Мария Жукова-Гладкова - Ставка на стюардессу [litres]

– Проникновение было. Конечно, я не знаю, кто проникал. Сам Васильев или кто-то другой из комитетчиков.

– А видеокамеры?

– Какие видеокамеры?! Мы говорим про восьмидесятые годы прошлого века. Сигнализация, конечно, была. Но люди типа Васильевых явно умеют справляться с любой сигнализацией.

– Но ведь во Франции работал не отец Валерия Павловича Васильева, а его дядя! Его дядя был вашим куратором! Вы же сами мне рассказывали! И выехать за границу тогда было сложно.

– Но возможно. Да, делом заинтересовался брат моего куратора, потом они с сыном – Валерием Павловичем – организовали детективное агентство, где сейчас трудится и внук. И выехал Павел Петрович во Францию не сразу после того, как узнал от брата про Мещеряковых, Синеглазовых, меня в частности, Артамоновых и всех остальных. Вначале он вытащил из психушки Артамонова-старшего и отправил в архивы проводить расследование. Мало ли кто кому что на словах говорил! В восьмидесятые выезжать за границу стало проще. А уж в конце восьмидесятых… Горбачев пришел к власти в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году. И проникновение во французскую адвокатскую контору даже могло быть каким-то «официальным» делом. Там могли искать и какие-то другие документы. Я просто не знаю. Но французский адвокат подстраховался. Я не знаю, где хранится настоящее завещание. Я не знаю условия настоящего завещания Мещерякова. А в том, которое хранится «для введения в заблуждение», сказано: только совершеннолетним потомкам воспитанников Аполлинарии Антоновны Пастуховой.

– Но такое завещание все равно подставляло нас всех!

– Француз так не считал. Потомков много. Но хоть детей защитил.

– Вы о чем? – спросила Зинаида Степановна.

– Простите: это мы совсем о другом деле, – сказал ей Симеон Данилович. – Я объясняю Даше, что убивать Мишу и Сашу смысла не было. Васильев хотел их выкрасть, чтобы давить на Дашу.

Я все-таки показала старикам полученное СМС с угрозами и сказала, что переслала его следователю.

– Вот об этом я и говорю. Дашу хотели испугать. Дашу!

– И заставить что-то сделать, – добавила я.

Зинаида Степановна кивнула и сообщила, что два балбеса должны были доставить детей на один пустующий склад в Невском районе и сдать с рук на руки Валерию Павловичу. Хотя, возможно, Валерий Павлович и не собирался там появляться. И что тогда сделали бы два балбеса? Могли спокойно оставить детей у ворот склада и уехать. Им было плевать на детей, на меня, да на всех, включая своих родственников. Их интересовала доза. А детей потом мог кто-то найти – посторонний или посланный к месту по анонимному звонку наряд полиции. И никаких требований освобождения Валерика вообще не прозвучало бы!

Валерий Павлович не особо рисковал – и если идиотов возьмут, и если им удастся все провернуть и доставить детей на склад. Их возьмут – они начнут нести чушь про освобождение Валерика. Они ее и несли. Требовали его освободить и обвиняли меня в его аресте.

А Валерию Павловичу нужна была показательная акция, чтобы я знала: детей можно украсть. И это легко сделать. Я не смогу приставить к ним охрану на всю жизнь. Полиция ее не выделит. Оплачивать еще и охрану я не смогу. Держать детей взаперти в квартире тоже. Иван в тюрьме. Васильев, наверное, прикинул его шансы на выход на свободу. Иван не сможет защитить своих детей! Он не сможет защитить меня.

Значит, я соглашусь на… что?

– Мне ждать каких-то конкретных требований?

– Раз Васильев арестован – пусть пока и по другому делу, – то нет, – сказал Симеон Данилович. – Но тебе уже поступила угроза. Детей на самом деле легко похитить. Интересно, кто прислал СМС? Сынок Валерия Павловича? Я бы поставил на сынка. Надеюсь, что в нашей правоохранительной системе все-таки найдутся талантливые компьютерщики, способные добраться до адреса отправителя.

– Потребуют отказ от наследства?

Признаться, я не видела никакого другого мотива.

Симеон Данилович кивнул. Зинаида Степановна попросила объяснить, о чем мы говорим. Бабушки тоже хотели знать подробности.

Мы объяснили.

– И вы, Даша, опасаясь за своих детей, уже никогда не станете претендовать ни на какое наследство. И будете держать язык за зубами, – заметила Зинаида Степановна. – А моего внука и его друга этот негодяй просто использовал.

– Дашка, не надо нам никакого французского наследства! – воскликнула баба Таня. – Проживем. У нас пенсии, ты работаешь, в рекламе снимаешься. Ванька, будем надеяться, на свободу выйдет. А не выйдет, все равно проживем. Ты детство свое вспомни! Отказывайся прямо сегодня! Симеон Данилович!

Профессор Синеглазов рассмеялся и сказал, что он тоже прекрасно проживет без любого наследства и все его имущество завещано мне, но с делом все-таки нужно разобраться до конца. Ведь могут погибнуть ни в чем не повинные люди. Доказательства против Васильева пока только косвенные. Их недостаточно!

Я заметила, что и взрыв самолета тоже мог быть акцией устрашения. Например, клана Артамоновых. И не только. Это могло быть использовано и против Симеона Даниловича, хотя он в свое время и говорил Васильеву, что его ничем не испугаешь. Но он боится за других людей. А ведь можно было пригрозить взорвать институт, еще один самолет. Что-то регулярно взрывать, если Симеон Данилович захочет наследство из Франции. Пусть его совесть мучает. Разувайффа в Англии могли пугать раскрытием информации о выброшенном бланке, в котором указывалось реальное время появления жеребенка на свет. Чтобы тоже никогда не претендовал на наследство. Ведь денег с Разувайффа пока никто не требовал. Ни денег, ни ценностей. Ему про них напомнили – про то, что смолянка Анна вывезла в Англию. Мало ли что олигарх Бегунов решил, что это наезд на него… Другие бы, наверное, тоже так решили.

Присутствующие со мной согласились.

– Но если бы остался один Васильев, а остальные от наследства отказались, это могло бы вызвать вопросы, – заметила Зинаида Степановна.

– У кого? – посмотрел на нее Синеглазов. – У французских адвокатов? Не вызвало бы. Им до этого дела нет. Они в точности выполнили бы данное им поручение. Остальное их не волнует. Отказались и отказались. У всех могут быть свои причины. Кстати, в советские времена, как мне говорили в той же Франции, советские люди неоднократно отказывались от наследства, оставленного зарубежными родственниками, – чтобы не иметь проблем в Советском Союзе, где они жили. Ведь советские люди хорошо помнили времена, когда имевшие родственников на Западе могли очень быстро отправиться на Север или Восток родной страны. Выехать навсегда было не так-то просто. И наследства на безбедную жизнь за рубежом могло и не хватить.