Андрей Быстров - Операция 'Тень'

Сорокалетняя Марианна Эстерхэйзи была доктором искусствоведения, что само по себе необычно для супруги крупного банкира. Ее книга об итальянских архитектурных мотивах в творчестве Жана Фуке пользовалась популярностью в кругах специалистов. При сочетании <����женщина-искусствовед> большинство людей представляет себе унылую дурнушку, эдакую музейную крысу, сублимирующую недостаток мужского внимания бегством от действительности в призрачный мир старых картин. Так вот, невозможно вообразить описание, менее подходящее к облику и характеру Марианны Эстерхэйзи. Синеглазая блондинка с идеальной фигурой, энергичная и решительная, однако умеющая быть и мягкой, и лиричной в предлагаемых обстоятельствах, Марианна принимала деятельное участие в финансовых делах мужа. Ей он был обязан по меньшей мере двадцатью миллионами из своих... Скольких? Барон и сам не знал в точности.

По обе стороны дороги пролетали изумительные швейцарские пейзажи, ставшие еще восхитительнее от выпавшего снега, но барон Эстерхэйзи не смотрел в окно. Он хмуро затягивался сигаретой, пепел сыпался на рукав пиджака безумно дорогого серого костюма, сшитого в Париже его личным портным.

- Что ты решил насчет покупки греческого острова, Франц? - мелодичный голос Марианны вытащил барона из глубин мрачных раздумий. - Я говорила с премьер-министром по телефону. Греческое правительство не против, и цена приемлемая.

Эстерхэйзи с трудом сообразил, о чем идет речь.

- Ах, это... Скорее всего нет. Это плохое капиталовложение.

- Капиталовложение! - возмутилась Марианна. - Кто здесь говорит о капиталовложениях! Это просто транжирство, но я уже пять лет выпрашиваю у тебя остров. Мы можем позволить себе выбросить немного денег на ветер.

- Зачем? - рассеянно отозвался барон.

- Я построю там парк развлечении для избранных, - не унималась Марианна _ фантастическую страну грез. Как по-твоему, в какой обстановке легче воздействовать на твердолобых ослов из всевозможных правительств, сенатов и комиссий? В твоем угрюмом кабинете или...

Барон заинтересованно посмотрел на Марианну, в углах его глаз проявились морщинки - спутники знаменитой усмешки. Транжирство? Да нет, Марианна не выбросит на ветер и цента. Пожалуй, она права, это следует обдумать.

- Мы еще вернемся к этому, - бросил Эстерхэйзи, зажигая вторую сигарету.

- Ты слишком много куришь, - Марианна открыла бар. - Выпей-ка лучше шартреза.

- К черту шартрез, - рассердился барон. - Если на то пошло, налей коньяку.

Он взял шаровидный хрупкий бокал, но сигарету не потушил. Мысли его вновь возвратились к Эммету Уинвуду - человеку, о котором он неотступно думал все последние дни, часы и минуты. Кто он такой на самом деле? Коррумпированная личность без всяких моральных правил? Идейный попутчик нацистов?

Полезный агент влияния в ЦРУ или...

"Или" не давало покоя барону Эстерхэйзи. Слишком многое стало известным Уинвуду. Этот человек превратился в проблему. Проблемы необходимо решать, но решать таким образом, чтобы при этом не создавать новых... Нужен безупречный вариант, и у барона Эстерхэйзи кое-что припасено.

- Когда мы прибудем в замок, Франц? - спросила Марианна, взглянув на украшейные бриллиантами часики.

Эстерхэйзи развернул карту.

- При нашей скорости... Часа через два, два с половиной...

- Так прикажи ехать быстрее!

Барон указал за окно, на валяющуюся на обочине перевернутую машину.

- Вон тот молодой человек как раз ехал быстрее.

Марианна поежилась и тут же оставила тему скорости.

- Франц, Везенхалле - это подлинно старинный замок? Я не нашла его в справочниках.

- Что? Не знаю. Приедем, увидим.

- Вряд ли там найдется что-нибудь интересное для меня, - вздохнула Марианна. _ Ни один крупный каталог не сообщает о значительных произведениях искусства, хранящихся в замке Везенхалле.

- Ты едешь туда не работать. Надеюсь, мы весело проведем Рождество.

Барон Эстерхэйзи произнес эти слова далеко не безмятежным тоном, поскольку мало верил в такую перспективу.

8

Частный самолет, принадлежащий графу Огдену Лэдцери, приземлился в Цюрихе в 8.45 утра. До самой посадки Лэддери читал, и не биржевые сводки в газетах, а "Мир как воля и представление" Шопенгауэра. Лишь когда колеса шасси коснулись полосы, Огден Лэддери выбрался из метафизически-идеалистических дебрей.

Граф Лэддери вовсе не был чудаком, человеком не от мира сего. Будь он таковым, вряд ли сумел бы сколотить одно из крупнейших в Европе состояний. Просто он привык, сталкиваясь с новым для себя явлением, докапываться до самых корней и уж тогда определять свое к нему отношение. Идеология, лежащая в основе современного нацистского движения, была для Лэддери явлением новым. И хотя отнюдь не Шопенгауэр, а голый финансовый расчет в конце концов решит для Лэддери, стоит ли ему поддержать движение или отойти в сторону, обратиться к первоисточнику не мешает.

Накануне Рождества Огдену Лэддери исполнилось пятьдесят лет. Потомственный аристократ, ярко выраженный южанин с черными бровями, карими глазами и хищным носом, он родился в обедневшей семье и вынужден был начинать карьеру с нуля. На первых порах помог титул, открывший молодому графу двери лучших домов. Но один титул без денег ничего не стоил, а деньги графу приходилось добывать самостоятельно. И он добыл их - столько, что теперь главной проблемой стало не где их взять, а куда их деть. Что ж, возможно, перед ним вырисовывается панорама неплохих инвестиций. Но до принятия решения еще очень далеко. Смотреть, думать, анализировать, взвешивать десятки раз.

Если Огден Лэддери ждал встречи в Везенхалле без особых радужных надежд, то совсем иные чувства и настроения владели графиней Рамоной Лэддери.

Еще немного времени - и она увидит Эммета Уинвуда.

Они встретились в Ницце три года назад, и это был самый потрясающий уикэнд из всех когда-либо проведенных ею в жизни. Эммет Уинвуд не блистал ни красотой, ни остроумием, но в нем было столько обаяния и внутренней силы, что только гранитный обелиск устоял бы перед ним. Графиня Рамона (до замужества - танцовщица из Буэнос-Айреса Рамона Санчес) проявила значительно больше эмоций, нежели упомянутый обелиск. Она иногда думала: знает ли об этом Огден?.. Или хотя бы догадывается? Тогда он тоже был в Ницце и казался настолько поглощенным делами, связанными с приобретением отелей на Лазурном берегу, что Рамона чувствовала себя в безопасности. Но позже, когда схлынула эйфория бурного романа, графиня Лэддери оценила положение хладнокровнее.

Огден не из тех людей, которые закатывают истерики и гоняются за изменницами с кухонным ножом. Он обладает незаурядной выдержкой, и, если находит нужным скрывать свою осведомленность, ответный удар может оказаться страшным...