Анна Данилова - Детектив в день рождения

- Мамочка, ты, как всегда, сияешь, поздравляю с двадцатипятилетием, желаю счастья в личной жизни, Пух. - Впустив в помещение морозную свежесть, в ресторан вошел сын.

Ну да, конечно, прикидывая, кого еще нет, Алла совершенно упустила его из виду. Она вообще часто забывала о том, что он не позвонил, не приехал, опять нагрубил. Володя объяснял это тем, что мозг Аллы просто блокирует все неприятное, связанное с Мироновым-младшим, и она не могла не согласиться.

Несмотря на то что к тому моменту ему уже исполнилось двадцать три, сын тяжело пережил их с Дмитрием развод, при этом обвиняя в случившемся не отца, нашедшего новую любовь, а именно мать, не сумевшую того удержать.

- Если бы для тебя существовали не только ты сама и твои дурацкие детективы, если бы ты обращала внимание на реальных людей, а не на вымышленных персонажей, живущих в твоей голове, папа бы никогда не ушел. - С этих слов началась их первая крупная ссора, и за пять лет они, пожалуй, не помирились, а скорее, просто примирились друг с другом.

К счастью, единственный наследник жил отдельно, снимая квартиру, а потому стычки между ним и Аллой происходили гораздо реже, чем могли бы, живи они бок о бок. К появлению в ее жизни Володи сын отнесся философски, и, когда все-таки забегал ненадолго, любил поговорить с любовником матери, к примеру о политике и мировом устройстве. К Володе у него претензий не было.

- Спасибо, Сашуля, - нежно проворковала Алла, помня, что хотя бы сегодня нужно удержаться от колких комментариев, язвительных замечаний и постараться сыграть роль мудрой матери. Именно этим вечером это было особенно важно. - О, Шурочка, как я рада тебя видеть, - последние слова обращались уже к подруге сына, которую, так же, как и его, звали Сашей.

Александр и Александра, боже, какая пошлость!

Подруга ее сына пробормотала что-то неразборчивое, находящееся между «поздравляю с днем рождения» и «пошла бы ты к черту», подняла голубые глаза на стоявшего рядом Володю и покраснела маковым цветом, тяжело, мучительно. Неровные красные пятна предательски расползлись по шее и открытому декольте, выдавая крайнее волнение. Влюбилась эта дурочка в него, что ли?

- Можно выносить аперитив? - К Алле подошел шеф-повар, с которым они договаривались, что в самом начале вечера всем гостям будет предложена домашняя сангрия. - Или будем ждать недостающих гостей?

Алле показалось или он «ел» ее глазами, в которых помимо подходящего к мизансцене подобострастия крылось что-то еще. Интерес? Обожание? Обида? Ярость? Впрочем, думать об эмоциях повара, пусть даже и лучшего, было неинтересно, да и некогда. До намеченного на сегодняшний вечер убийства оставалось слишком мало времени, чтобы размышлять о ерунде. Напряжение, охватывающее Аллу Миронову, достигло апогея, заставив сердце биться неровными толчками, и тут же пропало, спугнутое громкими возгласами от двери:

- Алка, солнце, с днюхой! Вот утром вроде все сказала, а сейчас дай я тебя расцелую. - Подруга Вера, когда-то учившаяся с Аллой на одном курсе, успешная бизнесвумен, одна из самых ярких акул местного бизнеса, ворвалась как ураган. Она всегда не входила, а врывалась, не ездила, а неслась, не шла, а топала, и все это сопровождалось громким голосом, ярким макияжем, брызжущими во все стороны эмоциями и нескончаемой суматохой. Алла подругу любила, хоть та и была невероятной стервой.

- Спасибо, Верушка, - сказала она, напрасно стараясь, чтобы от объятий и поцелуев не пострадала праздничная прическа, - привет, Валя. Крестнички мои, здравствуйте, идите же, я вас расцелую.

Валентином звали Вериного мужа, которого Алла считала никчемнейшим на земле созданием. Когда-то давно, в их с подругой юности, он пел в популярной рок-группе, созданной такими же безусыми юнцами. Группа со временем, разумеется, распалась, юнцы выросли, получили образование, обзавелись семьями и научились зарабатывать, а Валя так и застрял, как он это называл, «в творчестве», не имея никаких способностей ни к чему другому. Пел он, надо признать, неплохо, вот только ни в одном коллективе не приживался, работать не хотел, с худруками скандалил. В кормильцы семьи он не годился совершенно, и Вера, когда-то влюбленная в его голос и творческую неприспособленность к жизни, махнула рукой и стала зарабатывать сама.

Вере Воронцовой сейчас принадлежал крупнейший в их городе завод, производящий цистерны для перевозки всего на свете, от молока до нефти, в кормильце она не нуждалась, и захребетник-муж жил как у Христа за пазухой, катался как сыр в масле и вел примерно такой же образ жизни, как Алла, подолгу валяясь поутру в постели, обедая в шикарных ресторанах, расплачиваясь золотой картой, оформленной на его имя женой.

Только Алла при этом все-таки была женщиной, а еще писала детективы, которые позволяли ей считаться довольно известной писательницей, а Валентин Воронцов не делал ничего и был никем. Никчемушником, как когда-то называла таких персонажей Аллина бабушка. Думая о людях, Миронова частенько, забываясь, называла их персонажами. Валентина она терпеть не могла, зато их с Верой детей, своих крестников Ирину и Рафаэля, обожала, тем более ладить с ними у нее получалось гораздо лучше, чем с собственным сыном.

Двадцатичетырехлетняя Ирина, получившая образование художника-монументалиста, в начале пандемии в одночасье осталась без работы и вернулась к маме под крыло из Питера, где училась и жила. Двадцатилетний Рафаэль весной прилетел домой из Франции, где, по мнению Веры, учился, а по подозрению Аллы, лоботрясничал. Сначала думали, что на пару месяцев, пока не кончится карантин. А сейчас, по всему выходило, - надолго. Как бы то ни было, парочка тоже уютно расселась на Вериной шее, но подруга, похоже, от этого совершенно не страдала. Мужа она по-прежнему любила, детей обожала и могла дать отпор любому, кто посмел бы сказать про них хоть одно недоброе слово.

- Тетя Алла, какая вы сегодня красивая. - Иринка поцеловала именинницу в щеку и посторонилась, давая дорогу брату, несшему роскошный букет цветов. - Сашка, привет, можно я тебя поцелую? Шурочка, ты только не ревнуй, я на правах старого друга.

Глаза девушки вспыхнули, - то ли от противного имени «Шурочка», которое она не терпела, то ли действительно от ревности. Надо признать: если бы Алле пришлось выбирать, то она, разумеется, предпочла бы Ирину с ее точеной фигуркой, огромными карими глазами, волосами цвета воронова крыла, закрывающими лопатки, высокой грудью и дополнительным бонусом в виде Веры и ее доходов.

Но болвану Сашке нравилась его похожая на манный пудинг Шура, то есть, разумеется, Саша, Александра, в меру унылая, в меру умненькая, работающая вместе с ним в IТ-сфере, причем добившаяся там каких-то небывалых успехов. В современном мире программист, разумеется, более востребованная профессия, чем художник-монументалист, не поспоришь. Но кто сказал, что женщина должна быть успешной, а не просто украшать собой мир? По крайней мере, глядя на богатую толстуху Веру - девяносто килограммов живого веса! - Алла всегда испытывала чувство превосходства.