Александр Ковалевский - Ледяное забвение

— Я не дойду… — заныл тот. — Сил нет…

Илья его не осуждал, прекрасно понимая, что из всей группы уверенно держится на ногах только он один и, если он не сможет спуститься ночью с шеститысячника за спасотрядом, погибнет вся команда…

— Проводи меня хотя бы по гребню, там я свяжу обе веревки и постараюсь спуститься на плато, — попросил он, и Ренат согласился.

Через час блужданий по гребню Илья нашел более или менее пригодное место для спуска.

— Продержитесь до утра, помощь, чего бы мне это ни стоило, приведу, — закрепив за выступ веревку, заверил он друга. Что ждет его на конце второй веревки, Илья знать не мог. Темень была такая, что, спустившись на десять метров, он потерял Рената из виду.

До ледникового плато, как он и опасался, двух веревок не хватило. Сколько оставалось до засыпанного снегом ледника, он точно определить не мог — может, пять метров, а может, и десять. Нужно было прыгать, рискуя сломать себе ноги. Собравшись с духом, Илья выпустил из спускового устройства свободный конец веревки и прыгнул в чернеющую бездну. Пролетев метров пятнадцать, он заскользил по крутому снежному склону (что его и спасло) и выехал на плато целым и невредимым.

Оказавшись на относительно пологом и, главное, безветренном участке, он наконец-то согрелся, но при этом его начало клонить в сон. Вспомнив прочитанный еще в детстве рассказ о том, как попавший в буран полярник уснул в снегу и замерз насмерть, не дойдя всего ста метров до спасительного домика, Илья собрал всю свою волю в кулак и пошел, шаг за шагом приближая спасение Борисенко.

Небо было ясное, но безлунное, и ледник освещался лишь отсветом далеких звезд, благодаря которым коварно прикрытые снегом трещины выделялись подозрительной синевой на фоне погруженного во мрак ледника. Наконец далеко внизу показались палатки наблюдателей грузинской сборной по альпинизму. Илья остановился. Спускаться в почти кромешной тьме по сорокаметровой ледовой стене он не рискнул. Что же кричать спящим в палатках грузинам? Илья размышлял недолго.

— Люди!.. — во весь голос воззвал он. В ответ — тишина… Надсадно болело горло, но Илья, набрав полные легкие воздуха, повторно заорал так, что грузины (как они потом признались) не на шутку струхнули: спросонья им почудилось, что это кричит снежный человек. Они были немало удивлены, когда увидели на леднике одинокую фигуру Ильи. При свете фонарика тот быстро спустился на передних зубьях кошек и, объяснив, что привело его ночью на ледник, попросил грузин вызвать по радиостанции спасотряд.

Не дожидаясь рассвета, Илья вместе с грузинскими альпинистами поспешил на помощь Юре Борисенко. Когда они подошли к склону пика Энгельса, Ренат с Севой уже подвели Борисенко к месту, где ночью дюльфернул [21] Дюльфер — спуск по веревке с использованием специальных приспособлений. Илья. Теперь с его помощью Борисенко удалось благополучно спустить на плато. Ренат же с Севой остались на гребне собирать палатку, а Илья с грузинскими спасателями понесли Борисенко вниз на импровизированных носилках. Когда они доставили больного в палаточный лагерь грузинской команды, подошел и спасотряд с врачом. Медицинская помощь подоспела вовремя. Еще час, и Борисенко мог бы умереть от острой сердечно-легочной недостаточности — такой диагноз поставил врач команды Геннадий Селивра.

Когда Борисенко немного ожил после капельницы, спасотряд потащил его в базовый лагерь, а руководивший спасателями заслуженный мастер спорта по альпинизму Алексей Москальцов оставил Илью под перевалом дожидаться Севу и Рената, которые на тот момент еще не спустились с гребня пика Энгельса. Илья отдал спасателям свою пуховку — на случай, если им придется заночевать с Борисенко на леднике, и стал ждать Рената с Севой, которые появились только к вечеру. Что они целый день делали на гребне пика Энгельса, Илья допытываться у них не стал. Спустившись наконец с пика Энгельса, альпинисты выглядели смертельно уставшими (так устали, что с рюкзаками не смогли спуститься по ледовой стеночке и сбросили их вниз), и о том, чтобы догонять на ночь глядя спасотряд, даже слышать не хотели. Ближе к ночи появился Волченков, заставший их за распитием чая. По пути он встретил спасотряд Алексея Москальцова, а они тут чаи гоняют. Справедливое возмущение Волченкова такой ситуацией было бы понятно, но тогда он никому ничего не сказал и заночевал с ними в их палатке.

Когда же на следующий день Илья, Ренат и Сева спустились в базовый лагерь, Волченков отправил в федерацию альпинизма СССР радиосообщение о чрезвычайном происшествии на пике Энгельса и потребовал созвать ущельскую комиссию для расследования восхождения харьковских альпинистов на пик Энгельса. Поначалу никто всерьез инициативу Волченкова не воспринял, и это возмутило его еще больше. Он повторно связался с Москвой и сообщил, что в экспедиции творится полное безобразие.

Получив подтверждение своих полномочий, Волченков устроил показательный суд над провинившимися альпинистами. В ответ Гриша Артеменко сгоряча обозвал спешно организованную комиссию из представителей других команд (в ущелье стояло еще с десяток экспедиций) «козлиной», и бюрократическая машина советского альпинизма закрутилась с этого момента в полную силу. Судилище в ущелье состоялось без участников восхождения, и никаких объяснений от них никто не потребовал, что позволило Артеменко внести задним числом в их маршрутный лист отсутствовавшую у них радиостанцию. В результате этого подлога больше всех под раздачу попал Илья — за то, что он бросил свою группу на предвершинном гребне и ночью в одиночку спустился с горы. О том, что благодаря решительным действиям Ильи была спасена жизнь Юре Борисенко, при «разборе полетов» Артеменко предпочел умолчать. Действительно, с чего бы это Илье вздумалось спускаться ночью с шеститысячной высоты, если у него была радиостанция? Одним словом, налицо грубейшие нарушения правил советского альпинизма, категорически запрещающие передвигаться по закрытому леднику в одиночку, да еще ночью! Закончился этот ущельский суд тем, что за проявленную активность при проведении спасательных работ Илью дисквалифицировали со второго разряда по альпинизму до значка «Альпинист СССР» с правом хождения в этом сезоне. Вроде как благодарность получил.

Несправедливый приговор Илья воспринял как недоразумение. Тогда он еще не знал, что, выгораживая себя как руководителя экспедиции, Гриша Артеменко при разборе «дела» утаил, что у их группы не было никаких средств связи. Радиостанций в этой экспедиции вообще не было ни одной — их просто забыли в Харькове. И когда проверяющий улетел в Москву, харьковские альпинисты так и продолжили ходить на восхождения без радиостанций, а в качестве средств связи им выдавали фонарик (подавать сигналы в темноте) и зеркальце (пускать солнечный зайчик в базовый лагерь днем, если была прямая видимость). Такой вот цирк, но только уже без Ильи. Для него сезон 1983 года закончился. Новоиспеченному «значкисту» нечего было делать в горном районе, где ниже 4Б не было ни одной вершины.