Анна Князева - Детектив для уютной осени [сборник litres]

Лионелла поинтересовалась:

– Шарф – черно-белый?

– Да.

– В широкую полоску?

– Совершенно верно.

– Рассказывайте.

– К счастью, Друзь был пьян, и мне удалось оттолкнуть его. Иначе бы он убил меня и выбросил за борт. Друзь поскользнулся и, ударившись головой, упал в воду.

– Ваши действия? – строго спросил Кречет.

Никанин развел руками:

– Какие действия? Я пребывал в состоянии аффекта. Катер мчался к берегу, и я ничего не мог сделать.

– Вы не остановили его?

– У самого берега. Едва выбрался, запустил двигатель и направил пустой катер к противоположному берегу.

– Когда вы приняли решение во второй раз шантажировать Тихвина?

– После этого случая. Я позвонил ему, удвоил сумму, и он согласился.

– И за это вы чуть не поплатились жизнью, – заметила Лионелла. – Скажите мне честно… Это вы сообщили Лосеву, что я привезу Стрешнева на съемки в «Мосфильм»?

– Я. Простите. Мне нужно было отвлечь следствие…

Тихвин крикнул:

– Все вранье. Фарс! Небывальщина!

Тут все услышали громкий стук.

– Фейерверк? – Лев прислушался.

– Лосев… – Кречет подошел к запертой двери мастерской и громко спросил: – Чего тебе?

– Выпусти меня!

– Полиция еще не приехала.

– Выпусти! Я все расскажу!

Кречет оглянулся на Льва, и тот кивнул:

– Выпусти.

Выбравшись из темного помещения, Лосев сощурился.

– Это все он! Он, Лосев, заварил эту кашу! – крикнул Тихвин.

Ни слова не говоря, Лосев кинулся и сбил его с ног. Оба упали на пол. Никто не собирался их разнимать. Дорогой итальянский костюм Тихвина превратился в пыльную тряпку. Они катались по полу, пока оба не выдохлись. Наконец, расцепившись, они поднялись на ноги. Вытерев кровь из разбитого носа, Лосев сказал:

– Этот урод приказал Друзю убить артистку. Он так и сказал: чтоб неповадно было. Это было при мне. Как рассказывал Друзь, он специально сшиб Кислянского, чтобы вернуться за квадроциклом. Друзь был уверен, что Бирюкова придет одна. Я предупреждал…

– Но почему же он убил ее таким варварским способом? – спросила Лионелла.

Лосев ткнул пальцем в Тихвина:

– Он приказал!

– Вранье! – крикнул Тихвин. – Кого вы слушаете? Лосев продажный мент!

– Я говорил, что у нее есть сообщник, – продолжил Лосев. – Потом Друзь показал мне видео в телефоне. Но мы никак не могли разглядеть этого, в полосатом шарфе. Спрашивали в пансионате. Никто такого не видел.

– Я только однажды его надевал, – сообщил Никанин. – На последних съемках в лесу было холодно.

– Я видел. – Лосев кивнул на Тихвина. – И он тоже! В тот же день Тихвин приказал мне вас убить! Делаю официальное заявление!

– Зачем вы на это пошли? – спросила Лионелла.

– Боялся, что Тихвин со мной расправится!

– Сволочь! – Тихвин пнул Лосева. – Чтоб ты сдох!

В ответ Лосев с силой толкнул его в грудь. Тихвин отлетел в сторону и закашлялся.

– Нитроглицерин… – прошептал он. – «Скорую»…

– Но «Скорая» уехала. – Лионелла растерянно огляделась.

Лев поддержал Тихвина, но тот закачался и тяжело опустился на пол. Присев возле него, Лев приложил ухо к его груди, пощупал пульс, потом быстро встал:

– Все.

– Скончался? – спросил Никанин.

Ухмыльнувшись, Лосев пошел к выходу:

– Вот и хорошо. Теперь вы ничего не докажете.

– Врешь! – тихо проронила Лионелла.

Лосев обернулся, и она показала ему телефон.

– Все до последнего слова записано.

Лосев рванулся к ней, но, получив боковой хук в челюсть от Кречета, упал на пол и вырубился.

В гараж забежал охранник.

– Там полиция!

– Впусти, – приказал Кречет.

И Лионелла добавила:

– Нам есть что им рассказать.

Новгородское княжество. ХIII век

Еще до рассвета обоз выехал за пределы Новьгорода. Позади осталась городская сторожа. Длинная вереница саней и всадников, сопровождавших обоз, протянулась черной змеей по белому снегу.

Варвара ехала на первых санях, заправски управляя парой гнедых лошадей. Рядом на коне ехал старшина обоза – псковский купец Борис Негочевич. Его верные ратники по-молодечески веселились, выкрикивали задорные шутки и горячили коней.

Увидев среди молодцов Бронеслава, Варвара отвернулась, но когда он поравнялся с ее санями, сердито крикнула:

– Сто-о-ой!

– Чего тебе? – задиристо спросил Бронеслав.

– Зачем с обозом пошел?

– Тебе какая печаль? Могет, порешил дорогу разведать.

– Оно бы хорошо, коли так. Да ведь врешь ты. Врешь!

Бронеслав пустил коня медленным шагом:

– Князь послал. Велел за тобой присматривать.

– Ой ли?

– Правду говорю.

– Не нужен ты мне. Добра от тебя не жди, – проговорила Варвара.

– А мне твоего спроса не надобно. Я князю служу, не тебе.

– Все мы его слуги.

– То-то и оно… – Бронеслав подбоченился и тронул поводья. – Только мы с тобой – порознь.

Бронеслав ускакал вперед, и Варвара проводила его долгим подозрительным взглядом.

Сани нагнал старшина:

– А ты, я вижу, не с одним князем знаешься.

– О чем таком говоришь? – Варвара опустила глаза. – Ведать не ведаю.

– Будет притворяться, деваха. Вижу, что знаетесь! Не за тобой ли боярский сын в обоз подался?

– Знать – знаю. Только не друг он мне, а враг.

– Во-о-о-н оно как! – Купец усмехнулся и провел рукой по усам. – Аль набедокурил чего?

Варвара обрубила:

– Бог шельму метит. Большего сказать не могу.

– А и пусть с обозом идет. Лишний ратник, и делу польза.

– Нечистыми руками чистого дела не сделать, – проворчала Варвара, но Борис Негочевич уже ускакал.

Зимний день закончился быстро. Косые лучи солнца растянули тени придорожных деревьев до немыслимой длины. Каждого обозного всадника сопровождала тощая унылая тень. Стемнело, когда Варвару окликнул резкий мужской голос:

– Старшой где?

– Борис Негочевич? Подался вперед! – Она обернулась, да так и застыла.

– Зачем? – Спрашивая, человек смотрел ей в глаза, и Варвара узнала этот змеиный взгляд. Перед ней был постаревший князь Мстислав – предатель и убийца отца. Ее рука потянулась к ножу.

Он повторил:

– Зачем, спрашиваю! Али оглохла?

– Место для ночлега искать.

– Ай и впрямь пора! – Мстислав развернул коня и стегнул его плетью.

Проводив его взглядом, Варвара закрыла глаза и только теперь услышала, как громко бьется ее сердце.

Обозный старшина с пятью конниками вернулся к обозу, когда стемнело. Пообещав скорый привал, велел ехать за ним.

Заночевали в придорожном погосте. Возницы разошлись по нескольким дымным избам, ратники остались возле коней и возов. Борис Негочевич, завернувшись в тулуп, улегся в санях и, сколько ни звала его Варвара в тепло, никак не соглашался оставить кованый сундук, стоявший в санях, без присмотра.