Анна и Сергей Литвиновы - Любить, бояться, убивать

– Что ты имеешь в виду?

– Строить на чужих костях шоу не слишком порядочно.

– А где ты здесь видишь кости? – захлопала глазами балерина. – Это моя собственная биография. Лично я – вполне себе жива. И вообще – почитай историю культуры. Лучшие фильмы и книги всегда основаны на реальных событиях.

Паша – румяный и весело взвинченный после пережитого – тоже посмотрел на меня с удивлением. Но я не сдавалась:

– А зачем вы Костю сюда приплели?

Ольга, маньяк-администратор и актер-аутист переглянулись. Якобы замученный балериной танцор улыбнулся:

– Но меня на самом деле Костей зовут.

– А фамилия, случайно, не Кулаев? – издевательски молвила я.

– Нет. Пирожников.

– Что за вопросы дурацкие? Почему нельзя, чтобы его Костей звали? – запальчиво молвила Ольга.

– Могу освежить тебе память, – устало отозвалась я. – В центре реабилитации, где ты работала, убили троих подростков. Одного из них звали Костей Кулаевым.

– А… этот. Который картинки рисовал? – наморщила лоб балерина. – Ну и что? Он же не танцор. Я его вообще почти не знала – на занятия ко мне он не ходил.

– Могли бы хотя бы актера по-другому назвать.

– Зачем? Он и по жизни – Костя. Так удобнее.

Я метнула взгляд на маньяка. Тот хмурился – разговор, несомненно, не пришелся ему по душе.

Псевдоаутист тоже слегка смутился.

Паша обнял меня за плечи, примирительно произнес:

– Римма просто очень переживала.

– В Пскове – да, переживала. А сейчас – мне было за тебя стыдно, – я взглянула на Ольгу, словно злая учительница на прогульщицу.

Та поджала губы. С мольбой взглянула на актера с язвами – тот, видимо, был здесь главным.

Маньяк (палец, зажатый его щипцами, болел до сих пор) немедленно выступил вперед. Велел Косте:

– Кофейку нам организуй.

Ольге сказал:

– Пойди, отдохни и освежи грим. Следующий сеанс через двадцать минут.

А мне доброжелательно улыбнулся:

– Римма. Вы молодец. Хорошо держались. Честно. Мне есть с чем сравнить. У меня в пыточной и штанишки часто мочили от страха. А истерикам, обморокам – вообще несть числа.

Он обернулся к Паше:

– А вам понравилось?

Синичкин врать не стал:

– Увлекает, ничего не скажешь. Но повторять не хочу.

– И не надо, – кивнул маньяк. – Этот квест вы прошли, а лучше нашего в Москве все равно не найдете.

Он протянул Паше руку, представился:

– Я Роман.

Предложил:

– Хотите маленькую экскурсию? Покажу вам, как все здесь устроено?

– Давайте, – заинтересовался Синичкин.

Мне тоже ничего не оставалось, как снова тащиться в пыточную, комнату-морг, репетиционный зал. При обычном освещении выглядели они совсем не страшными. Роман с удовольствием демонстрировал Синичкину работу датчиков, подъемных механизмов, показывал мягкие участки зеркала и встроенные в него 3D-картинки.

Паша разглядывал, кивал, уточнял. Потом спросил:

– Давно занимаетесь квестами?

– Лет пять, – с удовольствием отозвался Роман. – Со всех ракурсов изучал. Админ, актер, техник, помощник сценариста. Плюс все знаковые перфомансы тестировал. Ну а этот сам придумал и осуществил. С нуля.

– А тему кто подсказал?

– Тоже сам нашел. Чертову тучу уголовных историй перечитал – ничего не вдохновляло. А потом раскопал – про расстрел в доме инвалидов. И сразу понял: будет самый топ.

– Особенно если актрису привлечь именно ту самую. Что в доме инвалидов работала, – усмехнулся Паша.

Роман насупился:

– Слушайте, я перед Ольгой уже сто раз покаялся. И перед вами могу. Я не скрываю: познакомился с ней специально. Хотел с живым участником тех событий поговорить. Просто поговорить. Что поделаешь, если Оля меня с первого взгляда зацепила? Она тогда такая больная была. Несчастная. Одинокая. Мне захотелось ей помочь. Начал тренировать, благо опыт есть – у самого когда-то тяжелая травма была. Поставил на ноги. Еще больше привык, привязался. А когда Ольга поправилась, решил позвать ее на работу.

– Чтобы использовать на полную катушку, – подсказал Синичкин.

– Нет. Я Ольгу по-настоящему люблю, – твердо отозвался Роман. – И работает она здесь по своей воле. С удовольствием.

– А как вам ее вообще отыскать удалось? – встряла я.

Он закатил глаза:

– Вот уж эти частные детективы! Ну, как… свое расследование провел. Сначала в доме инвалидов всех расспрашивал. В Псков звонил, в больницу. Но она уже в Москву оттуда сбежала.

– И как вы нашли ее здесь?

– Через матушку ее. Однокашником по балетному училищу прикинулся. Но вы Олечке детали не рассказывайте, пожалуйста.

– Я тебя, между прочим, тоже просила палец мне не ломать, – мстительно улыбнулась я.

– Что-о? – Паша немедленно схватил мои руки в свои.

Роман залепетал:

– Да я совсем легонько!

– До сих пор болит, – я капризно надула губы.

Но никаких видимых повреждений на моей руке не имелось, поэтому Синичкин бить маньяку морду не стал. Лишь взглянул внимательно на Романа и предупредил:

– Смотри, парень. Не заиграйся.

Тот надменно вскинул голову:

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Все ты понимаешь, – отмахнулся Синичкин.

Пить кофе вместе с недавними палачами мы не стали.

А когда покинули зловещую «Школу танцев», Паша задумчиво произнес:

– Накликают они оба на себя реальную беду.

– С чего ты решил?

– Еще когда опером был, научился потенциальных жертв вычислять.

В конце августа мы с Пашуней слетали на недельку в Ниццу, а потом лето закончилось, и вместе с осенью на нас навалилась куча дел.

Попадались среди них необременительные. Например, установить (за хороший гонорар), как ведет себя в Москве студент, сын богатых нефтяников из Екатеринбурга. Парень проводил вечера в ресторанах, ночами зависал в крутых клубах, и мы – не без удовольствия – ходили за ним и приглядывали, попивая коктейли в шикарных местах.

В середине сентября в агентство вдруг заявился Ярик.

О том, что приедет, не предупредил, охрану на входе в офис тоже как-то смог миновать.

Рухнул на стул в моей приемной.

Я немедленно вызвала из кабинета Пашу. Ярик перевел взгляд с него на меня и заговорщицким тоном сказал:

– Говоруша опять приходить.

Я еле сдержалась, чтобы не фыркнуть. Но Паша серьезным тоном спросил:

– Что сказал?

– С Ольгой беда опять.

– Что конкретно случилось?

– Не знать, – тяжко вздохнул Дорофеев. – Видеть только: вода, она тонуть, звать помочь.

Синичкин обернулся ко мне:

– Набери ее.

Хотя время шло к часу дня, Польская отозвалась только с восьмого гудка. Голос – сонный и недовольный:

– Римма? Чего так рано?

Паша перехватил из моих рук трубку. Включил – добрый человек – на громкую связь. Бодрым голосом произнес: