Андрей Воронин - Инструктор. Отчаянный воин

Андрющенко неопределенно пожал плечами.

— А черт его знает, — неуверенно произнес он, — был вроде какой-то мужик…

Перекинувшись еще несколькими фразами и осмотревшись по сторонам, мужчины дружно встали и принялись искать в мусорной урне и в ближайших кустах то, что могло стать важной уликой в криминальном деле…

Столь ранних гостей на проспекте Мира явно не ждали. Илларион Константинович несколько раз стукнул кулаком по двери, так как звонок не работал, что, впрочем, с ним часто случалось.

— Вот чертовщина, — устало произнес инструктор спецназа ГРУ. — Надрались болваны и дрыхнут без задних ног.

Стоявший позади широкоплечего полковника худощавый художник посоветовал:

— А ты еще раз постучи, Илларион Константинович, да погромче!

— Ты, Александр Иванович, хочешь весь дом поднять с утра пораньше? — язвительно спросил полковник.

Художник испуганно тряхнул головой:

— Нет!

— Тогда подержи пакет, Сашок, — попросил полковник и, освободившись от ноши, достал из кармана куртки мобильник.

Самусенков взял пакет и аккуратно поставил его в сторонке рядом со стенкой.

— А может быть, они ушли? — с опаской предположил он.

— Нет, Константин обещал дождаться меня в мастерской, — сказал Забродов, — хотя остальные, может быть, уже и уехали.

Художник-реставратор с сомнением причмокнул пухлыми губами и почесал раскрасневшийся курносый нос.

— А куда ты собираешься звонить? — с недоумением спросил он.

Пенсионер указал рукой на дверь, перед которой они находились.

— Косте…

Только теперь до усталого Самусенкова дошел смысл действий спутника.

— А если он не поднимет трубку?

— Сейчас узнаем, — сдержанно сказал Илларион Константинович и набрал номер телефона Гуреева.

Трубку долго не брали, однако через некоторое время мобильник Константина Гуреева отозвался, но не мужским голосом, а женским:

— Да…

Илларион Константинович неуверенно произнес:

— Извините, мне нужен Константин Гуреев.

— А кто это?

— Забродов.

Возникла небольшая пауза.

— А где вы? — снова раздался женский голос по мобильному телефону.

Илларион Константинович кашлянул в кулак.

— У дверей мастерской, — ответил он.

— Понятно!

Полковник хотел было спросить, что значит «понятно», но связь прервалась.

— Але… — повысил голос седовласый мужчина, но в мобильнике уже однотонно пищал зуммер.

Инструктор спецназа ГРУ раздраженно скрипнул зубами и посмотрел на притихшего спутника, который то и дело вытирал нос платком.

— Ну и где он?

Отставной полковник хотел, по-видимому, добавить еще какое-то крепкое словцо, но тут отворилась дверь мастерской и на пороге появилась симпатичная молодая девица, утопавшая в огромном халате.

— Здравствуйте, мальчики! — мило улыбнувшись, приветливо поздоровалась она.

Мужчины, удивленно переглянувшись, растерянно кивнули в ответ:

— Доброе утро!

— Здравствуйте…

Девица смерила взглядом статного седовласого мужчину и усмехнулась.

— Так вы и есть тот самый легендарный полковник Забродов? — спросила она.

— Полковник, — немного смутившись, ответил пенсионер, — но далеко не легендарный.

— А выглядите как генерал!

— Не успел дослужиться, уважаемая, — топчась у порога, ответил инструктор спецназа ГРУ, — пока был в командировке, все генеральские погоны разобрали.

Симпатичная молодица расплылась в улыбке и пошире открыла дверь.

— Ладно… Чего стоите? — пригласила она жестом гостей. — Заждались все вас!

— Спасибо! — сдержанно произнес отставной полковник и махнул рукой Самусенкову. — Пошли, Сашок, чего стоишь! Заждались нас, оказывается…

Художник недовольно фыркнул.

— Еще неизвестно, кто заждался, а кто… — начал было он, однако отставной полковник прервал его монолог.

— Разберемся, Александр Иванович, — устало сказал он и кивнул на пакет, стоявший на полу возле стенки. — Ты, главное, боеприпасы не забудь!

— Не забуду…

Мужчины переступили порог, и молодая женщина закрыла за ними дверь.

— Проходите на кухню или в мастерскую, — предложила она, — а я пойду мужиков подниму.

Забродов снял куртку и повесил ее на один из гвоздиков, приспособленных в мастерской вместо вешалки.

— Спасибо, — снова поблагодарил он. — Мы на кухне обождем.

— Хорошо.

Молодая женщина поправила то и дело распахивавшийся халат и отправилась вглубь мастерской. Забродов с Самусенковым направились к кухне и, войдя туда, дружно усмехнулись.

— Джимисюк! — воскликнул курносый художник. — Как всегда, в своем амплуа — картина Репина «Приплыли»!

Седой пенсионер сочувственно покачал головой: за столом сидел Владимир Джимисюк и, подложив руки под голову и сладко посапывая, мирно спал.

— У каждого своя работа, — добродушно заметил пенсионер. — Устал парень!

— Хотел бы я так устать, — заметил Самусенков выставляя на стол бутылки со спиртным. — Не работа, а курорт с первоклассным обслуживанием.

Илларион Константинович хотел что-то сказать, однако не успел. Джимисюк вдруг приподнял голову.

— Кто устал? — недоуменно вращая мутными глазами, воскликнул он. — Позор!

— И точно позор, Володя! — ухмыльнулся Забродов.

Увидев хорошего знакомого, Джимисюк радостно раскинул руки и заорал:

— Илларион!?

— Он самый! — подтвердил полковник ГРУ в отставке и сел рядом с художником на стул.

Джимисюк хотел было встать, чтобы обнять дорогого гостя, однако сил на это у него не хватило.

— Молодец, что приехал! — похвалил он и тут же задал вопрос: — Выпить есть?

Забродов указал взглядом на бутылки, стоящие на столе:

— Есть!

У Джимисюка округлились глаза, на смуглом усатом лице расплылась счастливая улыбка.

— Ну ты человек! — воскликнул он и потянулся к литровой бутылке водки.

Однако Самусенков отодвинул бутылку и укоризненно бросил:

— Ты что, вообще, Вова, охренел?

Джимисюк удивленно вытаращил глаза:

— В смысле?

Реставратор недовольно покачал темноволосой головой.

— У нас, парень, в деревне сначала здороваются, — поучительным тоном изрек он, — а потом уже садятся за стол и пьют водку!

Джимисюк на мгновение растерянно нахмурился, но тут же заорал во все горло, протягивая руку для дружеского рукопожатия:

— Санек!

— А во-вторых, пить без друзей, Вова, — это свинство! — подытожил реставратор.

— Так душа горит… — не найдя ничего лучшего, попытался оправдаться художник.

Однако его оправдания оказались прерваны приходом симпатичной молодой женщины, переодевшейся в легкое голубое платье, за которой следовали Константин Гуреев и Вячеслав Демакин.

— Это точно, — воскликнул бородатый хозяин мастерской, — пить без друзей — сущее свинство! А душа, Джимисюк, — вещь не материальная, может и святым духом насытиться!