Екатерина Островская - Пригласи в дом призрака [litres]

– На этом кабриолете он и разбился, – напомнил Окунев, – задел встречную фуру, вылетел с трассы и перевернулся. Машина открытая, и потому шансов у него не было никаких. Скорость девяносто миль – спешил очень. Момента столкновения никто не видел, но полиция предположила, что его спихнул с трассы пикап – такой был угнан за три часа до происшествия.

– Это так было? – спросила Лена. – Писали, что он превысил скорость и не вписался в поворот.

– Я вытащил из интернета полицейскую сводку, – объяснил Окунев.

Девушка кивнула, не собираясь спорить:

– Дядя просто просил войти к нему в доверие и выяснить все, что возможно, о нем самом и Джекобе с Полом. Но я так ничего и не узнала. Тогда меня попросили узнать все у Гринберга.

– Что их вообще интересовало?

– Дядя все время повторял, что надо восстановить справедливость. Вернуть все, что они украли, и заставить каяться.

– Он знал, кто твой настоящий отец?

– Нет, как мне кажется. Очевидно, он хотел выяснить это наверняка, чтобы потом шантажировать.

– Ваш дядя знал, что у него ничего не выйдет, – предположила Бережная, – да и как он мог подобраться к таким людям? Скорее всего, он хотел, чтобы кто-то из них признал отцовство… А потом каким-то образом догадался сам или узнал точно, кто это на самом деле. Вы-то зачем согласились ему помогать?

– Он говорил, что нельзя прощать подлость. Мой отец не умер, если вы знаете. Он погиб при аварии вертолета. Мы долго жили в Китае, где отца лечили. Ему и в самом деле помогли. Потом мы отправились в Казахстан. Вернее, отправились они, а я осталась. В Казахстане они арендовали самолет, чтобы добраться до дедушки, который жил в глухих местах, где даже дороги не было. В тумане вертолет зацепил гору и рухнул. Родителей выбросило из кабины, и они скатились по склону. Разбились оба очень сильно, были живы, но, когда прилетела помощь, отец умер. Так вот дядя сказал, что вертолет взорвали по заказу кого-то, скорее всего, этих подлых американцев, для которых деньги важнее всего. И я поверила дяде…

Бережная покачала головой.

– Подозреваю, что он никакой тебе не дядя. Удивительно, что ты не знаешь подробностей, как будто тебя намеренно держали в неведении. Другой твой дедушка был военным, как ты знаешь. Он вдовец, сына воспитывал один, а потом вдруг женился на молоденькой официантке из ресторана Вильнюсского дома офицеров. Почти сразу после свадьбы она родила, и для твоего отца Матвей стал младшим братом, а Николай Иванович заменил ему отца, когда тот умер. Он даже потом, когда работал в Ленинграде после окончания института, вызвал Матвея к себе, тот начал учиться и жил в пустой квартире твоего отца, потому что тот постоянно был в экспедициях. А потом развал Союза. Дядя Матвей вернулся в Литву в ту квартиру, где они жили до этого и где стала жить после смерти мужа его мама со своим другом Мешкасом. Дядя взял фамилию отчима и сменил имя на «Матас». Кстати, он с отчимом на одно лицо. Потом уже, узнав, что дела у старшего брата налаживаются, приехал ему помогать. Пока твой отец занимался геологоразведкой, дядя вел бухгалтерию, воровал, брал кредиты, которые не собирался отдавать, а потом перевел остатки средств в Литву и сбежал. Отвечать пришлось старшему брату. Его осудили, и, если бы не Волохов, он, скорее всего, и умер бы в заключении. Павел Андреевич выплатил все долги, штрафы, заплатил за пересмотр дела и за досрочное освобождение. Освободившись, твой папа сам захотел выйти из дела, получил компенсацию за свой пай и открыл предприятие, которое, кстати, процветает до сих пор. Ведь на что-то вы существовали безбедно в Китае.

– Я ничего этого не знала, – прошептала Лена, готовая расплакаться.

– С кем не бывает, – попыталась успокоить ее Бережная, – ты ничего плохого не сделала. Кстати, тебя не просили подсыпать что-то в бокал Волохова?

Девушка молчала, потом наклонила голову и призналась.

– Просил дядя. Он сказал, что это снотворное для того, чтобы Павел заснул, а я бы смогла срезать волосы с его головы для генетической экспертизы. Я подсыпала, но только не то, что он дал, а таблетку, которую взяла в доме Софьи Григорьевны. Она плохо засыпает, и только это лекарство ей помогает. Волохов не сразу, но заснул. Я даже волосы не стала срезать, а сразу ушла через галерею и сказала брату, что ничего не вышло. И он взбесился, начал оскорблять меня. После этого я решила не участвовать в их делах. Думала даже предупредить Павла Андреевича.

