Ольга Гаврилина - Ариведерчи, Верона! [litres]

Он прекрасно помнил этого Умберто – такого отталкивающего типа он не видел в своей жизни! На удивление, неприятное лицо с расплющенным книзу утиным носом и странными, слегка перекошенными плечами. А как он смотрел на Терезу – вот что неприятно поражало! Его физиономия сероватого оттенка, но с чересчур красными и вечно мокрыми губами, которые он постоянно облизывал, вызывала полное отторжение у Трифоне.

«Как можно с таким типом общаться?!» – думал он, привыкший к окружению, возможно, не самых интеллектуальных, но молодых и приятных людей.

Но Тереза всегда защищала директора театрального агентства, объясняя, что он переболел какой-то там специфической болезнью, которая скрючила ему плечи и даже оставила следы на лице.

Трифоне хихикнул про себя, так как девушка употребила именно этот термин «скрючила».

«С другой стороны, хорошо, что он такой страшненький, – рассуждал парень, – совершенно ясно, что Тереза никогда не западет на Умберто».

Хотя он слышал, что существует еще и женская жалость, которая иногда бывает посильнее любви, но надеялся, что это никак не относится к его девушке.

Родителей Терезы совсем не интересовали ее дела, а мать и отец Трифоне отнеслись к их связи настороженно. Он привык рассказывать им про серьезные изменения в своей жизни и, когда они переехали в общую квартиру, решил пригласить их в гости.

– Как только докупим все необходимое, пригласим моих, как считаешь?

– Конечно, – весело согласилась Тереза, – только вот где мы такую тумбу найдем в туалет, а без нее ну никак нельзя гостей принимать.

– На заказ под размер очень дорого получится?

– Естественно! Если только из твоих друзей никто не возьмется. Есть у тебя кто-ибудь знакомый, кто мог бы тумбу сварганить?

– Надо подумать. – Трифоне закатил глаза, изображая работу мысли. – Может, самому попробовать? – неуверенно осведомился он у Терезы.

– А ты что, умеешь столярничать? Что-то я за тобой такой слабости не замечала. – Она повертела в руках листок с записанными размерами. – Надо в «Икею» съездить, там наверняка что-нибудь подыщем.

– Незачем туда тащиться просто так, сначала на сайте посмотрим, есть ли у них что-то для нас подходящее.

– Уговорил! – уступила Тереза.

Для них было ново и весело обсуждать покупки, расставлять по-новому мебель, прикидывать, куда лучше повесить бра, как будто играть в дом и семью.

Они ничего не «создавали», не «вылепливали» и даже не «шли навстречу друг другу», как обычно советуют психологи молодым парам, у них все получалось само собой! И эта редкая легкость в отношениях еще больше заряжала их любовный экстаз, который не был омрачен ненужными бытовыми ссорами, а только расцвел после их переезда на новую квартиру.

Очень хорошую идею подбросил Джесу, зашедший как-то к ним в гости и предложивший не искать мебель под размер, а просто вставить несколько полок в узкое пространство, куда они хотели воткнуть тумбу.

Трифоне купил подходящие доски, и они распилили их вместе, покрасили, укрепив одну над другой в небольшом проеме.

– Плохо, что дверок нет, – сказала Тереза, разглядывая новое сооружение, но, поставив на них несколько красивых флаконов, банку с ароматической солью и разноцветные шампуни, залюбовалась. – Молодцы! Отличная работа!

Все было готово к приему родителей, как позвонил Умберто и попросил Терезу поучаствовать в вечернем концерте.

Трифоне был вне себя.

– Откажись! – тут же рявкнул он.

– Я могу, конечно, – спокойно заявила та, – но тогда подработка мне больше не светит. Я у него в агентстве официально не оформлена, поэтому кому я буду нужна, если даже на те редкие приглашения буду давать отказ.

Трифоне заскрипел зубами, про себя проклиная вирус и все, что с ним связано, что задержало начало его работы.

«Вот как только начну получать нормальные деньги, постараюсь прекратить эти ночные выезды, или, по крайней мере, будет возможность выбрать», – пронеслось в голове.

– Ну и что мы родителям скажем, если тебя не будет, какой тогда смысл в этом ужине?! – все еще горячился Трифоне.

– Там начало концерта в десять, я попрошу, чтобы меня в конце выпустили.

– Ну, давай так попробуем, – с натугой согласился парень.

В тот же день, как нарочно, у Терезы забарахлил автомобиль.

– Я тебя сам отвезу на мероприятие, – вызвался Трифоне, – если непонятно, что там в машине случилось, нельзя ночью на ней куда-то двигать.

– А если твои родители не уйдут еще? – засомневалась девушка. – Не будешь же выгонять. Лучше меня Умберто подбросит.

– Они хоть и знают, что ты еще и артистка у нас, но это люди старой закалки, так что не представляю, как могут среагировать на то, что ты ночью куда-то свинтила. Попробую-ка я время ужина на часик пораньше перенести!

Сам Трифоне совершенно нормально относился к подработке Терезы, а памятуя свое аниматрское прошлое, иногда даже завидовал. Но совсем не хотел что-то объяснять матери и отцу, зная, что у них на этот счет имеется другое мнение.

Так и сделали – попросили их подъехать пораньше, надеясь, что к десяти они «выкатятся», как сказал Трифоне. Но, чтобы не рисковать, Тереза договорилась с директором о том, что он ее захватит на мероприятие.

Вечер прошел отлично, и даже опасения Терезы за свою стряпню не оправдались – все тарелки, которые она унесла на кухню, были пустые.

Родители Трифоне почти не донимали их вопросами о планах на будущее, а как-то плавно перешли на другие темы. Это сразу привело Терезу в хорошее настроение. Отец Трифоне много шутил, вспоминая проказы сына, когда тот был маленький, мать снисходительно улыбалась, но было заметно, что разговор ей не безразличен.

Время перевалило за девять.

– Тереза в офис на работу начала ходить, надеюсь, что закончился навсегда карантин, – Трифоне сделал попытку подвести вечер к концу, – да и у меня завтра дел полно, – добавил он, устало вздыхая.

– На это все надеются, только ведь, пока вакцину не изобретут, опасность все равно остается, – не среагировал родитель на намек сына и разразился длинной тирадой об антителах, которые должны появиться у отболевших ковидом.

– А как же тогда Агата Фиорини, она сделала тест после болезни, а антител нет! Помнишь тетю Агату, которая тебе уколы приходила делать? – уточнила мать.

– Помню, – коротко ответил Трифоне, поглядывая на часы и начиная нервничать.

– Ну что, пойдем потихоньку? – произнес отец, не двигаясь и наливая граппу в маленькую тонкую рюмку.

– Пора, – согласилась мать и плеснула себе дижестива.

Тереза собрала помятые салфетки, встала из-за стола, специально громыхнув стулом.

Наконец они засобирались по-настоящему – отец пошел в туалет, а мать уже обняла на прощание сына, когда позвонил Умберто.