Анна Князева - Детектив для уютной осени [сборник litres]

– Ништо… Сейчас мы ее… Отбегалась! Ишь!

Кондрат уверенно заступил им дорогу, оттеснив Варвару к землянке, и хрипло крикнул:

– Охолони! Фимка! Товтил! Подай назад!

– Стой, Кондрат! – Варвара вышла вперед и обвела взглядом толпу: – Откуда знаете? Кто рассказал?

Толпа мужиков расступилась, освобождая узкий проход. Вперед вышел приземистый кривоногий мужик с рваной щекой. Сорвав с головы шапку, он ухнул ее под ноги:

– Я!

– Селиван! – Варвара ринулась к нему. – Трус окаянный!

– Не замай! – Мужик отскочил назад.

– Сбежал! – В голосе Варвары прозвучали слезы бессилия. – Своих бросил, злодей!

– За чужаков помирать? Накось, выкуси! – Селиван сложил из грязных пальцев смачную фигу и сунул ей в нос.

Варвара задохнулась от гнева, схватила воткнутую в снег пику и вонзила Селивану в горло, точно в яремную впадину.

Мужики многоголосо охнули и резко подались назад. Селиван рухнул на колени, схватился за пику, силясь выдернуть орудие из своего горла, забился в судорогах. Изо рта хлынула кровь, и он упал на утоптанный снег.

– Иуде-предателю – смерть! – звериным рыком взревела Варвара, выхватила из-за пояса нож и бросилась навстречу недовольной толпе. – Кому еще надо поживы?! Ножа кто не нюхал?!

Опустив глаза, мужики стали молча расходиться. Кондрат подхватил ее под руки, и вовремя, иначе Варвара упала бы на снег рядом с Селиваном.

– Идем-ко в землянку…

Он втащил Варвару внутрь через низкую дверь. Уложил на застланное попоной сено, принес в деревянной плошке воды.

– Шибко ранена?

Припав к воде, она молча кивнула.

– Тогда полежи. – Он забрал плошку. – Что ж ты так? Не углядела? Зачем в чужую ссору полезла? Своих до одного положила. Сама чуть жива.

– И ты тоже… – Варвара скривила лицо, словно от боли.

Кондрату почудилось, что она сейчас заплачет, он строго сказал:

– Ладно! Будет!

– По твоему разумению, смотреть надо, как татары новгородских дружинников мечами порубят? А того лучше – сбежать, как Селиван?

– Кабы не поубивали наших, может, и правда.

– Наперед никто не знает, чем бой закончится.

– Много ль татар находилось?

– Вдвое больше, чем нас.

– И как только сама уцелела, оглашенная!

– Бог уберег… – Варвара решила утаить от него подробности спасения. – Поди выглянь. Что там отрядники?

Кондрат встал, натянул на голову лохматый колпак, накинул кожух и вышел на улицу.

Варвара стащила с головы кожаный шлем, подбитый сукном, отбросила его в сторону и расстегнула кацавейку. Но снять ее сил не осталось. Так и осталась лежать, пока не вернулся Кондрат.

– Ну что там? – Она открыла глаза.

– В стану тихо. Стало быть, успокоились.

– Слава богу. – Осенив себя православным крестом, Варвара закашлялась. – Стяни с меня сапоги.

Кондрат помог ей снять сапоги, меховую кацавейку, после чего приказал:

– Скидай рубаху!

– Зачем?

– Медвежьим жиром растереть надо, иначе к утру задохнешься. Забьет лихоманка.

Варвара сняла рубаху и, прикрыв руками грудь, подставила голую спину. Кондрат зачерпнул из туеса жир и стал растирать ее, приговаривая:

– Зря стыдисся. Всего в жизни повидал.

Когда он закончил, укрыл Варвару длинным тулупом.

– Перемогнись, что ли…

– Ты куда? – встревожилась Варвара.

– Отвар из травы приготовлю.