– И почему не предупредила?

– Не знала телефона, а потом и стыдно стало за все, что делала. Я же поняла… То есть Волохов сказал, что все жизнь любит только одну женщину, с которой учился в школе. Он меня потому и позвал к себе, что я напомнила ему ее. «Но ее нет теперь, – сказал он тогда у себя в квартире, – любовь моя погибла при аварии вертолета…»

Лена сидела, сгорая если не от стыда, то от смущения. Опустила голову еще ниже и даже попыталась прикрыть ладонями красные щеки.

– Мама хоть говорила, что встречалась с Волоховым Пашей? – спросила Бережная.

Девушка кивнула, потом сказала:

– Они с дедушкой хотят прилететь. То есть у них уже билеты на завтра.

– С Петей их познакомишь?

– Конечно, – ответила Лена, бросила на Веру быстрый взгляд и улыбнулась, – если он будет не против.

Она замолчала и совсем уж по-детски попросила:

– Простите меня, пожалуйста. Тут такие сложности из-за меня.

Лену отправили отдыхать, но не в квартиру ее дедушки и мамы и не к бывшей учительнице, а домой к Вере. Бережная посчитала, что так будет лучше для безопасности девушки. Потом туда же доставили Софью Григорьевну, объяснив, что так надо. Впрочем, она не возражала, не задавала лишних вопросов. За квартирой приглядывали, чтобы исключить всякие неожиданности. Поначалу Вера рассчитывала отправить вместе Леной Елагина, но он, отозвавшись на звонок, сказал, что у него появилось срочное дело, и объяснил, что есть некое предположение, которое необходимо проверить.

– Проверяй, – сказала Бережная, – только побыстрее. Мы тебя ждем с Егорычем. Есть о чем поговорить.

День заканчивался. Вернее, он уже завершился, за окном стоял вечер и заглядывал в освещенные окна. Вера сидела с Окуневым в буфетной, они не спеша пили чай и беседовали.

– На самом деле ничего сложного нет, – сказала Вера, – ты, Егорыч, молодец. Накопал очень много, но я зациклилась. Решила, что Волохов завис на молоденькой девочке, с которой провел ночь, и хочет повторения…

– Так любой бы завис на такой, – согласился он. – Вот Петя наш и то…

– Но Павел Андреевич и сам хорош, – не слушала его Бережная, – не сказал мне главного: он прекрасно знает, что у него есть дочь, то есть была. Он ведь считает ее погибшей – в сообщении о крушении вертолета говорилось, что погибла вся семья Тихоновых: отец, мать и пятнадцатилетняя дочь. А мы-то уже установили, что женой Тихонова была Мила Кандейкина. Про дочь Павел Андреевич знал… Точно знал, что это его дочь, ведь он сам отвозил Милу в Штаты, где она родила в Пресвитерианском госпитале. По праву рождения дочь стала американской гражданкой. По возвращении Мила зарегистрировала ребенка в Казахстане, где тогда сама проживала и сидел в тюрьме ее официальный муж. А Мэтью спохватился слишком поздно и бросился выяснять, кто же настоящий отец его племянницы. Может быть, он с самого начала предполагал, что это Волохов, но хотел убедиться. Вероятно, он задавал эти вопросы Филипсу и узнал правду. И тогда он начал уничтожать деловых партнеров Волохова на всякий случай, чтобы те не могли обжаловать решение суда, который рано или поздно должен будет выносить вердикт о праве наследования. Лена – американская гражданка, Пол Рейна тоже. Родители в официальном браке не состояли, но если была бы проведена генетическая экспертиза, то решение приняли бы в кратчайшие сроки, тем более что других претендентов и не могло быть. Леночка в случае смерти Волохова стала бы мультимиллионером. Дядя Мэтью легко бы стал управлять всеми капиталами, тем более что девушка сама не захотела бы заниматься бизнесом. А там денег столько, что хватило бы не только дяде, но и его сыновьям, которых он с какой-то нечеловеческой радостью превратил в убийц. Но только у меня есть сомнения, что сценарий всего произошедшего написан самим Мэтью Мечкасом: романтические случайные встречи, проникновение в квартиру жертвы с целью отравления… Предполагаю, что был заготовлен яд, не оставляющий следов. Сердечный приступ – это лучше, чем обычное убийство из пистолета или организация смертельного ДТП, у следствия не было бы никаких вопросов. Тем более когда на руках акт судебно-медицинской экспертизы. Вот тогда и объявилась бы наследница или ее законный представитель.