Мария Жукова-Гладкова - Игра с огнем [litres]

– А потом запрете на своей яхте?

– Многие об этом мечтают.

– Я не мечтаю. И тетя Майя тоже. И там еще Яночка, как я понимаю? Вот радость-то! Отпуск в замкнутом пространстве с Яночкой.

– Там несколько палуб, можно не встречаться, если нет желания. Давай собирайся. Решай вопрос на работе. На недельку в тепло.

«Но он же меня не выпустит! И может скормить акулам!»

– У тебя все твои мысли на лице отражаются. Отпущу назад. Я же понимаю, что если не отпущу, то твой мент тут поднимет все связи и дойдет до руководства МВД. Его не приглашаю, потому что знаю, что ему нельзя покидать пределы родной страны. А так бы и его мог пригласить.

– А Яну отпустите?

– Так она сама не хочет «отпускаться»! Она намерена жить и работать у меня на яхте. Тебе могу работу предложить, если хочешь. Но ты же не хочешь.

«Может, в самом деле слетать?» – задумалась я и решила, что для начала нужно посоветоваться с Андреем.

Упомянутый олигархом всуе Андрей вскоре появился у ворот загородного дома Сосновского (интересно, сколько у него таких домов в России и по всему миру?) вместе с верным другом Серегой и еще парой машин ДПС. Об этом сообщил помощник, который провожал меня в эту гостиную.

– Значит, твой друг поставил на твою машину маячок, а потом выяснил, кому принадлежит дом? Это он из ревности или беспокойства за тебя?

– Беспокойства за меня, – ответила я. Мне было жутко приятно!

– Приглашайте, – сказал Сосновский помощнику. – Возлюбленного сюда, остальные пусть чаю попьют. Небось замерзли на постах.

Но, судя по крикам внизу, Андрюша с друзьями не собирались разделяться.

– Спустись к ним и успокой, – велел мне олигарх. – И возвращайся с возлюбленным.

Андрей с друзьями уставились на меня, как на явившуюся с того света.

– Цела? – спросил возлюбленный.

Я кивнула.

– Не обижали?

– Только вопросы задают. Пока, – ответила я и повторила предложение Сосновского.

– Если что, орите громче, – улыбнулся Серега и обратился к коллегам: – Пошли кормиться, раз дают.

Мы с Андрюшей в сопровождении того же помощника отправились назад в гостиную, где со мной беседовал Сосновский. Интересно, а нам с Андрюшей чаю предложат? Мне-то ничего не предлагалось. Хотя с какой стати? Я тут для допроса, а не в гостях, хотя времени потраченного жалко. И жалко, что не заработала. На таких вызовах я обычно хорошо зарабатываю.

Но я увидела, что Андрюша готов нестись меня спасать! Это гораздо дороже денег. Ради этого стоило сюда поехать. Я взяла его за руку и сжала ее. Мы улыбнулись друг другу.

Виталий Владимирович, конечно, не удосужился встать, руку Андрюше не протягивал, только кивнул на стул с резной спинкой у окна и молвил:

– Стульчик себе возьми. Пирогов с крольчатиной хочешь по вашему старинному петербуржскому рецепту?

– С зайчатиной должны быть, – сказал Андрюша и сел на своего любимого конька. – Они могли заменить целый обед. Хотя кролика купить гораздо проще, чем зайца. Я люблю готовить кролика.

Бедный олигарх не знал, что приготовление пищи и поиск новых рецептов – это Андрюшино хобби. Очень скоро он пригласил повариху Евдокию Степановну с пирогами, и она включилась в беседу. Только говорили баба Дуся и Андрюша, мы с Сосновским слушали. Но олигарх не позволил им перейти к другим блюдам, потому что нам требовалось обсудить вопросы, не связанные с питанием.

– Виталий Владимирович, дайте мне этого на кухню! – взмолилась повариха, дородная и румяная женщина лет шестидесяти. – Другие там только жрут, говорить с ними неинтересно. Возьмите себе кого-нибудь из тех.

