Юлиан Семенов - Детектив и политика. Выпуск 3, 1989

— А если ребенок? — мягко подсказал главный инспектор. Он снял очки, как бы смягчая проницательность своего взгляда. Грегори энергично помотал головой.

— Нет, это невозможно. Ребенок не отворил бы окна. Это очень большие, высокие окна с двумя затворами, вверху и внизу, которые приводятся в действие укрепленным во фрамуге рычагом. Вот, как здесь, — Грегори указал на окно, откуда проникало холодное дуновение ветра. — Рычаги поворачиваются с большим трудом, служитель даже жаловался на это. Впрочем, я и сам пробовал.

— Он обращал внимание на то, как тяжело они поворачиваются? — произнес Сёренсен со своей загадочной усмешкой, которую Грегори не выносил. Он предпочел бы обойти этот вопрос молчанием, но главный взирал на него выжидающе, поэтому он неохотно отозвался:

— Служитель сообщил мне об этом только тогда, когда я в его присутствии открывал и закрывал окна. Он не только педант, но и порядочный зануда. Брюзга, — выразительно подытожил Грегори, словно бы случайно глядя на Сёренсе-на. Он был доволен собой. — Впрочем, это естественно в таком возрасте, — добавил он примирительно. — Шестьдесят лет, склеро… — Он смешался и умолк. Главный инспектор был не моложе. Грегори отчаянно попытался спасти положение, но не сумел. Присутствующие сохраняли полную индифферентность. Он им это припомнит. Главный инспектор надел очки.

— Вы кончили?

— Так точно. — Грегори заколебался. — Собственно, это все. То есть, что касается этих трех случаев. В последнем я обратил особое внимание на окружение, и прежде всего на ночное движение в районе прозекторской. Констебли, которые несли службу на этом участке, ничего подозрительного не заметили. Начиная следствие, я весьма подробно изучил детали предыдущих происшествий: мне сообщил о них сержант Пил, да и сам я побывал во всех этих местах. Но не нашел ни одной нити, ни одного следа. Ничего, абсолютно ничего. Женщина, которая скончалась от рака, исчезла из морга при таких же обстоятельствах, что и тот рабочий. Утром явился кто-то из родных, а гроб пустой.

— Да, — произнес главный инспектор. — Пока что благодарю вас. Вы можете продолжить, Фаркварт?

— Перейти к следующим? Слушаюсь, господин инспектор.

"Ему бы во флоте служить, он держится, как на поверке при подъеме флага, и так всю жизнь", — подумал Грегори. Ему захотелось вздохнуть.

— Следующее исчезновение произошло в Люисе через семь дней, 19 февраля. Речь шла о молодом портовом рабочем, который попал под машину. У него наступило внутреннее кровоизлияние в результате прободения желудка. Сама операция, как утверждали врачи, прошла успешно, но он не выкарабкался. Его труп исчез на рассвете. Нам удалось установить время с исключительной точностью, поскольку около трех утра скончался некий Бартон, сестра которого (он жил с сестрой) так боялась оставаться наедине с покойником, что среди ночи подняла с постели владельца похоронного бюро. Словом, труп доставили в покойницкую ровно в три часа утра. Двое служащих этого бюро положили труп возле тела этого рабочего и…

— Вы хотели что-то добавить? — подбодрил его главный инспектор.

Фаркварт незаметно прикусил ус.

— Нет… — наконец произнес он.

Над зданием послышался протяжный, мерно нараставший гул авиационных моторов. Невидимый самолет пролетел на юг. Стекла отозвались тихим звоном.

— Дело в том, — решился Фаркварт, — что, укладывая доставленный труп, один из служащих отодвинул тело рабочего, потому что оно затрудняло ему подход. Так вот… он утверждает, что это тело не было холодным.

— Хм, — поддакнул главный инспектор, словно речь шла о самой обычной вещи на свете. — Не было холодным. А как он определил это? Способны ли вы повторить его слова?

— Он сказал, что оно не было холодным. — Фаркварт говорил неохотно, делая паузы между словами. — Это звучит идио… бессмысленно, но служащий утверждал, что так оно и было. Он говорит, что сообщил об этом своему напарнику, но тот ничего не помнит. Грегори допрашивал их обоих, по отдельности, дважды…

Главный инспектор молча повернулся лицом к Грегори.

— Этот служащий — очень болтливый и не внушающий особого доверия человек, — поспешил с пояснениями Грегори. — Такое создалось у меня впечатление. Тип из породы дураков, которые обожают привлекать к себе внимание и готовы в ответ на любой вопрос изложить всемирную историю. Утверждал, что это был летаргический сон "или еще того хуже" — по его выражению. Впрочем, меня это удивило, ибо люди, профессионально работающие с трупами, в летаргический сон не верят, этому противоречит их опыт.

— А что говорят врачи?

Грегори молчал, уступая право голоса Фаркварту, а тот, словно недовольный тем, что пустяку уделяется столько внимания, произнес, пожав плечами:

— Смерть наступила накануне. Появились трупные пятна… посмертное окоченение… он был мертв, как камень.

— Что-нибудь еще?

— Да. Как и в предыдущих случаях, трупы были обряжены для похорон. Лишь труп Трейла, который исчез в Трикхилле, не был обряжен. Владелец похоронного бюро собирался заняться этим только на следующий день. Случилось так потому, что семья сразу не пожелала предоставить одежду. То есть забрала ее. А когда принесли другую, труп уже исчез…

— А в остальных случаях?

— Труп женщины также был обряжен. Той, которую оперировали.

— В чем она была?

— Ну… в платье.

— А туфли? — спросил главный инспектор так тихо, что Грегори подался вперед.

— Она была в туфлях.

— А другие?

— А другие не были обуты. Вдобавок одновременно, похоже, исчезла занавеска, отделявшая небольшую нишу в глубине морга. Это было черное полотнище, подвешенное на проволоке, на металлических кольцах, к которым оно было пришито, как портьера. На кольцах сохранились обрывки полотна.

— Оно было сорвано?

— Нет. Проволока тонкая и не выдержала бы резкого рывка. Это обрывок…

— Вы пытались сорвать проволоку?

— Нет.

— Откуда же вам известно, что она не выдержала бы рывка?

— Ну так, на глаз…

Главный инспектор задавал вопросы спокойно, всматриваясь в стекло шкафчика, отражавшее прямоугольник окна. Делал он это, как бы размышляя о чем-то другом, однако вопросы сыпались быстро, так быстро, что Фаркварт едва успевал отвечать.

— Хорошо, — заключил главный инспектор. — Эти обрывки… их посылали на экспертизу?

— Так точно. Доктор Сёренсен…

Врач прекратил массировать свой острый подбородок.

— Полотно было сорвано, или, вернее, перетерто с немалым трудом, а не отрезано. Это несомненно. Так, словно бы… его кто-то отгрыз. Я даже сделал несколько проб. Микроанализ это подтверждает.

Наступила краткая пауза. Издали донесся шум летящего самолета, приглушенный туманом.