Марио Пьюзо - Омерта

— В ресторане «Паладин» в полдень, — ответил Асторре. — У меня там отдельный кабинет.

Я привезу Бруно, а ты — Марка. Можешь взять телохранителей, если сомневаешься в моей честности, но мы же не будем устраивать кровавой бойни в общественном месте. Нам есть о чем поговорить.

Последовала долгая пауза.

— Я приеду, — послышался наконец голос Портеллы, — но не пытайся выкинуть какой-нибудь фортель.

— Не волнуйся, — заверил его Асторре. — После этой встречи мы станем друзьями.

Асторре взял Бруно под руку, Монца занял место с другой стороны, и втроем они спустились вниз. Около отеля стояли уже три машины с людьми Асторре.

— Бруно возьмешь с собой, — приказал Асторре Монце. — В полдень доставишь его в «Паладин». Встретимся там.

— А что мне делать с ним до полудня? — спросил Монца. — Сейчас еще нет шести.

— Накорми его завтраком. Поесть он любит.

На это уйдет пара часов. А потом погуляй с ним в Центральном парке. Сходите в зоопарк. Я возьму один автомобиль и шофера. Если он попытается убежать, не убивай его. Просто поймай.

— Вы остаетесь без прикрытия, — заметил Монца. — Разумно ли это?

— Обо мне не волнуйся.

Уже из машины Асторре позвонил Николь по сотовому телефону.

Сонный голос Николь напомнил ему те времена, когда они были любовниками.

— Николь, просыпайся. Ты знаешь, кто говорит?

Вопрос, похоже, разозлил ее.

— Разумеется, знаю. Кто еще может звонить в такой час?

— Слушай внимательно. Никаких вопросов.

Помнишь тот документ, который я подписал Силку? Ты еще не хотела, чтобы я его подписывал.

— Да, — бросила Николь, — разумеется, помню.

— Он у тебя дома или на работе?

— Конечно же, на работе.

— Понятно. Я подъеду к твоему дому через полчаса. Позвоню по домофону. Будь готова и немедленно спускайся. Захвати все ключи. Мы поедем к тебе на работу.

Едва Асторре позвонил, Николь в синем кожаном пальто и с большой сумкой спустилась вниз.

Поцеловала его в щеку, но не решилась произнести и слова, пока они не сели в машину. Она объяснила шоферу, как добраться до ее конторы, а потом они молчали, пока не поднялись в кабинет Николь.

— А теперь скажи, зачем тебе понадобился этот документ? — спросила Николь.

— Этого тебе знать незачем.

Асторре знал, что ответ ее рассердил, но она открыла сейф и достала папку.

— Сейф не закрывай, — остановил ее Асторре. — Мне еще нужна пленка, на которую ты записала нашу беседу с Силком.

Николь протянула ему папку.

— На эти документы ты имеешь право. А на пленку, даже если бы она и существовала, — нет.

— Давным-давно ты говорила мне, что записываешь все разговоры, что ведутся в твоем кабинете, Николь. И я наблюдал за тобой во время того совещания. Уж очень ты была довольна собой.

Николь рассмеялась.

— Ты изменился. Раньше ты и рядом не стоял с теми говнюками, которые думали, что могут читать мысли других.

Асторре печально улыбнулся.

— Я думал, что ты по-прежнему благоволишь ко мне. Поэтому никогда и не спрашивал, что именно ты вымарала из досье твоего отца, прежде чем показать его мне.

— Ничего я не вымарывала, — холодно ответила Николь. — И я не дам тебе пленку, пока ты не скажешь, что все это значит.

Асторре выдержал паузу.

— Хорошо, ты уже большая девочка, — и рассмеялся, увидев, как яростно сверкнули ее глаза, презрительно искривились губы. Такой же она предстала перед ним и ее отцом много лет тому назад. — Ты всегда хотела играть в высшей лиге.

И тебе это удалось. Как адвокат ты на многих нагнала страху. Тебя боятся, как раньше боялись твоего отца.

— Он был не таким плохим, как его расписывали пресса и ФБР, — огрызнулась Николь.

— Да, да, — покивал Асторре. — Вчера вечером Тиммона Портелла похитил Марка. Но волноваться не о чем. Этой ночью я захватил Бруно. Теперь мы можем их обменять.

— Ты похитил человека? — изумленно переспросила Николь.

— Как и они. Им очень хочется заполучить банки.

— Так отдай им эти гребаные банки! — взвизгнула Николь.

— Ты не понимаешь, — голос Асторре остался ровным и спокойным. — Мы ничего им не дадим.

У нас есть Бруно. Если они причинят вред Марку, я разберусь с Бруно.

Николь с ужасом смотрела на него. Асторре не отвел глаз, поднял руку, коснулся золотого медальона.

— Да, мне придется его убить.

У Николь задрожали губы.

— Нет, Асторре, ты же не такой.

— Теперь ты все знаешь, — ответил ей Асторре. — Я не тот человек, который продаст банки после того, как они убили твоего отца и моего дядю. Но мне нужны пленка и документ, чтобы обо всем договориться и вернуть Марка без кровопролития.

— Лучше продай им банки, — прошептала Николь. — Мы все разбогатеем. Это же ничего не изменит.

— Для меня изменит. Изменило бы и для дона.

Николь молча сунула руку в сейф, достала конверт, положила его на папку.

— Проиграй запись, — попросил Асторре.

Николь достала из конверта кассету, вставила в магнитофон. Силк вновь изложил свой план поимки Портеллы.

Асторре взял папку, конверт с вновь вложенной в него кассетой.

— Сегодня же я тебе все верну, и Марка тоже.

Не волнуйся. Ничего не произойдет. А если я ошибаюсь, им придется хуже, чем нам.

В начале первого Асторре, Альдо Монца и Бруно Портелла сидели в отдельном кабинете ресторана «Паладин», расположенного в районе Восточных Шестидесятых улиц.

Бруно статус заложника совершенно не тревожил. Он весело рассказывал Асторре о том, как провел первую половину дня.

— Знаешь, я всю жизнь прожил в Нью-Йорке, но понятия не имел, что в Центральном парке есть зоопарк. Жаль, что многие об этом не знают.

Зоопарк-то очень хороший.

— Значит, ты хорошо провел время, — добродушно ответил Асторре, подумав о том, что может произойти, если события будут развиваться не по намеченному им сценарию. Что ж, в этом случае у Бруно останутся хорошие впечатления о последних предсмертных часах. Дверь кабинета распахнулась, вошел владелец ресторана, за ним — Тиммона Портелла и Маркантонио. Массивная фигура Портеллы практически скрыла Марка. Бруно бросился Тиммоне в объятия, расцеловал в обе щеки, и Асторре лишь подивился той любви, с которой Тиммона смотрел на брата.

— Какой у меня брат, — громко воскликнул Бруно, — какой у меня брат!

А вот Асторре и Маркантонио лишь обменялись рукопожатием. Потом Асторре полуобнял его и сказал: «Все нормально, Марк».

Маркантонио отвернулся от него и сел. Колени у него подогнулись по двум причинам. От облегчения — наконец-то все закончилось — и от прочитанного в лице Асторре. Он видел перед собой не мальчика, обожающего петь, не беззаботного юнца, а ангела смерти. Даже Портелла и тот терялся в его присутствии, похоже, понимая, кто в доме хозяин.