Журнал «Искатель» - Искатель, 2017 № 08

Просто так подойти к Иткису на улице было бы несолидно. Для серьезного и обстоятельного разговора требовалось какое-нибудь тихое уютное местечко. Например, художественная галерея, библиотека, в крайнем случае парк культуры и отдыха. Вася-душитель с Шибздиком должны были проследить за Михаилом Самойловичем и сообщить Тофику, когда клиент окажется в одном из таких мест.

В последующие два дня Иткис из дома никуда не выходил. Лишь на третий день в половине седьмого вечера он с какой-то женщиной показался из подъезда. Они пешком направились в сторону Сретенки. Шибздик проводил эту парочку вплоть до ресторана «Славянская трапеза», откуда и позвонил Белоглазову.

На пенсию полковника Максима Максимовича даже не проводили. На заслуженный отдых его, можно сказать, просто спровадили. Ни тебе, понимаешь, букета цветов и памятных подарков. Ни прочувствованных слов товарищей по работе под рюмочку какого-нибудь веселящего напитка. Впрочем, обижаться на это оснований не имелось. Служебные «междусобойчики», когда-то переименованные в «корпоративы», давно уже находились под строжайшим запретом. И все равно данное событие Максим Максимович хоть и скромно, но все-таки отметил, пригласив в ресторан старинного друга и однокашника Мишу Иткиса с супругой его Цилей Моисеевной.

Миша, то есть Михаил Самойлович, тоже числился пенсионером. Однако, в отличие от Максима Максимовича, был он этим вполне доволен, ибо ничто теперь не отвлекало его от любимого занятия — поэтического творчества. В Америке приличными тиражами разошлись два сборника его стихов на американском языке. А вот на родине публиковать Иткиса не соглашалось пока ни одно издательство. «Нет пророка в своем отечестве», — чем-нибудь иным объяснить это прискорбное обстоятельство у Иткиса не получалось.

— Уважаемые господа, не покажется ли бестактностью, если я попрошу разрешения пригласить на танец вашу прелестную даму? — с этой учтивой фразой к Максиму Максимовичу и его гостям обратился симпатичный рыжеволосый мужчина приятной наружности.

— Тофик, неужели это вы?! — удивленно воскликнул Михаил Самойлович. — Мы ведь, кажется, встречались в Нью-Йорке?

— Вы абсолютно правы, — ответил мужчина. — Поверьте, я искренне польщен тем, что вы все еще помните скромную персону вашего покорнейшего слуги.

Циля Моисеевна тоже повернула голову в сторону незнакомца.

— Извините, я не танцую, — сообщила она, смерив субъекта внимательным оценивающим взглядом.

— Может, вы не откажетесь разделить нашу трапезу? — предложил Максим Максимович. — Раз уж вы с Михаилом Самойловичем давние знакомые.

— Почту за честь, — с легким поклоном ответил Тофик, присаживаясь за столик. — Позвольте представиться: Белоглазов Тофик Анатольевич. Для вас — просто Тофик.

— Очень приятно. Меня зовут Максим Максимович. С Михаилом Самойловичем вы уже знакомы. Мне остается представить вам супругу Михаила Самойловича, восхитительную Цилю Моисеевну. Есть предложение поднять бокалы за встречу.

— Как там с вашим алмазным проектом? — поинтересовался Иткис, машинально отметив, что Белоглазов лишь пригубил содержимое своего бокала с великолепным крымским вином.

— Извините, никак, — развел руками Тофик. — Его пришлось временно заморозить. Козлюк оказался жуликом, и его посадили. Пока мы искали других партнеров, грянул мировой экономический кризис. Потом мажоритарный акционер почил в бозе, а наследники его до сих пор пытаются разобраться, кому сколько причитается.

— Ну и чем же вы теперь занимаетесь?

— Уговорили меня перейти на службу государеву. Тружусь ныне помощником по особым поручениям у Пал Саныча. Нуда, у того самого Пал Саныча.

— Даже так?! — вырвалось у Иткиса. — Что ж, поздравляю.

— Спасибо. Кстати, очень удачно, что мы с вами встретились. У вас ведь наверняка сохранились кое-какие связи в Америке. А мне недавно Пал Саныч поручил разыскать там одну женщину, нашу соотечественницу. Вот я и подумал — не смогли бы вы мне помочь?

— Что именно вам о ней известно?

— Да почти ничего. Она была командирована за границу переводчицей. Кажется, в Колумбию. Впоследствии оказалась в Америке. Вероятнее всего, вышла замуж за дипломата. Дальше следы ее теряются.

Михаил Самойлович с Максимом Максимовичем переглянулись.

— А как ее фамилия? — поинтересовался Иткис.

— Сидорова Екатерина Максимовна.

— У вас есть ее фотография?

— Увы!

— Ладно, — произнес Максим Максимович. — Оставьте, пожалуйста, номер вашего телефона. Мы подумаем, как вам помочь.

На листке, выдранном из записной книжки, Белоглазов изобразил номер своего мобильника, после чего откланялся, сославшись на неотложные дела.

— Что скажешь, Циленька? — обратился Иткис к супруге.

— Аферист! — безапелляционно заявила Циля Моисеевна.

— А мне то же самое еще в Нью-Йорке подумалось, — признался Михаил Самойлович.

— Разберемся, — усмехнулся Максим Максимович, сунув в карман листок с номером телефона.

В его душе набирало силу приятное, хоть и несколько зыбкое предвкушение чего-то очень любопытного и кое-что обещающего. Совсем как у котика, еще не успевшего почуять запах добычи, но уже уловившего краем уха подозрительное шевеление где-то за паркетным плинтусом.

Было бы не совсем корректным утверждать, будто с некоторых пор в тихом местечке под названием Лэнгли вовсе прекратилась невидимая постороннему взгляду напряженная кропотливая работа. Та самая, чье содержание составляло когда-то одну из самых охраняемых государственных тайн великой заокеанской державы. Тем не менее кое-что все-таки изменилось после подписания между Россией и США всеобъемлющего договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи.

В былые времена режим строжайшей секретности мог в ЦРУ касаться кого угодно, но только не главного аналитика, лейтенанта Кэтрин Бэдминтон. Именно через эту миссис, носившую в девичестве фамилию Сидорова, проходили все сверхсекретные материалы. Катерина на их основе готовила ежедневные сводки для директора самого могущественного (после российской внешней разведки) шпионского ведомства. Так уж было у них заведено. Вот почему Катина контора на ее исторической родине внезапно превратилась в своего рода держателя заокеанских тайн. Этим она, к слову сказать, не уставала вводить в досадливое смущение своих московских собратьев по ремеслу. С ними Катина контора регулярно и, между прочим, абсолютно бескорыстно делилась самыми сокровенными цэрэушными секретами.

Так продолжалось до тех пор, пока не случился в США очередной экономический спад. Это печальное событие стало давно ожидаемым катаклизмом. Тем не менее оно, как и всякая неприятность, подкралось незаметно, спровоцировав небывалой силы биржевой и финансовый крах. Именно тогда и было заключено упомянутое выше межгосударственное соглашение.