – большой грех, и православная церковь об этом говорит. Многие ведь не знают. А то, что живете невенчанными, так это ведь исправить можно. Исправите, когда поймете, что супружество с благословением Божьим и лучше, и чище. И раскаетесь. Семья есть основа Церкви Христовой. Источник личного блага, счастья великого. В свое время и вы поймете это… Но теперь… Нет, здесь что-то другое. Я думаю, зачем-то было угодно, чтобы вы появились в храме, открыли свое сердце.

От этих рассуждений Лике снова стало страшно. Неопределенность пугает. И звучит это как-то… очень уж непонятно… Зачем-то было нужно… Кому? ТАМ? ЕМУ? ИМ? Но ведь она, она… же обычная. Не самая плохая, не самая хорошая. И ей нравится жить так, как она живет. Вот прекратит истязать Франсуа стервозными пытками, и все наладится. Офис, издательство, встречи с подружками, спортзал. Не надо никаких изменений. Не надо, не хочу, мысленно твердила Лика, пугаясь все больше и больше.

Чтобы хоть как-то справиться со страхом, она решила перевести разговор на другую тему.

– Кстати, я ведь вчера случайно ваш разговор с парнем услышала. Извините, действительно не нарочно.

– О Господи! – перебил ее священник. – Этот мальчик, Николай… Мне приходилось все время себе напоминать, что все мы грешны, что надо возлюбить ближнего своего. Он говорил такие ужасные вещи! Он оскорблял церковь, смеялся над верующими. Спрашивал про мою личную жизнь, про доходы. Как говорят студенты нашего колледжа, достал! Хотя все мы грешные, и надо прощать друг другу обиды, как милостивый Отец наш Небесный отпускает наши прегрешения.

– Про личную жизнь я не слышала.

– А мы сначала в дежурном покое говорили. Потом он попросил показать, где исповедь проходит. Затем сказал, что убить хочет.

– Знаете, меня слегка удивило, что вы ему встречу на завтра назначили.

– Он говорил неискренне, я это понял. Мне ведь приходилось в тюрьмах и службы проводить, и исповедовать. Он не преступник, этот мальчик, и не замышлял дела небогоугодного. Но что ему было нужно – я так и не понял. Кстати, а Коля ведь и не пришел сегодня. Простите…

Отец Алексей ответил на звонок сотового телефона. Лика успела заметить – на дисплее телефона появилась фотография женщины.

– Моя супруга, – закончив разговор, отец Алексей залистал фотоархив в памяти мобильного. – А это сын, вот дочка.

«Жена, – подумала Лика, с интересом рассматривая изображение, – совсем не похожа на тот образ, который ассоциируется у меня со словом „матушка“. Красивая, со стильным каре. Темно-рыжие волосы, скорее всего, крашеные. А детям-то лет десять-пятнадцать. Получается, отцу Алексею ближе к сорока. Просто выглядит моложе».

– Не бойтесь, Лика, – сказал на прощанье священник. – Вижу, напуганы, вижу, переживаете. Доверьте свое сердце и помыслы Богу. На все его воля.

– Хорошо, – она сглотнула вдруг подступивший к горлу комок. – Спасибо вам большое. Мне так легко стало, как камень с души упал. Вы на машине? Подвезти вас?

Отец Алексей кивнул.

– Да, если не трудно, к церкви. Что-то не завелись сегодня мои «Жигули».

Уже в «Форде», скептически оглядев заваленный плюшевыми собачками салон, священник щелкнул замком портфеля.

– Вот, возьмите, – он протянул Лике икону, книгу и компакт-диск. – Да поможет вам Бог!

На диске оказались утренние и вечерние молитвы. Под их возвышенное звучание Вронская и не заметила, как доехала до церкви.

Попрощавшись со священником, она решила зайти к своему приятелю, следователю Владимиру Седову.

«Вчера переговорить с Володей не получилось. Но сегодня точно его найду, меня просто распирает от желания рассказать новости, – думала Вронская, входя в здание. – Как же хорошо сейчас на душе! Как радостно! Как спокойно!»

Но буквально через минуту от светлого настроения не осталось и следа.

В коридоре она встретила оперативника Пашу. И только собралась поинтересоваться, как у него дела, как поживает ее подруга и Пашина жена, инструктор по аэробике Татьяна. Но, не дожидаясь вопросов, парень замахал руками.

– Погоди, не обижайся, не до тебя! А если ты к Володе, то его нет, он с ночи на выезде. Опять убийство. Два трупа вроде. Я сейчас туда, времени нет вообще.

– Подожди. А кого убили? Опять бомжей или алкоголиков?

Паша отрицательно покачал головой.

– Вроде, передали, два молодых парня. Похоже, близнецы.

– Близнецы?!

Какие-то мгновения Лике казалось: в мозгу словно защелкали стеклышки калейдоскопа, вот-вот должна сложиться картинка.

Церковь, полутемная комнатка, отец Алексей, мальчик-«ботаник».

Да. Точно. Он говорил о том, что хочет убить однокурсников-близнецов.

«Как же так, – ошалело подумала Лика. – Отец Алексей, как же так? А как же Бог? А ваша якобы интуиция? Он убил, убил. Близнецы… Маловероятно, чтобы совпадение».

– Я еду с тобой, – Лика поймала Пашу за рукав. – Мне надо поговорить с Володей. Если все так, как я предполагаю, то это очень срочно!

– Гора Кайлас, находящаяся в Тибете, почитается как святыня всеми религиями близлежащих стран…

Гаутама почти не прислушивался к голосу гида в традиционной одежде тибетского монаха.

От красоты величественной горы, возвышающейся среди снежных вершин над долиной, захватывало дух.

Он жадно смотрел на сияющие в лучах солнца снежные склоны. На вечных кочевников, равнодушно пасущих стада овец. На зеленые и красные полотнища трепещущих на ветру молитвенных флагов. Рога яков, чортен-пирамида, сложенная из камней со священными мантрами, к юго-западу от Кайлас. Все это лишь оттеняло чистоту снегов, рождавших чистоту чувств. А высота и безграничность небесного свода, подсвеченного янтарными облаками, вызывали ощущение божественного присутствия.

– Это магазин «Манеки-неко»? Мне нужен Александр Рубинов.

Горько вздохнув, Гаутама выключил диск с виртуальной экскурсией в Тибет и закрыл ноутбук.

Возвращение в реальность показалась ему слишком жестоким. Друзья и знакомые всегда называли его не иначе как Гаутама, в честь Сиддхартхи Гаутамы. Или Будды Шакьямуни, что в принципе одно и то же, так как является именем божества, покорившего его своим учением очень давно.