Журнал «Искатель» - Искатель, 2018 № 07

— Что с ним? Скажи, не томи.

— Убит.

Она восприняла слова молодого человека как признание.

— Уйди, уйди от меня, — взгляд красноречиво говорил о мыслях; и чувствах. Спустя некоторое время сознание вновь покинуло Марью.

Он не помнил, как схватил шапку и пальто, как выскочил на Литейный, едва не угодив под копыта лошади, которая шарахнулась в сторону. Он не помнил, как пальто оказалось не только надетым, но: и застегнутым на все пуговицы, как шапка водрузилась на голову. Он ничего не видел и ничего не слышал, только ноги несли по городу и открытые глаза Машеньки с удивлением взирали на него, в ушах звенел ее голос «уйди от меня», «уйди от меня», «уйди».

Пойти в полицию. Что я им скажу? Что следил за женихом девушки, в которую влюблен, чтобы доказать, что он недостоин Машеньки? Что у этого отвратительного человека на набережной Литовского канала живет полюбовница, к которой он ходит сразу же после визита к Залесским?

«Не сочтут ли там меня душевнобольным?»

К себе на квартиру идти не было сил. Сидеть в одиночестве: среди четырех стен он побоится. Еще страшнее будет зажечь свет и ненароком увидеть в зеркале или стекле отражение своего лица с безумным взглядом, всклокоченными волосами. Уж лучше угодить в каталажку, провести ночь на тюремной койке среди питерских отбросов, чем услышать от любимой девушки «уйди», брошенное как бродячей собаке, с долей презрения и откровенной брезгливостью.

В карманах наскреб целковый серебром и медью. Размышлять много не стал, зашел в ближайший трактир, даже не взглянул на на-* звание. Устроился в углу, не столько чтобы побеспокоить кого-тс своим присутствием, а скорее всего, чтобы никто не тревожил его.| Сколько выпил, он не мог сказать. Противное хлебное вино через; силу заставлял себя пить, чувствуя, что это и есть нужное лекарство от хандры, любви и боли. Был поздний вечер, когда он побрел на свою, ставшую постылой, квартиру. В голове шумело, и плыло перед глазами. От непривычного ощущения стало легко, казалось, свалились с плеч напасти. Они исчезли где-то там, за дымкою, что окутывала не только взгляд, но и голову, мысли, застывшие слова. Молодой человек шел, не чувствуя под ногами земли. Как он не догадался сразу, что столь неприятная жидкость с отвратительным запахом так обостряет чувства.

Я свободен от всего, хотелось вскрикнуть во все горло, но не хватало сил.

Исследование Путилиным печатного слова прервалось на середине следующей статьи. Довольно-таки тихий, но в то же время настойчивый стук нарушил добровольное заточение.

Не успел Иван Дмитриевич открыть рта, как поначалу в кабинет заглянула голова с нечесаной копной волос, а вслед за ней, как вода сквозь сито, просочился помощник Миша Жуков.

— Иван Дмитрия. — Быстрым шагом помощник пересек кабинет и без позволения плюхнулся на стул. В таких случаях становится очевидным, что Михаил Силантич Жуков прибыли-с с важнейшими вестями и желательно его поскорее выслушать. Ведь нельзя же с ходу бить по рукам.

— Я уделю тебе пять минут, только пять минут, так что докладывай кратко и по сути.

— Мне удалось взять след, чтобы выяснить личность зарезанного, — выдавил Миша на одном вздохе.

— Как? Неужто? — искренне удивился начальник сыска, недоумевая, как помощник мог это выяснить, ведь с минуты убийства прошло всего-то четыре — пять часов. К тому же в Невском Миша не присутствовал.

