Николай Усков - Зимняя коллекция смерти

Когда Кен вернулся домой, он и представить не мог, что его ожидает этой ночью. Странности начались во дворе. Водитель Степан, по привычке всех водителей, комментировал происходящее на дороге. Алехина раздражали эти «О, раззява, шевелись, заснешь» и «Права купил, а ездить не купил». Но запретить Степану высказываться он не мог, поскольку знал, что так водитель выпускает негативную энергию, которой на московской трудной дороге предостаточно. Въезжая во двор, Степан нервно спросил у пространства: «Да что ты так жмешься?!»

— Кто там жмется? — сочувственно отозвался Алехин.

— «Лендкрузер» за нами тащится. Не разъедемся ведь во дворе!

При упоминании «Лендкрузера» Алехину стало не по себе, он вспомнил слепящий ксенон и лязг шипованных огромных шин в сантиметре от своей ноги.

Кен машинально обернулся и поежился. Несмотря на тонировку заднего стекла «Мазерати», он отчетливо видел здоровую черную махину, хищно сверкавшую хромом и фарами. Но, слава богу, «Лендкрузер» Как будто замер в нерешительности — наверное, искал парковочное место, — а потом свернул налево и прижался к шеренге уродливых «ракушек». Глазницы его потухли.

— Завтра как обычно, Иннокентий Александрович? — своим вопросом водитель вывел Алехина из оцепенения.

— Да, подъезжай к девяти, — прежде чем выбраться из машины, Кен еще раз оглянулся назад.

У отливавших серебром «ракушек» темнела грузная туша зверя. Все было тихо. В любом случае «Лендкрузеру» его не достать, «Мазерати» преграждает дорогу. Алехин вышел, с удовольствием вдохнул морозного воздуха и открыл дверь в подъезд. В отдалении он услышал, как мощно рванул 460-сильный двигатель его авто.

Стало тихо, на лестничной площадке потрескивала и мигала лампа дневного освещения, точь-в-точь как тогда в Гольяново, в доме, где с перерезанным горлом лежал несчастный Сергей. Кнопка вызова лифта активизировала кабинку, стоявшую где-то высоко. Она вздрогнула и стала спускаться вниз с подвыванием, шелестом и щелчками, отмечавшими этажи. Лифт никуда не торопился, Алехин же, напротив, нервничал. Ему казалось, что человек из «Лендкрузера» вот-вот войдет в подъезд. Но ничего не произошло. Кабинка остановилась перед Алехиным, дернулась, слегка подпрыгнув на пружине. Главный редактор спешно открыл дверь и почувствовал себя лучше, только когда оторвался от земли и поплыл вверх.

— Нервы ни к черту, — констатировал Кен. — Завтра я покончу с этой историей. — В таком настроении он вставил ключ в замочную скважину стальной двери и с удивлением обнаружил, что замок не поддается.

— Что за черт! — главный редактор приложил силу, но щелчка не последовало. Тогда он взялся за ручку, несколько раз нетерпеливо нажал, и дверь с легкостью пошла внутрь. Алехин заволновался, но, увидев свет, проникавший в прихожую из кабинета, успокоился.

В квартире было уютно. Проблемы остались там, а здесь будет теплый халат, виски в хрустальном стакане, Вагнер в колонках, мягкий диван.

— Блядь, дверь не запер. И свет не выключил, — сказал Алехин, но без раздражения, по-доброму. Он поставил свой портфель марки Burberry у зеркала в тяжелой барочной раме, стал расстегивать пальто, и тут услышал в кабинете шорох, мужской кашель и стук каблуков по паркету. Внутри все оборвалось. На пороге кабинета появился сначала один мужчина, потом второй, смутно знакомый. Взгляд его был суровым.

— Добрый вечер, Иннокентий Александрович, — заговорил первый — полковник ФСБ Севостьянов. Со следователем Липа… — в голове Алехина пронеслась одна мысль: «Компьютер!» Он развернулся и ринулся бежать.

Поступок был идиотский, но в тот момент Алехину казалось, что у него нет выбора. Выскочив на улицу, Кен едва не поскользнулся. Опять подвели кожаные без набоек подошвы. Восстановив равновесие, он с секунду колебался, а потом бросился в сторону набережной. Уже подбегая к гигантской пасти арки, Кен краем глаза заметил «Лендкрузер», который врубил фары, выпустил клубы дыма и с ревом сдал назад. Алехин понял, что зверь на этот раз его не упустит. Балансируя на скользком асфальте, он оглянулся и увидел в паре метров от себя огромную набиравшую скорость машину. Кен буквально отскочил от арки на тротуар, который вел к английскому посольству. За спиной он услышал резкий скрип тормозов, но оглядываться не стал. Не было времени.

Кен пронесся мимо темного офисного этажа соседнего дома. Прямо перед ним в высоте раздался хлопок. Массы воздуха вырвались наружу из подземелья. По метромосту, нависшему над рекой, с характерным «ты-дых-ты-дых» прошел поезд Филевской линии. Алехин решил, что бежать по набережной рискованно — так он будет у всех на виду, — и быстро свернул направо. Вдоль метромоста наверх к Садовому шел Николо-Щеповский переулок, превращенный стройками в узкую темную и грязную тропинку. В морозном воздухе Алехин отчетливо слышал за спиной топот ног. Кто там, убийца из «Лендкрузера» или ФСБ? Оглядываться не было времени.

Подняться в гору на скользких подошвах оказалось непросто. «Упал — значит пропал» — отчетливо понимал Алехин, и потому демонстрировал чудеса эквилибристики. Спасение пришло от деревянного настила поверх какого-то котлована. Настил был с крышей, а потому льда там образовывалось меньше. Алехин быстро преодолел расстояние в пятьдесят метров. Слева вздымался из-под земли туннель, переходящий в метромост. Его украшали сталинские чугунные вазоны, увитые полезными в народном хозяйстве злаками. Справа находилось какое-то продолговатое сооружение непонятного назначения. Красной краской на нем было начертано «Даже Вова Маяковский уважал Спартак Московский».

Алехин слышал преследователя — клацанье каблуков по асфальту сменил глухой стук по дереву. Злоумышленник вбежал на деревянный настил над котлованом. У Кена была одна секунда, чтобы спрятаться. Он обогнул прибежище любителей Маяковского и Спартака. В стене был небольшой выступ. Кен нырнул за него, обнаружил спуск в подвал, практически скатился вниз и замер. Главный редактор слышал, как шаги остановились в нескольких метрах. Преследователь тяжело дышал и переминался с ноги на ногу. Внезапно от сильного удара по голове Алехин потерял сознание.

Этой ночью кабинет Липатова превратился в штаб крупной следственной операции. Приметы и фотографии Алехина были разосланы по всем отделениям. На его дачу по Можайскому шоссе отправили засаду. За офисом на Петровке установили наблюдение. Осведомители, работавшие почти во всех гламурных точках города, получили соответствующие наводки. Первым откликнулся агент по кличке Дантес, который сообщил, что видел Алехина с какой-то женщиной в кафе «Пушкинъ». Ушел около девяти вечера.