Наталья Никольская - Фото на память

Валандра затушила сигарету и встала. Лежавший в кармане ее приталенного пиджака сотовый по-прежнему молчал.

«Надо было самой ехать, черт! Что за день сегодня?!»

– Извините, Валентина Андреевна, – спохватился Толкушкин.

Он тоже поднялся со стула и теперь точно нашкодивший мальчишка боялся поднять на Валандру глаза.

– Не советую тебе в плане женщин брать пример с Мамедова, – резко сказала она, – хотя ему в конце концов удавалось вытрясти из них необходимую информацию. Дай сюда листок.

Толкушкин протянул ей вырванную из блокнота страницу.

– В последний раз, Валера! Не хочешь работать – пиши заявление, здесь не какой-нибудь подростково-молодежный клуб, не исправительная колония, не интернат… Подумай хорошенько и сообщи мне о своем решении: хочешь ты здесь работать или нет, понял?

– Понял, – понуро отозвался пристыженный Толкушкин.

Наконец запиликал сотовый.

– Даю тебе время до завтра, – Вершинина пристально посмотрела на Валеру, – надеюсь, ты не забудешь Бодрова навестить и мне отзвониться?

Она вышла из дежурки.

– Докладываю, – услышала Валандра долгожданный голос Болдырева, – сидим с Максимом на кухне и пьем чай.

«Уф!» – облегченно выдохнула Вершинина, сразу как-то обессилев. Ноги подкашивались, руки дрожали, на лбу выступила испарина.

«Перенервничала…» – поставила она себе диагноз.

– Какие будут распоряжения?

Валентина оперлась о стену.

– Дай трубку Максу…

– Ма-а-ам, – услышала она голос сына, – Софья Марковна спрашивала, почему ты в школу сегодня не пришла?

– Об этом потом. Вот что, собери самые необходимые вещи, белье на пару дней, джинсы, майки, что-нибудь теплое, носки не забудь, пижаму, у дедушки с бабушкой – холодно…

– Мне что, к ним ехать?

– Помолчи немного. Книги с тетрадками не забудь, так, что еще?

– А ты приедешь?

– Приеду. Дядя Сережа тебя отвезет. Не тяни время, собирайся немедленно! Полагаюсь на тебя, ты у меня самостоятельный! Передай трубку Сергею. Сергей, – быстро проговорила она, когда Болдырев взял трубку, – отвези Максима к моим родителям, адрес Максим знает, и возвращайся, ты мне нужен, понял?

– Окей.

– Как только приедешь к предкам – позвони мне.

– Нет проблем!

Валандра нажала кнопку «отбой» и перевела дыхание.

«Вечер – в моем распоряжении, Троша приедет только завтра…»

– Вить, привет! У меня к тебе дело…

– Ушам своим не верю, ты ли это, луноликая? – услышала Валандра в трубке радостный баритон Ромашова.

– Ты, естественно, на работе… – предположила Вершинина.

– Естественно, а что, тебе невмочь?

– Оставь свои плоские шутки и грязные намеки…

– Ой, Валюх, подожди, котировки объявляют.

Прошло как минимум минуты две, прежде, чем Виктор вернулся к разговору.

– Ну мне-то ты можешь довериться, – продолжал он шутить.

– Времени – в обрез! Слушай, ты ведь знаешь, где мои предки живут?

– Я и самих предков твоих знаю, ты что, забыла, как мы с Андреем Дмитриевичем за жизнь…

– Подожди, Вить, мне сейчас не до шуток. В общем, Максим у них. А у меня к тебе будет просьба: заскочи после работы к моим, забери Макса к себе, идет?

– Идет, только ты, Валентина, сегодня какая-то суматошная… – озадаченно сказал Ромашов.

– Угадал, но ведь я тебе и такой нравлюсь, а?

– Умеешь ты…

– Ладно, Вить, – снова перебила Валандра Виктора, – мне пора, – она сделала рукой приглашающий жест застывшему на пороге Болдыреву. – Век буду благодарна…

– Ой, смотри, не расплатишься! – рассмеялся напоследок Ромашов, – Максим будет у меня, а ты? – вдруг обеспокоился он.

– Тоже приеду.

– А что случилось?

– Проснулся, голубчик! Ничего не случилось. Ну, чао, увидимся вечером.

Валандра повесила трубку. Болдырев вопросительно посмотрел на нее.

– Заводи мотор, Сергей, я – скоро!

Болдырев направился к двери.

Ветер немного поутих, и небо заметно посветлело, но было по-прежнему холодно и по-осеннему неуютно. Выйдя на крыльцо в плаще нараспашку, Вершинина поежилась и, окунув лицо в ледяной поток встречного ветра, быстрым шагом пошла к ожидавшей ее черной «Волге».

– Ну и погодка – весна называется! – с досадой произнес Болдырев, выбросив окурок через приоткрытое окошко.

– Осень, хотя и не «болдыревская»… – иронично отозвалась Валандра, садясь рядом с ним на переднее сиденье и захлопывая дверцу.

Устроившись на сиденье, она пригладила растрепавшиеся волосы.

– Куда едем? – деловито спросил Сергей, сделав вид, что пропустил мимо ушей ее ироническое замечание.

– Сначала в «Тарасовмонтаж», потом – на Девятого мая.

«Волга» плавно двинулась с места.

– Валентина Андреевна, вы бы ремешок накинули…

– Ой, прости, Сереж, – Вершинина взялась за ремень безопасности.

Сергей Болдырев работал в «Кайзере» два с половиной года. Бывший спортсмен-гонщик, он решил завязать с опасным спортом, уступив ультиматуму жены: семья или гонки. Не последнюю роль в этом решении сыграла так называемая крестьянская стать Болдырева. Он прочно стоял на земле, и мне, откровенно говоря, трудно было себе представить его в гоночной машине.

Не то чтобы Болдырев казался мне неповоротливым, осторожным и чересчур трезво смотрящим на жизнь, просто я никогда не видела его в состоянии бурного эмоционального всплеска, полным энтузиазма и горения. В любое дело он вносил присущую его натуре основательность и деловитость. Ведь мы привыкли окружать нелегкое ремесло гонщика неким романтическим ореолом, думать о нем как о зарвавшемся смельчаке, играющем со смертью в кошки-мышки.

Признаю, что моя неспособность вообразить Болдырева стоящим на призовой тумбе и задыхающимся от восторга проистекала из того факта, что я была жертвой распространенного мифа о гонщиках, который словно был призван поколебать Болдырев.

Его виртуозное вождение автомобиля и прочие технические навыки очень пригодились «Кайзеру», и, не скрою, моему самолюбию льстило, что за рулем служебной «Волги», отданной мне Мещеряковым в ленное владение, сидит бывший покоритель крутых опасных виражей.

– А что это Толкушкин такой мрачный? – полюбопытствовал Сергей.

– А то, что как раз по его милости мы и едем сейчас в «Тарасовмонтаж», – загадочно ответила Валандра.

Болдырев решил промолчать, хотя вершининское объяснение не прояснило ему эмоциональное состояние Валеры. Про себя же он подумал о Толкушкине: «Так тебе и надо, а то больно ты нос задираешь! Видать, это Валандра тебя осадила – честь ей и хвала!»

Он остановил машину у семиэтажного коричнево-розоватого здания, перед которым выстроился ряд автомобилей самых разных цветов и марок.