Только потом осенило. Две недели тому у Обводного обнаружили убитого, тоже зарезанного ножом. По отчету врача, делавшего вскрытие, убит самым обычным ножом с односторонней заточкой. Найден тот убитый был около семи часов утра. Одет был в рабочую одежду. В подобной ходит почти половина рабочего люда. Ни одной бумажки в карманах, никакого намека на личность убитого, ни одной мало-мальски пригодной ниточки и никаких заявлений о пропаже. Становилось ясно, что обнаруженный — приезжий без отметки в участке, и делалось понятным, что выяснить имя убитого в ближайшее время не удастся. Хотя, как полагается, был фотографирован: вдруг когда-нибудь представится случай найти человека, который опознает. Но Миша в деле проявил упорство, сел и сопоставил протоколы обнаружения тела и вскрытия. Оказалось, что в желудке убитого непереваренный картофель. Жуков поехал к врачу, который пояснил, что этот человек ел не просто вареный картофель, а в похлебке, и не вечером, а за час до своей гибели. Миша уверился, что тот каждое утро заходил в одно и то же заведение, чтобы перед работой набраться сил. Помощник установил несколько харчевен, постоялых дворов, съестных лавок, в которых бедному рабочему люду подавали такую похлебку. И в течение почти двух недель по утрам посещал заведения по причине розыска пропавшего земляка. Что, мол, вместе пришли в город, а приятель взял да сгинул, будто нашел занятие поденежней. Переодевался в кургузый, неопределенного цвета пиджачок, брюки с вытянутыми коленями и в до боли в ушах скрипучие сапоги. Путилин понимал, что помощника мутит от похлебки, но настойчивость вызывала уважение.

— В одной харчевне сказали мне, что захаживал к ним мужичок, схожий по описанию. Даже сказали, что у него одна из пуговиц на пиджаке больше остальных была, как у нашего убитого. За другими подробностями посоветовали обратиться к Фадейке Косому, — он, хитрющими глазами посмотрел на Путилина.

— К Фадейке? — повторил Иван Дмитриевич. — К Косому?

— Так точно.

— Нашел ты мне занятие, — пробурчал начальник, кивая. — Придется самому навестить его. За что он у нас посажен?

— За кражу.

— Ах да! — Путилин сделал вид, что вспомнил малого с косой саженью в плечах (не отсюда ли его прозвище?). Глаза у него голубые, как небесный свод весенней порой, и нет в них каких-то изъянов. А взяли вора по случайности, если можно так сказать. Фадейку Путилин знал лет пять, как он только в столице объявился и именовался Фаддеем Осиповым Кондратьевым. Несмотря на высокий рост и богатырскую крепость, ловок, как самая шустрая кошка. Один раз компания приехавших из деревни крестьян продала с хорошим наваром свои товары. Вечером крестьяне с туго набитыми деньгами кожаными поясами пришли в гостиницу и остались ночевать все в большой комнате. Утром оказалось, что почти все пояса с деньгами исчезли. Вором мог быть только кто-нибудь из самих торговцев. Дверь была заперта на задвижку, а окна — с решетками, и кроме того, они с прибытка решили устроить маленький пир: перед окнами стоял большой стол, заставленный посудой, бутылками и через который в темноте невозможно было перелезть, не произведя сильного шума. Вор-то — не сова. Заподозрили одного из менее надежных сельчан. Обыск продолжался очень долго. В конце концов оказалось, что к ним подкатывал Фадейка, но они грубо ответили, чарку не налили, а он человек злопамятный и нрава мстительного. Проник через решетку, отогнул ее и перелез через стол, не произведя ни малейшего шума. Отогнутые прутья вернул на место, но следы на них оставил, вернее на рубахе, от ржавого железа, — видимо, напружился, когда протискивался сквозь неподобающую его стати щель. Утром не дал деру с добычей, а так и остался в гостинице, наблюдая со стороны, как односельчане выплескивают друг на друга накопившуюся желчь. Атак какой давно находился под пристальным вниманием, помощник пристава решил его проверить, и… в карманах оказалась вся добыча, Фадейка не соизволил даже кожаные пояса выбросить, в которых находились похищенные деньги. Да и отпираться он не стал, только посмеивался добродушной улыбкой, словно отомстил неразумным обидчикам. Сразу же был взят под стражу и посажен в холодную. — Так, так…