Наталия Антонова - Однажды летним днем [litres]

– Вы имеете в виду Виолетту Потапову? – спросил следователь.

– А то кого же ещё! Идиотка!

– Вы всё это время оставались в соседней квартире?

– Да. Я слышал, как прибыла полиция, как опрашивали соседей. Я даже слышал, как кто-то сказал, что меня практически не бывает дома. Ночью я прихватил упакованный мешок и покинул квартиру навсегда.

– Куда вы дели мешок?

– Отвёз на дачу.

– На чью?

– На родительскую.

– И оставили там в доме?

– Почему оставил в доме? Вы меня держите за идиота?

Наполеонову очень хотелось ответить утвердительно, но он сдержался и спросил:

– Так что же вы сделали с мешком?

– У нас на даче похоронена собака моего отца. Его любимец. Я раскопал могилу и положил в неё мешок, потом снова зарыл и посадил на ней кусты пионов. – Устюгов усмехнулся. – Батя был бы доволен. А то всё раньше упрекал меня, что я не любил его собаку.

– Почему вы решили убить Филиппа Окунева?

– Я же вам объяснил, случай подходящий.

– И вам не было жалко ни в чём не повинного человека?

– А почему, собственно, я должен его жалеть?! – спросил Прохор холодно и окинул следователя неприязненным взглядом. – Не надо было этому дурню жениться на Майке.

С Майей Лоскутовой следователь переговорил в самую последнюю очередь. И вот что она ему рассказала:

– Да, мы сильно поссорились с Филиппом в то утро. Он накануне звонил моей матери, и она проговорилась, что я не была у неё уже две недели. А Филипп же не дурак был. Он догадался, что я встречаюсь с Мишей, обозвал меня шлюхой и устроил скандал. Тогда я ему и сказала, что беременна не от него, а от Миши. Он хотел ударить меня, я отшатнулась. Моя блузка распахнулась, и он увидел нитку жемчуга, схватил меня за неё и стал тащить, я испугалась, что он задушит меня, стала вырываться, нитка порвалась, и он упал вместе с оборвавшейся ниткой, бусы рассыпались, я заплакала и убежала в разорванной блузке, схватив с вешалки легкий плащ, который накинула сверху, отбежав от дома.

– Вы уехали на своей машине?

– Нет, я была в таком состоянии, что не могла вести машину, и поймала частника.

Июнь заканчивался, но впереди было целых два месяца лета и ещё, возможно, тёплый сентябрь. Так что всё в подлунном мире от маленькой былинки до столетнего дуба радовалось жизни.

И почти никто не задумывался о том, что жизнь – это не только нежность утренней росы на губах, но и солоноватый привкус крови… Своей или чужой, не в этом суть…

«Как несовершенен и жесток может быть этот мир», – думала про себя Мара Ильинична, ласково проводя пальцами по щеке тоскующей о брате племянницы. Родителям сейчас было не до утешения дочери, их бы самих кто утешил. Вслух она говорила:

– Всё образуется, Ирочка, надо жить.

И девушка благодарно кивала ей, с трудом сдерживая слёзы.

Андриана Карлсоновна Шведова-Коваль прикатила в детективное агентство на своём мотоцикле спустя два дня.

День клонился к закату. Но над цветами ещё кружились пчёлы и рокотали шмели.

– Хорошо у вас тут, – вздохнула Шведова-Коваль.

Мирослава и Морис, отвыкшие жить в большом шумном городе, не возразили ей.

– Я очень благодарна вам, – обратилась Андриана Карлсоновна к детективам, удобно устроившись в кресле в кабинете Волгиной, – вернее, мы все вам благодарны, я, Мила, Виолетта. С нашей девочки сняты все подозрения. Попала она у нас как кур в ощип. – Андриана Карлсоновна тяжело вздохнула: – И кто бы мог подумать, что молодой парень способен такое сотворить. Ведь это уму непостижимо! Нет, я понимаю ревность, – попыталась она спорить сама с собой. – Взять хотя бы того же Отелло! Но ведь ему даже в голову не приходило, что вместо Дездемоны он может убить жену Кассио!

– У Кассио не было жены, – тихо обронил Морис.

– Но была возлюбленная Бьяко. Отелло же не тронул её.

Детективы промолчали. Им не хотелось уточнять, считала ли Андриана Карлсоновна поведение Устюгова правильным, если бы он застрелил Майю.

Вместо этого Мирослава спросила:

– Как чувствует себя Виолетта?

– Неплохо, принимая в расчёт всё то, что случилось с ней за последнее время. – И, помолчав, добавила: – Мы надеемся, что после этого случая она образумится и не будет попадать в неприятные истории.

– Хорошо ещё, что она не оказалась беременной, с ребёнком ей было бы сложнее приходить в себя, – заметила Мирослава.

– Не знаю, не знаю, – не моргнув глазом ответила Андриана, – может быть, даже и неплохо было бы, если бы ей остался от любимого ребёнок. – И подумав, добавила: – На память.

Морис, внимательно следивший за выражением лица женщины, заметив печаль в её глазах, почему-то подумал: «Кажется, она говорит не о Виолетте, а о себе. Интересно, кто был её любимым и куда он делся…»

– А вы знаете, что я решила? – неожиданно Андриана Карлсоновна всем корпусом резко повернулась к Мирославе.

– Я же не умею читать мысли, – улыбнулась Мирослава.

«Ещё как умеет», – подумал про себя Морис.

А Андриана Карлсоновна продолжила:

– Я решила, что хватит мне размениваться на мелочи!

– В смысле?

– Я решила открыть детективное агентство!

Лица обоих детективов вытянулись. Но Андриана сделала вид, что не заметила этого, и, лукаво подмигнув обоим сразу, сказала:

– А что? Начну сначала с пропавших кошек, собак и ревнивых мужей!

Детективы переглянулись.

– Начну с малого, – продолжила как ни в чём не бывало женщина, – а потом и за крупные дела стану браться! Как вы думаете, Мирославочка? – лукаво прищурила Андриана Карлсоновна правый глаз.

– Что ж, почему бы и нет, – едва заметно улыбнулась Волгина, – попробуйте свои силы, Андриана Карлсоновна.

– Небось думаете, что бабка из ума выжила?

– Ну что вы!

– А вы не боитесь конкуренции?

Морис не выдержал и рассмеялся.

– Вот, вот, – Андриана Карлсоновна метнула в него неодобрительный взгляд.

А Мирослава серьёзно проговорила:

– К сожалению, Андриана Карлсоновна, работы хватит и нам, и вам, и многим другим детективам.

– Вот и я так же думаю. Спасибо вам ещё раз, коллеги, и мне пора. Меня дома, поди, уже заждались.

Детективы снова переглянулись.

– В самом деле, уже смеркается. Может, вас довезти до города? – предложила Мирослава.

– Нет, что вы! Меня домчит быстрее ветра мой верный конь.

И несколько минут спустя детективы, стоя у ворот, смотрели на быстро удаляющийся мотоцикл, уносящий их будущую неугомонную… коллегу.

Прошло ещё три дня, прежде чем в детективное агентство позвонил следователь Наполеонов. Поздоровавшись с Морисом, он попросил к телефону Мирославу.

– Пожалуйста, – с лёгким удивлением в голосе отозвался Миндаугас и позвал: – Мирослава, с вами хочет говорить Шура.