Валерий Пушной - Убивают не камни

В ней ему бросился в глаза человек, маячивший за спинами любопытных. Павел обратил внимание на него, потому что лицо показалось странным, и взгляд, скользнувший по нему, будто потянул к себе. Он не смотрел на номер Степанского, он как будто прислушивался к разговорам других.

Какое-то секундное подозрение обожгло Павла. И он отвернулся. А когда снова глянул в ту сторону, человека уже не было. Как сквозь пол провалился. И Павел выбросил его из головы.

После прибыла полиция. Был опрос возможных свидетелей. Павлу тоже задавали вопросы. Но он на них отвечал: «Не слышал. Не видел. Не знаю».

А несколькими днями позже поехал на железнодорожный вокзал, нашел и открыл багажную ячейку, вытащил портфель, заглянул в него и ахнул.

На этом месте Глеб прервал чтение письма, потому что водитель стал мотать машину из стороны в сторону, пытаясь оторваться от преследователей. Его охранники достали травматы. Похоже, все принимало серьезный оборот. Глеб сунул письмо в карман, и распорядился:

— Срезай к офису! Позвоните Исаю, чтобы встречал незваных гостей!

В одном из переулков преследователи перегородили дорогу. Но Никола не растерялся, сделал маневр и, свернув с дороги, погнал между домами. Однако в кривых подворотнях его догнали, и сзади прозвучала автоматная очередь.

Сидевший рядом с Глебом охранник пригнул его голову книзу.

Было слышно, как сзади новые пули прошивали кузов.

На переднем сиденье охранник крикнул водителю, сжимая в руке травмат:

— Подставь мне его бок, где опущено стекло для стрелка!

Водитель сделал резкий разворот во дворе, и стало видно, что у первой из двух преследовавших машин опущены с одного боку оба стекла.

Выставив руку с травматом, охранник несколько раз выстрелил в эти зевы. Авто повело в сторону, и оно запрыгало по бордюрам. Стало быть, попал. По всему видно, пуля досталась водителю.

— Э, да ты у нас снайпер, — похвалил Глеб. — Это тянет на премию.

Свернув в проезд между домами, Никола вырулил на дорогу.

Но вторая машина преследования шла следом почти впритирку.

Оглянувшись назад, Никола предупредил:

— Держитесь, идем на таран! Бьем багажником по капоту! — кинул взгляд по зеркалам и, вцепившись крепче в руль, резко нажал на педаль тормоза.

Сзади услышали удар. Автомобиль потащило по дороге к бордюрам. Затем две машины, будто сцепившись, остановились. Никола закричал во весь голос:

— Попались на крючок, белопузые шмакодявки! — схватил травмат. — Берем гадов! — и выскочил из автомобиля.

За водителем из авто выпрыгнули охранники и ринулись к машине преследования, распахнули двери и оглушили криком:

— Сидеть, белопузые! Стволы на пол!

Но «белопузые» и так сидели без движения. Удар был сильным. Лобовое стекло треснуло, капот измят, из радиатора парило.

Все четверо примерно одной комплекции в одинаковых сизых футболках с коротким рукавом. Разнились волосами и прическами.

Сидевшие на передних сиденьях уткнулись в руль и панель, на заднем сиденье медленно приходили в себя.

Разоружив их, охранники выбросили стволы на землю:

— Ты посмотри, калаши на нас приготовили! Вот сволочи!

— Откуда эта братия?

— Сейчас узнаем! Эй, раззявы, кто вы такие? Задумали нас в ад отправить?

— Чего молчите, а то быстро самим билет туда выпишем! Кто послал?

— Языки проглотили? Картина называется: не ждали!

— Еще раз спрашиваю, чьи будете, бакланы? Отвечай, урод! — охранник схватил за густые черные волосы сидевшего на заднем сиденье, рывком повернул лицом к себе.

Тот, похожий на китайца, сузил глаза и зло огрызнулся:

— Хорош! Не качай права! Знай, на кого наезжать!

Второй рядом с ним, с губастым лицом и большим ртом, тоже посмотрел на охранника:

— Ваши билеты уже прокомпостированы, шавки!

— Конец вам, пацаны! — добавил похожий на китайца.

В ответ водитель Никола усмехнулся:

— Ты посмотри, рожи наглые, еще зубатятся, волки! Ты поосторожнее, шакал, а то клыки вырвем! — вдавил ему ствол травмата в горло, — Говори, чей заказ выполняете, пока тебе башку не снесли!

Набычившись, оба промолчали.

Из своего автомобиля вылез Корозов. Осмотрел машины, покачал головой. У его авто — разнесен зад, у преследователей — передок всмятку. Приблизился к охраннику, стоявшему у раскрытых дверей белой машины.

— Молчат, Глеб, — проговорил тот. — По-хорошему, в расход их надо пустить за их проделки! Обыкновенная мразь! Надо отвезти в лесок, прихлопнуть и прикопать! — говорил так, чтобы его слышали те, о ком он говорил, надеясь на их испуг.

Двое, сидевшие сзади, смотрели настороженно исподлобья. Взять на испуг их было непросто.

У передних разбиты в кровь лица. Тот, что за рулем, не поднимал головы и стонал от боли, затылок, на котором в разные стороны торчали жесткие волосы, дергался. Подельник сбоку от него рукавом рубашки размазывал кровь по лицу с широким подбородком, сильно опущенным книзу.

— Молчат, говоришь? — переспросил охранника Глеб.

— Молчат, волки, — подтвердил тот.

— Ничего, заговорят. Скажут, все скажут! Отдадим их полиции вместе с их арсеналом! Там быстро срок намотают. Ну, что? — посмотрел на бандитов. — Будете говорить с нами или намерены смотреть небо в клеточку?

Подельники продолжали молчать, будто в рот воды набрали, зыркали зло из-под бровей, играли желваками на скулах.

— Понятно! — нахмурился Корозов. — Значит, выбираете небо в клеточку! Хозяин-барин! — достал из кармана телефон. Однако позвонить не успел, ибо один из подельников сзади, губастый, неожиданно выхватил откуда-то из-под переднего сиденья ствол и выстрелил в Глеба.

Стоявший рядом с Корозовым охранник, отреагировал с опозданием. Увидал ствол, когда тот был уже в руке бандита. Ударил по нему, но выстрел прозвучал. Охранник выбил пистолет. Сильным рывком за волосы выдернул парня из машины и нанес удар по голове. Тот рухнул, не успев оказать сопротивление.

Его подельник, похожий на китайца, рыскал глазами, но не двигался, прижатый к сиденью пистолетом другого охранника.

По рубашке Глеба поползло красное пятно крови. Он зажал рану рукой и стал медленно заваливаться набок. Водитель подхватил его, мягко опустил на асфальт.

Синее безоблачное солнечное небо сияло над головой Корозова. Бывает же так. Все не ко времени. Не успел дочитать письмо. Не успел узнать просьбу Павла. Не сумел увернуться от пули. Как это неправильно. Плохо.

Но вот синева солнечного неба начала покрываться мутью и темнеть. И все куда-то стало пропадать.

Язык больше не повиновался. Тело сделалось неуправляемым. Руки перестали ощущаться. Мозг еще пытался образовывать слова, но получались обрывки, которые уже не воспроизводились голосовыми связками. Эти обрывки просто вылетали из горла долгим хрипом, цеплялись за воздух, в каком не было для них никакой опоры.