Александра Маринина - Отдаленные последствия. Том 1

Он вспомнил, как отчаянно Васька ревела, испугавшись, что ее папа женится на Лизе Стасовой. Девочка не любила Лизу и считала ее злой. Прошли годы, и вот Василиса готова принять в качестве папиной жены кого угодно, лишь бы от нее самой уже отстали наконец, предоставили свободу и возможность дышать. Впрочем, Ольга, в отличие от Лизы, дочери нравится.

Лиза, Ольга… Наверное, Оля тоже опасается конкуренции, только ведет себя иначе, потому что старше Лизы и понимает себя намного лучше. Нет, сравнивать все-таки нельзя, ведь Вася уже выросла и относится к перспективе появления мачехи совсем не так, как семь-восемь лет назад. Только рада будет. А вот Степка – с ним непонятно. Такой ранимый, нервный мальчик, порой кажется, что он очень нуждается в материнском тепле, а порой выглядит озлобленным зверьком, которому вообще никто не нужен. Трудный возраст. Парень живет в виртуальном мире, интернет дает ему все то, что люди предыдущих поколений получали из живого личного общения, из реальной жизни. Или не получали. Это уж кому как повезло.

Парень и компьютеры… Матвей Очеретин, которого сегодня задержал лейтенант Вишняков. Странная история, в которую очень трудно верить. Профессор Стеклова Светлана Валентиновна, ее интерес к жертвам дорожно-транспортных происшествий, ее научные труды в области виктимологии – и айтишник Матвей, называющий себя ее учеником. Все бы ничего, но почему-то этот загадочный Матвей появился на пороге Масленковых не когда-нибудь, а именно после убийства женщины, виновной в гибели их сына Александра Масленкова.

Все, что рассказывал задержанный и доставленный на Петровку Очеретин, выглядело как вполне невинно, так и вполне логично. С покойной Стекловой он познакомился, по его собственному выражению, «на почве компьютерных дел», помог ей с налаживанием интернета, а поскольку «железо у нее было старое», приезжать пришлось довольно часто. Постепенно сфера оказания помощи расширилась, и к моменту ухода из жизни Светланы Валентиновны Матвей уже был, хотя и в небольшой степени, посвящен в ее научную работу. После смерти профессора захотел продолжить ее изыскания в части сбора эмпирического материала.

– Такая работа проделана, жалко, если пропадет. Ну, я и впрягся. Типа в память о старушке. Подумал, что, может, найдется когда-нибудь ученый, который доведет это дело до ума, а материал-то – вот он, весь собран.

В память о старушке это, конечно, похвально. Но подобные благостные намерения не очень-то вяжутся с образом современного двадцатитрехлетнего парня. Впрочем, кто их знает, этих компьютерных мальчиков, они такие «вещи в себе», никогда не угадаешь, что у них на самом деле на уме.

Антон уже почти подошел к своему подъезду, когда позвонил Ромка.

– Тоха, у нас, кажется, новая вводная.

Да блин! А ведь мог сложиться такой спокойный семейный вечер…

– Что случилось?

– Мне только что звонил Витя.

– Витя? – недоумевающе переспросил Антон. – Какой Витя?

– Ну Вишняков же, лейтенант из Восточного. Ему вдруг показалось, что он накосячил зачутка.

«Мозги к вечеру совсем отказывают, – недовольно подумал Сташис. – Ведь только сегодня в конторе вместе с Вишняковым задержанного опрашивали, а я уже и имя коллеги забыл. Может, Лиза была права, когда уговаривала меня сменить работу? Да ну, совсем с ума сошел, на что ее менять-то?»

– Показалось на ночь глядя, – сердито отозвался Сташис. – И что там за косяк?

Выслушал Дзюбу внимательно, посмотрел на часы. Косяки нужно исправлять, и желательно вовремя. До двадцати трех часов, если по закону, еще можно и допрашивать, и опросы проводить. Вопрос: кто этим займется? Самого Антона дома ждут дети. И он устал. Ромка только-только женился, и хотя они с Дуняшей давно живут вместе, но все равно считаются молодоженами, им вообще-то три «медовых» дня положены, а у Ромчика и этих трех дней, похоже, не будет. Вишняков? Молоденького лейтенанта не жалко, ему по статусу положено сутками пахать.

– Ты сам-то где сейчас?

– В машине сижу, жду Вишнякова, он скоро подъедет. Хочу сам послушать. Может, ему и вправду только показалось.

– А если не показалось?

– Рванем к Масленковым, время пока позволяет.

Ну да, сегодня они разбирались с Матвеем Очеретиным, а разговор с Масленковыми запланировали на завтра. Это было разумно с точки зрения экономии сил и времени, потому что в обоих случаях необходимо было присутствие Виктора Вишнякова, который беседовал с Масленковыми и мог сразу отметить несостыковки в ответах. Многие начальники сочли бы такое решение сомнительным, приказали бы вести оба опроса параллельно и в большинстве случаев оказались бы правы. Когда кажется, что свидетели или фигуранты чего-то недоговаривают или вообще скрывают и лгут, нужно хватать их и трясти как груши, одновременно в разных кабинетах, чтобы не успели опомниться, договориться и снять «разночтения». Это правильно. Но исключительно в теории, согласно которой у оперативников и следователей всегда более чем достаточно времени, сил и человеческих ресурсов. На самом же деле… Ладно, чего причитать, жизнь такова, какова она есть, и больше – никакова. Кто это написал? Кажется, Владимир Костров…

– Доложись по результату.

– Само собой, – угрюмо ответил Дзюба.

… – Настя, гулять!

На пороге квартиры стоял десятилетний мальчик, держа на поводке массивного, слегка перекормленного лабрадора по кличке Бруно. Бруно был добродушным и ласковым псом, не отягощенным строгим воспитанием, во время прогулок проявлял недюжинную любознательность ко всему, что движется, включая кошек и голубей, и, если начинал тянуть всей массой своих сорока трех килограммов, рассчитывать на то, что его удержит ребенок или старик, не приходилось. Мальчику Мише гулять с питомцем дозволялось только в сопровождении взрослых.

Эти самые взрослые, Мишины родители, жили двумя этажами выше и приятельствовали с Настей и Алексеем. Если бы не Лешка, Настя никогда не познакомилась бы с ними, не было у нее такой привычки – знакомиться с соседями. Но Чистяков из другого теста вылеплен, и уже через пару месяцев после переезда в новую квартиру Настя превратилась в «жену Алексея Михайловича с четвертого этажа».

Соседи собрались на две недели в Северную Италию покататься на лыжах, сын ехал с ними, а собаку оставить оказалось не с кем. Раньше выручали бабушки и дед, но в этот раз как-то так неудачно сложилось, что никто из них не мог пожить с Бруно. Были друзья, готовые взять пса к себе, но проживать в другом месте лабрадор категорически отказывался: как только все по утрам уходили на работу, он начинал отчаянно завывать и лаять до хрипоты. Дома же, в привычной обстановке, Бруно отлично справлялся с одиночеством.