Алексей Петров - Черный Гиппократ

Нестеров подумал, что неплохо было бы обойти дом вокруг, и в это время сзади послышался голос:

— Хозяина ищешь?

Владимир обернулся.

Перед ним стоял невысокий худощавый пожилой человек, бородка клинышком. Одет неряшливо — в старье, а глаза умные. Смуглое лицо. Быть может, даже это не была прирожденная смуглость — скорее человек этот много времени проводил на открытом воздухе, и лицо его загорело, обветрилось. Такая смуглость бывает у строителей, у земледельцев, у заядлых рыбаков и т. д. А также у бомжей…

— А где хозяин? — не смутился Нестеров.

Мужчина пожал плечами:

— На работе, наверное…

Вероятно, это был сторож. И откуда он вынырнул?..

Нестеров сошел с крыльца и принял официальный вид:

— А я не ошибся? Это дом доктора Иванова?

— Да, да! Доктора дом, — закивал мужчина.

Нестеров учуял, что от собеседника довольно «крепко» тянет хмельком. Поинтересовался:

— И скоро хозяин будет?

Мужчина опять пожал плечами и тихонько икнул:

— А что?

Вообще-то Нестеров мог не отвечать или послать этого алконавта подальше, но предпочел не конфликтовать без особой на то необходимости:

— Я из охотинспекции, — представился он. — Видите ли, дом построен совсем недавно, и мы еще не проводили с хозяином инструктаж. Дело в том, что здесь заповедная зона…

Конечно, это была совершенная ахинея. Но, как правило, совершенная ахинея легко проходит за истину. А истина нередко воспринимается как ахинея.

Мужчина поверил. Или сделал вид, что поверил, будто перед ним официальное лицо.

— Я передам, кивнул он и нетвердой походкой направился к хозяйственной постройке широкого назначения типа «сарай».

Распахнув дверь, он скрылся внутри.

У Владимира возникли еще кое-какие вопросы, и он ожидал возле дома еще пару минут, полагая, что этот человек покажется вновь. Однако того все не было. Тогда Владимир заглянул в сарай.

Тот человек как ни в чем ни бывало дрых на каком-то топчане…

Это вполне устраивало Нестерова.

Обойдя вокруг дома, он обнаружил еще одну дверь — вероятно, на кухню. Эта дверь тоже была закрыта. Нестеров тут пожалел, что не оставил себе отмычки Перевезенцева, или что не смастерил такие же. Нужная вещь!..

Бить стекла не хотелось — слишком грубо. Да и свидетель уже есть, хоть и полупьяный…

Нестеров осмотрел дверь внимательнее, пробовал приподнять ее за рукоятку. Но не тут-то было! Дверь сидела в своей коробке, как влитая. И тяжелая — настоящая была дверь.

Владимир осмотрелся.

Над дверью он увидел окно: не очень большое, но если аккуратно выставить стекло, — пролезть можно. Владимир пошарил по карманам. Разумеется при нем не нашлось инструмента, хотя бы отдаленно напоминающего стамеску. Не было даже перочинного ножика. Вышел уже Нестеров из того возраста, когда с собой носят перочинные ножи.

Он решил посмотреть в сарае. Сторож (или кем тот человек был?) по-прежнему спал. На столе, грубо сколоченном из досок, красовалась пустая бутылка водки, пустая же консервная банка из-под скумбрии и лежал нож — настоящий тесак. Это было то, что надо.

Взяв нож, Нестеров вернулся к двери черного хода и принялся лезвием снимать с окошка штапик.

Все здесь было сработано качественно. И штапик был хороший — не ломался, и гвозди были хорошие — вытаскивались. Через пять минут Нестеров аккуратно вытащил из рамы стекло и без проблем проник в дом.

Вначале он, действительно, попал на кухню, которая поразила его белизной, чистотой, обилием кафеля. За кухней следовала столовая — сплошь полированный гранит, а на стенах вкрапления яшмы, хрусталя. Это не столовая была — произведение искусства. Потом Нестеров вошел в гостиную. Бар, камин, удобная мягкая мебель в центре этой большой комнаты… Интерьер здесь был создан по лучшим западноевропейским образцам. Не такой уж дикий человек был Володя Нестеров, но ему еще не доводилось бывать в таких домах. Знал он их лишь по кино — по бесконечным сериалам, уверенно завоевавшим российское телевидение.

Мельком осмотрев гостиную, поднял голову… Да, конечно, — широкая лестница на второй этаж. А там, наверняка, спальни и, может быть, кабинет.

Нестеров пошел наверх по лестнице. И сразу попал в кабинет. Стол в полкомнаты, компьютер, обилие книг, шкафы с какими-то папками, дискетами, сейф, на свободной стене оригинал (как будто!) Коро в дорогой раме.

Уютно, тихо. Красивый вид из окна: луг, стожок сена, укрытый чем-то, стена леса и небо — пол-окна неба (хотя небо сегодня опять было затянуто тучами, но все равно красиво)…

— Эстет, однако!..

В этом кабинете, наверное, хорошо работалось.

Сейф, понятное дело, оказался закрыт. Нестеров оглядел книги. Здесь было немало редких изданий. По хирургии сердца, почек, эндокринных желез и пр. На многих языках.

Нестеров открыл одну из папок. Здесь были копии историй болезни. И в другой папке, и в третьей…

Из московских и питерских клиник. В пятой папке — списки каких-то фамилий, образцы штампов больниц. В шестой — фотографии органов, в основном сердца, с масштабной линеечкой… Папкам не было конца. Это был настоящий архив — строго систематизированный, в идеальном порядке. Но архив чего? Какой деятельности?..

— Архив. Кабинет… Но не операционная…

Бегло осмотрев спальни, Нестеров в одной из них, в ящике прикроватной тумбочки, обнаружил пистолет:

— Вот как!..

Это был премного популярный в народе ПМ — девятимиллиметровый пистолет Макарова. Нестеров взвесил его в руке, проверил обойму, которая оказалась полна. Вставил обойму на место, прицелился за окно, в стожок… Прищурил один глаз. Потом положил пистолет на место.

Вход в операционную Нестеров нашел под лестницей.

Обилие дорогой суперсовременной аппаратуры могло впечатлить здесь кого угодно. Но не аппаратура бросилась Нестерову в глаза… А резервуары, внешним видом напоминающие аквариумы. В них содержались сердца!.. Настоящие живые (они сокращались) сердца. Резервуаров было два, сердец четыре, они располагались парами. И бились в хорошем здоровом ритме, гнали по полупрозрачным трубкам какой-то раствор. От этих трубок ответвлялись трубочки поменьше. По ним тот же раствор поступал в сосуды, питающие мышцы этих сердец. Это были замкнутые жизнеспособные системы, деятельность которых контролировалась компьютером…

Владимир покачал головой:

— Надо же! Как он преуспел!..

Тут Владимир заметил приклеенные к резервуарам ярлычки.

На одном прочитал:

ЛОРА + ИННОКЕНТИЙ = НАСОС

Трудно было понять, что за насос имеется в виду. Сердце и есть насос — совершенный живой клапанный насос; очень сильный, несмотря на свои компактные размеры…

На другом ярлычке значилось:

ВИКТОРИЯ + АРТУР = ЛЮБОВЬ