Наталья Никольская - Гостья из прошлого

– Ну ладно тебе, расскажи! – попросила я, зная, что Дрюня больше всего на свете любит, когда его упрашивают.

– Ты представляешь, – скорбным голосом принялся рассказывать Дрюня. – Вся эта фирма развалилась, мать ее ети, коммерческая! И хозяева свалили. Говорил же я, что всем этим коммерциям доверять нельзя!

– А ты? – разинула я рот.

– А что я? Хорошо, бумаги не успел на себя оформить, что я директор. А то попал бы под раздачу! Эти голубчики, оказывается денег должны – море! Вот я бы влип!

– Да уж, – усмехнулась я. – Быстро твоя карьера закончилась.

– Да не язви ты, – попросил Дрюня. – И так тошно!

– Тебе радоваться надо. Что легко отделался. Нет уж, Дрюнечка, лучше высоко не взлетать.

– Точно, Полин, – грустно ответил Дрюня.

– Слушай, а ты вчера тут не был?

– Да нет. А что?

– Да старуха тут одна крутилась. Мне б ее найти.

– Ха! Да мало ли тут старух! Хотя что за старуха, опиши. Может, я ее знаю?

Я описала.

– Нет, – развел руками Дрюня. – Не знаю такую. Слушай, так ты с местными бабушками поговори. Они должны знать. Она, поди, с ними на лавочке сидит.

– Да нет, Андрюш, – вздохнула я. – Не думаю, что она на лавочке сидеть будет. Ладно, пойду я.

– Полина, а зачем она тебе? – крикнул мне вслед Мурашов.

– Секрет фирмы! – оглянувшись, улыбнулась я. – Коммерческой!

Дрюня надулся и снова припал к пиву. Я покрутилась-покрутилась, но так и не увидела никого из бабулек. Придется выйти еще разок попозже. На работу мне сегодня, слава богу, не идти – выходной. И после вчерашнего неплохо бы передохнуть. Честно признаться, вчера я подумала, что у меня сердце разорвется.

Вернувшись домой, я выпустила Кольку из ванной (он и побыл-то там минут двадцать, не больше) и сказала, что хочу немного поспать.

Уснула я сразу же и проспала часа четыре: сказалась бессонная ночь. Открыв глаза, полежала немного и встала с дивана, сладко потягиваясь.

Выйдя в зал, я увидела, как Колька быстро затушил в пепельнице мою сигарету. Я подошла и быстро влепила ему подзатыльник.

– Опять? – выразительно посмотрела я на него. – Тебя, похоже, могила исправит! Нет, надо ужесточить меры воспитания.

Я уже занесла руку, чтобы врезать пацану по уху, но мальчишка неожиданно перехватил ее и вывернул мне за спину. От неожиданности я чуть не упала. Правда, Колька сейчас же отпустил мою руку и теперь смотрел на меня, смущенно улыбаясь.

– Это ты что же себе позволяешь? – изумлено спросила я, изо всех сил стараясь скрыть восхищение и ломая голову, как удалось парню меня так подловить? Очевидно, все дело в том, что я только-только проснулась и не успела еще как следует отойти ото сна. Да и не ожидала я от пацана такой прыти.

«А он способный! – удивленно подумала я. – Всего несколько уроков – и такой результат! Обидно будет, если это так и завянет».

Честно говоря, сначала я не ломала голову над тем, что будет с мальчиком после того, как эта история закончится. Просто как-то считала, что он вернется туда, где и жил до этого – вот и все. Но чем дальше, тем чаще я стала задумываться над этой проблемой. Я еще ничего не знала, но чувствовала, что отправить мальчика обратно в сырой, холодный подвал у меня не хватит совести. тем более, что я к нему уже привыкла и несла ответственность. А это очень дисциплинирует.

Недаром же сказал великий писатель: «Мы в ответе за тех, кого приручили».

Правда, я тут же отогнала от себя такие мысли, так как решение возникшей проблемы еще не созрело в моей голове.

Когда я снова вышла на улицу, мне удалось все же пообщаться с бабульками. Но старуху, описанную Колей, никто так и не смог вспомнить.

Я даже начала подумывать: а не привиделось ли это все мальчишке с перепугу? Главное, что этой старухе от него надо? Может, это не старуха вовсе? А кто? Дружки Эдика и Вована, охотясь за пленкой? Но они же не поняли, что Колька и «мальчик-беспризорник» – одно и то же лицо! И потом, зачем тогда Эдик сам указал нам, где может быть Колька? Испугался? Вряд ли. Зачем тогда вообще было все это затевать?

Нет, наверняка никакой старухи нет, а пацан просто выдумал ее. Может быть, сам веря в свои фантазии. Надо все же Ольгу попросить провести с ним какой-нибудь гипноз, что ли… А то еще спятит парень!

Нет, про старуху надо забыть. Пусть вспоминает, подлец такой, не видел ли его еще кто влезающим в окно.

Вернувшись домой, я погладила Кольку, не успевшего совершить, как это ни странно, новых преступлений перед человечеством, по голове и спросила:

– Коль…

– Да? – вскинул голову мальчишка.

– Ты бы вспомнил, может, тебя все же видел кто, когда ты в окно лез?

– Ну вот опять, – недовольно проговорил Колька. – Я же уже рассказал все. Что я, больной или сам себе враг, скрывать что-либо.

Я тяжело вздохнула. Потом продолжила допрос:

– Коля, а те девушки, о которых ты говорил, они как выглядели?

– Как? – Колька задумался. – Да я и не помню уже. Я и видел-то их всего пару секунд.

– Они что-нибудь говорили?

– Да. Одна меня увидала и говорит второй: «Смотри, мальчик в окно лезет»! А я ей: «Я ключи забыл».

– И все?

– Вроде все… Нарядные они были. Да! – он хлопнул себя ладошкой по лбу. – Конечно, вспомнил! Они нарядные были, потому что на день рождения шли!

– Это ты откуда знаешь? – подозрительно сощурилась я. Мне показалось, что мальчик снова начал сочинять.

– Так вторая и отвечает этой девушке, что на меня внимание обратила: «Пойдем, пойдем скорее! Танька уже заждалась! Именинница все же»! Та на часы глянула, ойкнула, и они чуть не бегом побежали. У них еще букеты цветов в руках были.

– Так-так, – задумчиво проговорила я. – А в какую сторону они пошли?

– Во-он к тому дому, – Колька высунулся в окно и ткнул пальцем в пятиэтажку, протянувшуюся за домом Дрюни Мурашова. Правда, это еще не означает, что девушки направлялись именно в этот дом. Они вполне могли прошагать еще квартала три, но все равно это было хоть что-то. И попробовать их поискать просто необходимо. По крайней мере, они смогут подтвердить, что видели Кольку в окне около пяти вечера, а не в три. С него хотя бы обвинение снимут.

– Коля, а они точно свою подружку Таней назвали? – спросила я. – Может, Леной?

– Нет, точно Таней, – ответил Колька и грустно добавил:

– У меня маму Таней звали.

Я проглотила подступивший к горлу комок и снова вышла на улицу. Все как обычно в нашем дворе. Под вечер бабушек на лавочках собралось немерено, дети бегают, хотя условий для игр на свежем воздухе у нас практически никаких. Дядя Миша ковыряется со своим стареньким «Москвичом», который он пытается починить столько, сколько я живу в этом доме и никогда так и не починит.

Мужики за столом режутся в домино – старая привычка, сохранившаяся с доперестроечных времен.