Пока Кондрат варил на каменном очаге зелье, Варваре вспомнилось мужское лицо, которое привиделось ей в бреду. За то время, пока она лежала в избушке травника, видела его несколько раз. Он сидел рядом и протирал ей лицо. Она покачала головой, тихо промолвив:

– Не травник это… Красивый был. Молодой…

– Чего? – Кондрат подступился с дымящимся ковшом. – Не слышал, чего сказала.

Она кивнула на ковш:

– Горячо, поди?

– Пей, пока горячо. – Кондрат приподнял ее голову и приложил губами к ковшу.

Варвара выпила бурую жидкость и откинулась на солому.

– Что тут у вас?

– Есть одна весть. Немецкие купцы из Новьгорода с ливонцами татьбу [17] Преступление. замышляют.

– Что еще? Объясни!

– Гонца в лесу поймали. Из неметчины возвращался с ответом к новгородским купцам.

– Сам – немец?

– Из ливонцев.

– По-нашему говорит?

– Отговорился уж… – Кондрат опустил глаза. – Убил его Фимка. Поди разбери, зачем.

– Грамота была при нем?

Кондрат отрыл из кучи тряпья деревянную колотушку с намотанным на него пергаментом. Развернув свиток, Варвара приказала:

– Скажи, чтобы пришел Вольдемар.

Кондрат открыл дверь и кликнул. Через минуту в землянку вошел худой обтрепанный парень.

– Подойди! – Варвара протянула ему пергаментный свиток. – Сможешь растолковать, что тут написано?

Вольдемар взял свиток, развернул его и закивал:

– Могу.

– Говори, кому и от кого писано. – Варвара замолчала, чтобы дать немцу время прочитать грамоту.

– Послание ливонского магистра Отто фон Винтерштайна господину Ниренштедту, старшине немецких купцов в Новьгороде.

– О чем пишет?

– Сообщает, что отряд крестоносцев уже в пути и вскорости будет на шляху у Черного озера, где пройдет обоз из Новьгорода.

– Обоз? – Варвара перевела взгляд на Кондрата.

Тот сказал:

– Слыхивал, выкуп собирают в Орду. Сначала в Изборске, опосля в Пскове, во последний черед в Новьгороде.

– Это что же… Неужто выкуп хотят отбить?

– Так выходит.

– Купцы-то немецкие каковы!

– Лазутчики и есть. Соглядатаи, – согласился Кондрат. – Сколько волка ни корми, все равно в лес своротит.

Отослав Вольдемара, Варвара спросила:

– Отыщешь для меня платье женское?

Кондрат со смехом указал на кучу тряпья:

– Вона сколько! Чего тебе надобно?

– Сарафан, кофту да епанечку. А еще сапожки тимовые или выступки [18] Кожаные башмаки. какие-нибудь.

– Отыщу, – посмеиваясь, сказал Кондрат.

– К утру понадобятся.

– Это зачем?!

– Еду в Новьгород.

– Не пущу! – нахмурился Кондрат. – Чуть жива, а туда же!

– Не противься. Нельзя не ехать. У меня сестра в неволе томится. А ну как не дойдет выкуп до хана?

– Твою сестру крестоносцы угнали. В неметчине она. Что с того толку?

– Сказывали, продали ее в Орду.

– Орда большая! Поди отыщи!

– Не ее, так других! Не спорь, Кондрат, все одно утром уйду!

* * *

Собираясь в Немецкий двор, Бронеслав нарядился: надел сорочку белого полотна, поверх еще одну – шемаханского шелку. Порты выбрал суконные, из чужеземной материи. Поверх натянул праздничный зипун – кунью шубу, крытую вышитым сукном. Шапку взял алую, с разрезом да собольей опушкой. Чем не княжий посланник!

Бронеслав спустился с крыльца во двор, сел в расписные сани и крикнул вознице:

– Гони!

Выехали сани на улицу и понеслись, стукаясь полозьями о снежные бугры, намерзшие поверх тесовой мостовой. Спустились к реке, по Великому мосту перебрались через Волхов на торговую сторону. Промчались мимо Святого Николы, мимо Параскевы Пятницы, мимо вечевых гриден, наконец свернули в Немецкий двор.