Виктор Лыков - Мгновения, мгновения...

— Ну что ж, территорию теперь ты знаешь, с людьми ладишь, службу освоил. Действуй самостоятельно.

— Не рано ли? — усомнился в словах сержанта старший лейтенант Михалев.

— Созрел. Ручаюсь, что справится, — ответил тот.

Самостоятельность и радовала и пугала Виталия. Не резок ли старт? На границе старшим наряда стал через полгода, в милиции — через три месяца. Может, так и надо. А что? Обязанности знает, инструкции изучил. Территорию освоил. Правда, опыта маловато. Арбат — это все-таки Арбат. Многолюдье, гляди да гляди. Главное тут — не растеряться. Но где, как не в самостоятельном деле, проверяется человек. Молодой же, ношу можно принять потяжелее. Навыки в определении «кто есть кто?» остались еще с границы, да и тут кое-что поднакопил. Чего тушеваться? Вперед!

Дни выпали хлопотные. Стоял июль. На Арбате, как в круговой кинопанораме: лица, лица, лица. Много приезжих. Мельтешат, суетятся. Уставал он, конечно, но был горд в душе. Служба радовала. Люди обращались — он помогал. Порой обижался на себя, если обходились без него. Замечания от начальников не получал. В передряги не попадал. Недоразумения разрешались на месте, без лишних хлопот. Выработал оптимальный порядок службы. В часы пик его пост — улица. В вечернее время «опекал» продовольственные магазины, поскольку сюда тянулись выпивохи. А где водка, там жди скандала.

Мало-помалу служба брала Косталындина в свои руки. Иногда чувствовал, что ни она без него, ни он без нее. И все же в глубине души мечтал молодой милиционер по-настоящему встретиться с противником. Встретиться и победить! Испытать и понять себя, противника, дело, которому служил. Так бывает: испытаешь однажды, а испытанному следуешь всю жизнь, как тогда на заставе…

Стоял сочный сентябрь. Ранним утром наряд Виталия Косталындина вернулся на заставу. Солдаты позавтракали, приготовились к отдыху. И вдруг тревога — нарушитель пересек границу. Собрались мигом. Косталындину с товарищами приказали находиться в засаде. Место болотистое. Воздух влажный. Комары.

Пограничники в ожидании. Чувство такое — вот-вот покажется «гость» и встретят его здесь как следует. Но время шло, а он не появлялся. Вскоре и вовсе известили: нарушитель пойман. Видел его Виталий на заставе — суровый, злой. Посмотрит — напугаешься. Такой готов на все. Отобранные пистолет, нож, граната — тому подтверждение. Нет, надо удвоить бдительность. С такой мыслью вернулся Косталындин к товарищам, чтобы поделиться впечатлениями и сообщить: тревога не отменяется, ибо «гость» заявил, что он пересек границу не один.

Быстро надвигалась ночь. Промокшие ноги начинали мерзнуть. Виталий забеспокоился: выдержат ли ребята? Он был заместителем командира взвода, одним из руководителей комсомольской организации заставы. И его обязанность — думать, заботиться о подчиненных. Потому подбадривал то одного, то другого пограничника, вселял силы и веру. Без этого солдату нельзя. Хотя, что скрывать, сам в них нуждался. Но вида не подавал. Сейчас главное — ребята.

Валила усталость, слипались глаза, но никто не хныкал. Когда прозвучала команда покинуть места, Виталий обрадовался не ей, а стойкости товарищей — не подвели. Значит, верили ему, значит, готовы и на большее. Великое это дело — солидарность.

За выучку и стойкость при выполнении приказа начальник заставы поощрил Виталия Косталындина — предоставил десять суток отпуска. Но не в них суть. Они — следствие результата испытаний. Для Виталия в тот момент был важен сам результат…

И вот сейчас, когда Косталындин шел по полуденному Арбату, его охватило состояние, которое он испытывал при заступлении в наряд по охране государственной границы. Состояние важности и необходимости. И хотя теперь он служил на другой границе — добра и зла, но та, первая, жила в нем ежеминутно. Застава — это образец честности, слаженности, организованности и взаимовыручки, что так всегда привлекало Виталия и было созвучно его духу. Застава — след в сердце. Разве можно забыть наставников ефрейтора Евгения Пугина и сержанта Сергея Грачева! День вступления в партию! А то, что сделано твоими руками: баня, пограничные столбы!.. А какие были проводы со службы! Взвод выстроился, как на параде. Щелкнули затворы. До машины их, демобилизованных, несли на руках. Ударили в колокольчики. Их звон до сих пор стоит в ушах…

С воспоминаниями о границе Косталындин незаметно вступил на территорию Староконюшенного переулка. В XVIII веке — слобода царских конюхов, а ныне тихий, уютный уголок Москвы. И перед глазами предстал вечер 13 июня 1983 года.

…После жаркого дня на город опустилась мягкая вечерняя прохлада. Дышалось легко. Огни уличных фонарей рассекали надвинувшиеся сумерки. Прошло еще некоторое время. Свет стал гаснуть то в одном, то в другом окне. Москвичи готовились ко сну. Через час покинет пост и он, Виталий Косталындин. Прикинул: «Выкрою перед сном часок для литературы. Скоро вступительные. А напоследок пройдусь по маршруту». Учиться очень хотелось. Сегодня без знаний нельзя, будешь тыкаться как слепой котенок. А книга — это все. Виталий из цельных натур. Если к чему-то проявил интерес, так это навсегда.

Шел Виталий неторопливо, фиксируя дворы и подъезды. С противоположной стороны донесся приглушенный шум. Это строители. Пора бы и им на покой. А что там впереди? Напряг зрение.

Двое у машины. Никак, колеса снимают?

Ускорил шаг. Присмотрелся: лица незнакомые. Снимали скат с колеса «Жигулей». При его появлении продолжали крутить гайку, спешили.

— Что так поздно, мастеровые? — спросил Виталий. — Время уже одиннадцать, а у вас ремонт в самом разгаре?

— Сразу видно — молодой, неопытный, — поднимаясь, ответил мужчина. — Наскочили на гвоздь.

— Допускаю. Однако попрошу документы.

— Сейчас сворачиваемся. Завтра доделаем. А живу я в этом доме.

— Верю, но понимаете, служба.

— Вам бы только проверять! С гайками не разберусь, а вы — документы. Ума большого не надо: спросил, откозырял, пошел. Попробовал бы на заводе.

— У каждого свои трудности.

Продолжая ворчать и не выпуская ключа, мужчина все же потянулся к сумочке:

— Вот они: удостоверение, техталон.

Косталындин, чуть отступив назад, прочитал фамилию, сверил фотокарточку.

— Все в порядке, — сказал он, передавая документы.

И вдруг странный, лопающийся звук прокатился за двором. Косталындин вздрогнул. Водитель оцепенел, подавшись вперед мускулистым корпусом:

— Что это? Ах, это строители… вбивают «пули» в бетон. Вот напугали!

Виталий промолчал. Внешне согласился, но внутри что-то запротестовало: «Нет, это не строительный звук, скорее всего, выстрел. Тревога, Виталий, тревога».

Внутренний приказ нарастал. И, как в былые времена на границе, он сорвался с места и побежал прямо на звук. «Вперед, вперед!» — подгонял себя Косталындин. На пути арка, за ней — переулок…