Сосновский ответил, что после нашего общения знаток русской кухни может провести у него на кухне любое количество времени. И вообще может приехать к его следующему визиту в Петербург и что-нибудь приготовить.

Повариха печально вздохнула, ушла, но вскоре вернулась с подносом, на котором стояли чашки и большой чайник. Андрюше протянула бумажку с телефоном и сказала, что она тут поблизости в деревне живет. Пусть Андрюша приезжает, они что-нибудь вместе в русской печке приготовят. Сосновский закатил глаза, потом спросил меня, нравится ли мне жить с таким мужчиной.

– Очень! – сказала я. – И каждый день открываю в нем все новые и новые таланты. Правда, готовить он любит в обнаженном виде, только передничек надевает. Мне нравится, но не знаю, как баба Дуся на это отреагирует.

– Она ничего нового не увидит, – заметил олигарх. – У нее четыре мужа было, все умерли от обжорства, потому что не могли не есть ее стряпню.

– А вы не боитесь? – поинтересовалась я.

– А я у вас в городе редко бываю. Хотел ее на яхту забрать – отказалась. И на Дальний Восток переезжать отказалась. Говорит, что жить будет только в России и только в своем доме. Сама ягоды, грибы, травы собирает. В окрестностях все места знает. Сама продукты покупает у конкретных людей. Клад, а не женщина! Правда, мне пришлось их деревеньку купить, но что не сделаешь ради такой стряпни?

– То есть как купить? – спросили мы с Андрюшей почти хором.

– Землю, – пояснил олигарх. – Хотели очередной коттеджный поселок строить. Потом, может, я сам когда-нибудь построю. А пока пусть деревенька стоит. Там всего двенадцать домов осталось. Несколько человек у меня работают. Может, ресторан там построю. Пусть баба Дуся других людей радует. Тогда уж деревенские все будут на меня работать. Будет полностью моя деревенька. Кстати, один парнишка сейчас на яхте трудится. К матери его загляни, может, сыночку захочет что-то послать. Возьмешь. Третий дом отсюда.

– Вы о чем? – не понял Андрюша.

Сосновский пояснил, что я в ближайшее время отправлюсь в Африку для личного общения с тетей Майей. По телефону и скайпу такие вопросы не обсуждают. А тетя Майя будет общаться исключительно со мной и что-то сделает, только если я попрошу. У меня хорошо получается. Вон Сосновский сам пятьсот тысяч евро перевел ни за что.

И Сосновский рассказал обалдевшему Андрюше то, что я хотела от него скрыть.

– Ты что, совсем спятила? – заорал он. – Этих банкиров нужно было послать подальше!

– Андрюша, ты не понимаешь! Я не хочу, чтобы грязное белье моей семьи полоскали в СМИ. Да, Яна и мой отец поступали нечестно. Я имею в виду кредиты, которые брали психи. Да, я не люблю Яну. Но банкиры все равно деньги вернут. Любой банкир приложит все усилия и средства, чтобы их вернуть. И если бы они задействовали журналистов и дали команду «Фас!», то нам всем не поздоровилось бы. Ты прекрасно понимаешь, как в наше время можно организовать травлю любого человека, любой семьи – было бы желание. Я хочу спокойно жить. Я не хочу лезть в телевизор. Я не хочу, чтобы рядом с моим домом или местом работы дежурили журналисты и задавали мне неприятные вопросы. Я работы могу лишиться, если охотники за жареными фактами отпугнут клиентов от нашего салона. Я не хочу, чтобы моя мама лишилась работы. А она лишится, если станет известно про ее игроманию. А для нее работа очень важна. Не будет работы – она опять может удариться в игроманию, а то и руки на себя наложить. Она – хороший врач, она помогает людям. Отец… Он обеспечивал справки, например, для того, чтобы парни не отправлялись в Афганистан. Тринадцать тысяч погибли! Более пятидесяти тысяч раненых. Тебе разве не понятно желание матерей сделать все, чтобы сын не попал в эту мясорубку? Потом была Чечня.