Наталья Никольская - Не повод для знакомства

Я вышла замуж тоже довольно рано: на втором курсе института, мы с мужем учились в одной группе. Сестра не одобряла мой выбор: жили мы с мужем очень бедно. Стипендии явно не хватало, и Сережа часто устраивался подрабатывать. Но мы все равно были очень счастливы. А уж когда родилась Наташа…

Жили мы в родительской квартире. Мама и папа умерли рано. А у Лизы с Вячеславом была своя квартира.

Лиза очень привязалась к моей дочке. Часто брала к себе. Я не возражала. Лиза всегда была во всем первая, лучшая: прекрасно училась, занималась спортом. Привыкла быть самой любимой. А тут вот такое. У меня есть дочка, а у нее нет!

Однажды Лиза пришла ко мне и попросила отдать Наташу ей. За деньги. Я поразилась такой просьбе, если не сказать больше, и отказала ей наотрез. Она еще несколько раз предлагала мне это, но я не соглашалась. Лиза ссылалась на наш с мужем невысокий уровень дохода, говорила, что с ней девочке будет лучше, что они с Вячеславом смогут отдать ее в престижную школу, покупать ребенку лучшую одежду и игрушки. Но как я могла на это пойти? Продать родную дочь? Это казалось мне чудовищным. Я советовала ей удочерить ребенка в приюте, но она говорила, что очень любит Наташу и хочет видеть своей дочерью.

Все это мы с Наташей уже слышали, но все равно я снова содрогалась, не в силах поверить, что такое бывает на свете.

– Однажды Лиза пришла к нам вместе с Вячеславом и с порога повторила свою просьбу. Я сказала, что не намерена больше это обсуждать. Она спросила, где Наташа. Я ответила, что отправила ее к своей подруге, хотя на самом деле просто уложила девочку спать в соседней комнате. Я не собиралась долго разговаривать с Лизой: в последнее время мы очень отдалились друг от друга.

И тут произошло ужасное: Вячеслав ударил моего мужа ножом прямо в сердце. А мне Лиза ввела какой-то сильный наркотик. Она училась в медицинском, наверное, там достала. А может, Вячеслав. Ведь у него были деньги, а за них что хочешь достанешь.

В общем, потом это выглядело так, словно я убила мужа сама: в квартире только мы с ребенком, я валяюсь на полу в невменяемом состоянии, в испачканных кровью руках нож. Муж мертвый лежит рядом. Все ясно.

Меня отвезли в больницу, так как я была в сильном наркотическом опьянении. Потом ко мне туда пришли из милиции. Напрасно я твердила все как было: мне никто не верил. Доказательств не было никаких. Никто не видел, что к нам в тот день приходили Лиза с мужем. На ноже были отпечатки только моих пальцев, к тому же я была накачана наркотиками.

И после этой истории мое здоровье было подорвано. В общем, меня отправили в сумасшедший дом на лечение, хотя я кричала, что не сумасшедшая. Но разве кто станет слушать?

Когда я вышла из психушки, то первым делом кинулась узнавать, где моя девочка. Соседи мне сказали, что Лиза и Вячеслав получили опекунство над девочкой и куда-то уехали. В общем, я осталась совсем одна. Старые знакомые и друзья не хотели со мной общаться. Где искать Наташу, я ума не могла приложить. Многие годы я разыскивала ее и наконец напала на след.

Я узнала, что моя сестра с мужем живут очень обеспеченно. Наташа учится в институте. И еще я поняла, что они действительно ее очень любят. Но разве могло мне быть от этого легче?

Я не знала, как мне подойти к Наташе. Каждый день встречала у института и шла за ней. Однажды я не выдержала и подошла. Это было вчера. Я не могла больше терпеть. Я позвала Наташу с собой, сказала, что должна ей сообщить нечто очень важное. Мы поехали в Восьмой Вокзальный переулок, где я снимаю дом. Там я все ей рассказала. Наташа, конечно, сперва не поверила, посчитала меня сумасшедшей. Но то воспоминание из детства… Оно не давало ей покоя. Поэтому она выслушала меня до конца. А потом появилась Ольга Андреевна. Она увезла нас к себе и помогла Наташе вспомнить все. Воссоздать картину из детства. Вот и все. А сегодня мы приехали к вам, чтобы все рассказать.

– Значит, вы обвиняете свою сестру и ее мужа в убийстве вашего супруга, которое они совершили шестнадцать лет назад? – задумчиво спросил Жора, затягиваясь сигаретой.

– Да! – твердо ответила Людмила Алексеевна.

– Но вы понимаете, что любое обвинение должно быть подкреплено доказательствами. А голословно…

– Жор, так мы же и говорим тебе про кассету! – вылезла опять Полина.

– Так где она, кассета? Помнится мне, она загадочным образом исчезла? – с иронией спросил Жора у Полины.

– Она нашлась! – торжественно заявила Полина, доставая кассету из сумки. – И нашлась благодаря мне.

– А благодаря кому она потерялась? – опять спросил Жора.

– Жор, не надо, а? – отмахнулась Полина. – Давай лучше кассету посмотрим.

Жора вышел, потом приволок откуда-то видик и взял у Полины кассету. Мы приготовились смотреть. Я, кстати, еще не видела записи, поэтому мне было очень интересно.

Когда мы все просмотрели, Жора спросил:

– А откуда она взялась, эта кассета? Вы, кажется, и это хотели мне объяснить?

– Да, – послышался голос Андрея, который до этого хранил полное молчание. – Я могу это объяснить.

– Андрей Геннадьевич, я рад, что вам лучше, – запоздало произнес Жора. – Но, насколько мне известно, вам еще нельзя выходить из больницы?

Полина молча перебирала ремешок сумочки.

– Просто я как только почувствовал себя нормально, сразу же решил оказать помощь в проведении расследования как настоящий гражданин, – улыбнулся Андрей. Улыбка у него просто чудесная, но теперь она мне не принадлежит… Господи, еще и объяснение с ним придется пережить! И за что на меня столько свалилось?

– Тогда вы рассказывайте, Андрей Геннадьевич, а я тем временем отдам распоряжение доставить сюда сестру Людмилы Алексеевны с мужем.

Жора поговорил по телефону и повесил трубку.

– Это кассета моего покойного дяди, – начал свой рассказ Андрей. – Он раньше тоже жил в Самаре. У него была видеокамера, и дядя часто бродил по городу, выискивая интересные сюжеты для съемок. Это было его увлечение.

Однажды он подошел к одному пятиэтажному дому и из окна первого этажа услышал разговор, привлекший его внимание. Окно выходило не во двор, а на пустырь, поэтому вокруг не было народа. Все это дядя рассказал мне перед смертью, когда почувствовал себя плохо и вызвал телеграммой. Других родственников у него не осталось.

Так вот, услышав звуки из окна, дядя подошел поближе. Дело было летом, окно было приоткрыто. Он увидел в комнате молодую пару, занимавшуюся любовью. Ему настолько понравилось это зрелище, как он говорил, что он стал снимать все происходящее на пленку.

Потом он еще несколько раз приходил туда, чаще вечерами или ночью. Еще несколько раз ему удавалось кое-что записать. Дядя говорил, что он просто сроднился с этими людьми, настолько они были ему симпатичны.