Марина Крамер - Зима&Детектив

– Джеф, милый, даже я прекрасно понимаю, что это бред – но уж за что купила, за то и продаю, – вздохнула я, поднялась со стула и обняла мужа за плечи, прижавшись грудью.

– Погоди, давай не будем отвлекаться, – попросил он, – ты мешаешь мне сосредоточиться. Нужно выяснить, кто были эти люди – в смысле, убитые. Ты сможешь как-то узнать это через Арсена?

– Попробую.

– Хорошо. И уже от этого мы будем отталкиваться. А теперь… – Его рука недвусмысленно поползла под мой халат.

В конце концов, не могу же я постоянно думать о судьбе Призрака, у меня ведь и муж имеется…

В эту ночь мне приснилась Мэри, как, впрочем, всегда после визитов на кладбище. Она сидела в кресле с неизменным мундштуком в руке, то и дело прикладываясь к нему губами, делала затяжки и смотрела на меня в упор. Я тоже рассматривала Мэри, ее прическу, ее длинную тонкую юбку, спадавшую на пол шлейфом, полупрозрачную блузку с камеей у горла – она всегда прикалывала ее на такие вот блузки. Моя Мэри…

– Ты его вытащишь, Марго. Потому что он не делал этого. Но вытащить его можешь только ты.

– Но как, как, Мэри? Я ничего не могу…

– Можешь. И ты сама знаешь, как это сделать. Тебе поверят.

Я хотела спросить, что она имеет в виду, но образ Мэри вдруг стал бледнеть и, наконец, совсем растаял, а я открыла глаза и поняла, что уже утро. Но почему-то мне почудился в комнате легкий запах ментоловых сигарет…

То, что рассказал через два дня по телефону Арсен, привело меня в замешательство. Убитые оказались членами одной крупной армянской диаспоры, с которой Алекс вел какие-то совершенно легальные дела здесь, в России. Самое удивительное заключалось в том, что ехал он в N как раз на встречу с ними – чтобы обсудить некоторые вопросы, и уж точно у него не было причины превращать деловой разговор в бойню. Все шло ровно и мирно, он действительно был в ресторане, и его там видело множество народа. И даже нашлись люди, которые вспомнили, во сколько он ушел. Но никто из них не мог точно сказать, не возвращался ли Алекс в ресторан позже и с оружием.

– Я вообще не понимаю… – жалобно проговорила я, пересказав это мужу, – не понимаю, как так может быть. Сто человек видели, как он ушел, – и никто не может точно сказать, возвращался ли!

– Не преувеличивай.

– Ну, пусть не сто… Но ведь должен же был кто-то видеть, как он вернулся с этой чертовой винтовкой обратно! Иначе – почему арестовали его? И почему он лежал в номере и ждал, когда за ним придут?

– Он не ждал, Марго. Он просто этого не делал. Это был кто угодно – отдаленно похожий внешне. Сама ведь знаешь…

Да, я знала, о чем говорит Джеф. В полумраке ресторанного зала любой человек с кавказской внешностью может оказаться похожим на кого угодно, а если задаться целью подставить именно Алекса, то тут вообще нет проблем – намотай на шею клетчатый шарф, и ты в порядке. Любовь Алекса к подобным вещам на этот раз оказала ему дурную услугу, если все было так, как мы думаем.

Зато у меня в голове мгновенно сложился план, как устроить алиби Алексу. Да, придется пойти на кое-какие жертвы, даже выслушать от него все, что он захочет мне сказать, но это будет уже после. После того, как я его вытащу. А с Джефом как-нибудь разберусь.

Как и следовало ожидать, мой план не привел мужа в восторг, более того… Но я упорно стояла на своем, мотивируя это тем, что, пока Джеф будет искать настоящего убийцу, Алекса упрячут лет на двадцать, а то и по максимуму, а у него все-таки дочь.

