Журнал «Искатель» - Искатель, 2018 № 10

— Оно так, Николай Константинович, но что-то я устал.

— Нам, господин статский советник, еще рано на покой. Кто ж извергов ловить будет?

— Задерживать, — спокойно поправил Кирпичников.

— Пусть задерживать.

— Свято место пусто не бывает.

— Вот здесь я с вами не соглашусь…

— С народом.

— Каким народом? — не понял председатель ВЧК.

— Пословица народная.

— Ах, это, — улыбнулся Игнатьев, — иной раз замену не сыскать. Вот взять хотя бы, — задумался на секунду, — Лавра Георгиевича, если бы не он, так и стояли бы германцы на подходе к столице и угрожали каждый день наступлением, а теперь, я думаю, готовы пойти на любые условия, лишь бы наши и союзнические войска не пересекли их границы и не взяли уже их столицу.

— Тоже верно, — заметил Аркадий Аркадьевич, — но вы забываете о масштабах. Корнилов — военный гений, а я, допустим, простой чиновник, каких тысячи в нашей стране.

— Не скромничайте. — Председатель ВЧК присел рядом с начальником уголовного розыска.

— Что мне скромничать, Николай Константинович? Если в прошлом году и в начале этого преступники распоясались и потеряли страх, то сейчас действуют, как в былые времена. Осторожничают, не разъезжают в открытую на машинах, не кутят в ресторанах, как в последний раз, а тихой сапой добиваются своего. Да, банд стало меньше, однако преступления изощреннее.

— Но…

— Николай Константинович, я понимаю все. И что Петроград стал эдаким райским садом среди сумятицы войны, и что здесь, у нас, более спокойно, чем по всей России, но не совсем. Если грабили всех, кто под руку попадался, то теперь занимаются банками, сейфами в государственных учреждениях и устраивают побеги с полученными суммами. Что я говорю, наверняка вы читаете отчеты каждый день.

— Читаю, — кивнул в знак согласия собеседник, — и радуюсь относительному спокойствию. Александр Федорович тоже доволен и ценит вас, Аркадий Аркадьевич.

— Ваши слова да… — отмахнулся Кирпичников.

— Вот именно что он, — Игнатьев поднял указательный палец вверх, — меня услышал. После того как в январе почти в центре города, на Моховой, был ограблен солдатами голландский консул, а итальянский посол маркиз де ла Торетта, лишившийся шубы, авто, драгоценностей, едва не замерз на петроградском морозе, мне казалось, что никогда порядка не будет. А вы кудесник, недаром наш правитель предлагает направить вас в Москву для наведения порядка.

— Увольте, Николай Константинович, мне хватает дел в столице. В Москве — опытный Карл Петрович, — начальник уголовного розыска напомнил о надворном советнике Маршалке, который в бытность свою был помощником у знаменитого Филиппова, а потом назначен начальником сыскной полиции и имел довольно много опыта по части дознания преступлений. — Мне проще уйти в отставку.

— Ну, это вы бросьте. Уйти в отставку, — передразнил генерал подчиненного, — никуда вас не отпустим, наводите порядок у нас. — Тяжело вздохнул: — Отчеты отчетами, а вы лучше расскажите, что осталось за написанным словом.

— Служба, — пожал плечами Аркадий Аркадьевич.

— Все-таки?

— Я уже говорил, что в столице объявился умелец по вскрытию сейфов.

— Умелец или умельцы?

— Умелец. — Начальник уголовного розыска потянулся за бутылкой, вопросительно взглянул на начальника, тот кивнул. — Почерк один, поверьте, что вскрыты одной рукой.

— Есть подозреваемый?

— Конечно, есть, но пока не найти. Есть кое-какие соображения, — Кирпичников пригубил коньяк, — но пока о них говорить рано.

— Хорошо, Аркадий Аркадьевич, не буду вас пытать, — Игнатьев улыбнулся, — но если понадобится помощь, милости прошу, моя дверь для вас всегда открыта.

После октябрьских событий председатель Временного правительства Керенский, наделенный диктаторскими полномочиями, наконец понял, что война войной, а население хочет нормальной жизни, без разбоя, погромов, убийств. Возникал вопрос: кто с растущей преступностью справится, как не сыскная полиция, ныне именуемая уголовным розыском. Вначале ее штат увеличили до двухсот пятидесяти человек, затем еще пополнили — все-таки в столице проживало более миллиона жителей, и не все из них законопослушные.

Александру Федоровичу Кирпичников напомнил, что при сыскной полиции существовал «летучий отряд», который занимался не только дознанием, но и надзором за подозрительными заведениями, притонами и людьми. Керенский сразу же согласился на возрождение отряда и даже подписал распоряжение о наборе еще двухсот сотрудников.

Чтобы не напоминать жителям о старом порядке, переименовали сыскных агентов, несших службу под началом чиновников по поручениям, в бригады уголовного розыска, занимающиеся порученными им участками.

Мечислав Николаевич Кунцевич не бросил службу, а остался в должности заместителя начальника. На лбу добавилось предательских морщин, и виски посеребрило возрастной патиной. Но взгляд остался таким же молодецким, только начал прищуриваться чаще — то ли зрение стало подводить, то ли постоянные заботы давали себя знать.

Первая бригада под руководством бывшего чиновника по поручениям, надворного советника Сергея Павловича Громова, занималась упомянутым в кабинете генерала Игнатьева делом «медвежатника».

Георгий Сидоров, известный в воровских кругах как Жоржик Чернявенький, в первый раз попал в поле зрения сыскной полиции в девятьсот шестом году, когда в апреле был вскрыт сейф в Кредитно-коммерческом банке. С тех пор много «гастролировал» по Европе. В родных краях, согласно разосланному циркуляру, Сидорова стоило арестовать и препроводить в сыскное отделение столицы. Почему Георгия прозвали Чернявеньким, никто сказать не мог. «Медвежатник» отличался светлым цветом волос и никак не походил на иностранца. Эдакий простой деревенский парень, которых девяносто на сотню. До начала мировой войны Жоржик успел отметиться во Франции, Германии, Австрии, Швеции и даже в Испании. Как только прогремели первые залпы, Чернявенький через Владивосток вернулся в Россию, и его продвижение к столице сопровождалось опустошенными сейфами как частных, так и государственных банков. И вот теперь Санкт-Петербург удостоился чести представить свои денежные закрома известному не только в определенных кругах, но и старым сыскным агентам «медвежатнику».

Сергей Павлович Громов, среднего роста, коренастый, с коротким бобриком волос на большой голове с оттопыренными ушами, по годам был ровесником начальника уголовного розыска. Когда он входил в кабинет Кирпичникова, казалось, что присутствующим становится мало места.

— Проходи, Сергей, — Аркадий Аркадьевич на секунду оторвался от бумаг и указал на стул. Громов грузно опустился на тонко взвизгнувшее сиденье.