– Ты опять думаешь сперва о нем, а потом уже обо мне. Каково мне будет слушать все это, а? – тихо спросил муж, и в его голосе я вдруг услышала столько боли, что испугалась.

В самом деле – я думаю о том, как выручить Алекса, но при этом совершенно забываю о том, каково придется моему мужу слышать то, что я собираюсь сказать следователю. Какой нормальный мужчина станет терпеть такое от жены?

Я обняла Джефа за шею и зашептала на ухо, перемежая слова поцелуями:

– Родной мой, прости, я так люблю тебя… я так люблю тебя… обещаю, что это в последний раз… прости меня, ладно? Но это – единственная возможность помочь ему, другой просто не будет, тут кто-то хорошо поработал…

– Не рви себя, Марго, – сказал Джеф, усаживая меня на колени. – Я ведь знаю – ты не остановишься, что бы я ни сказал сейчас. Я не могу запретить тебе – ты все равно не послушаешь и будешь вынуждена врать и изворачиваться, потом станешь от собственного вранья мучиться – так к чему? Лучше уж я буду в курсе. Но я хочу, чтобы ты знала – мне неприятно то, что происходит.

– Я понимаю…

Назавтра, оставив Машу с няней, мы ехали поездом в N.

Мне вдруг вспомнилось, как однажды Мэри со смехом пересказывала мне свой разговор с Алексом в аське. Он как раз куда-то мотался по железной дороге и потом делился впечатлениями с ней.

– Я не понимаю, почему вы, русские, такие свиньи? – патетически вопрошал он, и Мэри очень смешно это копировала, представляя, с какими именно интонациями произносит эти слова Призрак. – Почему у вас принято не добираться до туалета, а использовать для этого тамбур?

– А вот обобщаешь ты совершенно зря, – ответила она ему тогда, – мы с Марго, например, тоже русские, но это не мешает нам находить дорогу в туалет.

– Зато большинство ваших сограждан этого сделать просто не в состоянии!

Помнится, спор у них тогда вышел жаркий, перешел на национальные особенности и затух только после того, как Мэри сказала Алексу какую-то свою едкую гадость. Я же вспомнила это, именно учуяв специфический запах поездного туалета, и мне стало смешно и одновременно обидно за соотечественников. В самом деле – почему так? Нигде в Европе я не могла припомнить подобного.

В N было удивительно тепло, я распахнула пальто и сняла шарф. Джеф покосился, но не сказал ничего. Мы поехали в ту самую гостиницу, где арестовали Алекса. Цель была одна – найти того, кто дежурил в ту ночь и мог бы подтвердить, что вместе с ним в номер вернулась я. Ничего более оригинального мне в голову не пришло, но я была уверена, что Мэри в моем сне имела в виду именно это. Никак иначе я не могла составить ему алиби – только сказав, что была с ним. Бедный Джеф, как же все-таки жестоко я с ним поступаю…

Девушку, сидевшую на ресепшен в ту ночь, мы нашли, и за не особенно крупную сумму она согласилась подтвердить то, что мне нужно. Я с облегчением вздохнула. Теперь осталось самое сложное – убедить Алекса в том, что так надо. Я предвидела его реакцию, да и что там предвидеть, когда он ясно дал понять, что не желает меня видеть. Ничего, придется, я тоже умею настаивать, когда мне нужно.

В Бутырку я хотела поехать одна, справедливо рассудив, что для Джефа это будет уже слишком. Он не возражал – собирался встречаться с кем-то из своих старых информаторов, по-прежнему иногда добывавших ему нужную информацию. Заперев за ним дверь, я начала одеваться и краситься. Хотела выглядеть как можно лучше, чтобы не давать Алексу лишнего повода уколоть меня. Как раз в этот период я ощутимо похудела и считала это своей маленькой победой, но Призрак, разумеется, придя в ярость, не заметит ничего и обязательно найдет какой-то изъян в моей внешности. Ну, к этому я всегда готова, не первый день его знаю, и уже даже не обидно.