Анна Данилова - Звериный профиль [litres]

Холодком отзывалось внутри ее известие о том, что Виктора отпустили. Нетрудно было представить себе ту сцену, которую он закатит ей при встрече. Посыплются упреки в предательстве, оскорбления в ее адрес, сопровождаемые жалобами на те лишения, что ему пришлось пережить в камере, сочные, яркие описания тяжких сцен, которые ему пришлось там испытать. Потом он скажет, что ненавидит ее и все сделает для того, чтобы испортить ей жизнь так, как испортила ее ему она. Скажет, что никогда не отдаст ей ее же квартиру без боя, поделит ее пополам, превратит жизнь Зои в ад, словом, он снова превратится в того мерзавца, которого она знала и именно поэтому с такой легкостью подставила. Всего лишь несколько дней она временами испытывала к нему жалость, но вот теперь все снова вернется – ее ненависть к нему, которая когда-то была любовью, и ее страстное желание избавиться от него навсегда.

А может, не идти сейчас домой, а позвонить Михаилу и договориться с ним о встрече? Но ведь рано или поздно ей все равно надо будет возвращаться домой, это же ее дом! И тогда уже ее встретит там не один Виктор, вместе с ним будет разъяренная Ника, которую уже сейчас наверняка допрашивает Рябинин. А потому, решила Зоя, поедет она домой сейчас.

Поднимаясь в лифте, она нервничала. Она вообще последнее время нервничала, и это уже стало каким-то перманентным состоянием. То есть она словно в любую минуту ждала разрыва бомбы. Однако надеясь на то, что бомба все же не рванет.

Бомба – это смерть. Но не совсем физическая. Это смерть социальная. Когда ее, нормального и неглупого, здравомыслящего человека запрут, как опасного дикого зверя, в клетку. Вот чего она боялась больше всего на свете.

И как же нехорошо ей стало, когда, подойдя к двери своей квартиры, она увидела, что та приоткрыта. С чего бы это? Кто забыл запереть дверь? Виктор, решивший на радостях, что оказался дома, вынести мусор или?.. Другого «или» она не успела придумать, потому что, открыв дверь, увидела Виктора лежащим прямо в прихожей лицом вниз. Он был в домашнем халате и с голыми ногами, а это значило, что он уже успел сбросить с себя грязную, вонючую одежду, в которой находился в камере, и принять душ. Душ! Да, она успела за те несколько секунд, пока находилась в замешательстве, уловить запах шампуня, смешанный с еще одним ярким и очень странным запахом, похожим на вонь петарды. Рядом с головой натекла темная лужа.

А ведь его убили. И пахнет, вероятнее всего, порохом.

Зоя прикрыла дверь и какое-то время стояла, прислонившись к ней и глядя на распростертое тело. Тело? А что, если он жив?

– Витя, – позвала она его шепотом, сама еще не понимая, хочет ли она, чтобы он отозвался, или нет. И подумала: это как же надо ненавидеть человека, чтобы даже думать об этом!

Вместо того чтобы горевать, что с ним случилась беда, или пытаться проверить, жив ли он, Зоя вдруг ясно осознала, что с его уходом ушли и многие ее старые проблемы: теперь она вдова! Но вдова ли?

Она все же заставила себя опуститься перед ним на колени и приложила два пальца правой руки к его горлу типа к сонной артерии. Она видела, так делали в фильмах.

Едва прикоснувшись к коже, она поняла, что Виктор мертв. И хотя тело его еще хранило какое-то тепло, нигде не пульсировала кровь. Она взяла его руку, задрав рукав коричневого шелкового халата, и проверила запястье, там, где обычно щупают пульс. Нет, и там было все тихо.

Витю убили. Кто-то, кого он знал или просто открыл, напрочь забыв, что в мире существуют преступники, вошел и пристрелил его. Возможно, не забыв ему перед смертью объяснить этот свой поступок.

Она так и не поняла, сколько минут простояла в прихожей, собираясь с мыслями, как в дверь настойчиво позвонили.

– Кто там?

Взглянув в глазок и увидев Рябинина, Зоя сразу же открыла.

– Это не я… – прошептала она сдавленным голосом, словно кто-то держал ее за горло.

– Вы бы, гражданка Бельская, прошли в кухню. Посидите там, дождитесь меня. А мы тут поработаем… – как-то зло бросил ей Рябинин.

И в квартиру повалили какие-то люди. Ну прямо как в кино!

В кухне она зачем-то принялась варить кофе. Нашла на полке огромную медную турку, купленную ею в Турции, и, вымыв ее и налив туда воду, поставила на плиту. Хотя могла бы включить кофемашину. Вероятно, подсознательно ей хотелось напоить всех присутствующих в квартире горячим кофе, вот и вспомнила про турку. Надо же и ею когда-то воспользоваться.

Зоя заметила, что в последнее время стала рассеянной и зацикливается на мелочах, вместо того чтобы видеть главное, важное, и вообще совершает поступки, которые при других обстоятельствах вызвали бы в ней чувство презрения, если не омерзения.

Но думать о том, что она стала самой настоящей преступницей, Зоя запретила себе изначально. Только почувствовав себя убийцей, можно где-то просчитаться, ошибиться и выдать себя с головой.

Возможно, она и перегнула сегодня палку, высказав свое предположение относительно того, что Ирину могла убить ее сестра, и этой темой как бы притенила другую, вроде бы и не очень важную информацию о сцене возле гинекологического кабинета. Но теперь все это как-то отодвинулось и вовсе на дальний план – Виктора убили. И, судя по тому, как быстро примчался Рябинин, полиции об этом убийстве было уже известно. От кого? А что, если его убила Ника? Предположим, он вышел из СИЗО, позвонил ей (Зоя понятия не имела, разрешают ли лицам, находящимся в положении Виктора, заряжать мобильные телефоны), и она вдруг по какой-то, только ей известной причине вернулась домой, чтобы убить его. Но зачем? Нет-нет! Это точно не она. Но тогда кто же? Обиженный адвокат, у которого из-под носа уплыл дом под Питером, послал убийцу? Это вообще смешно. Но кто тогда? Остается только Михаил Полуэктов, уверенный в том, что его жену убил именно Виктор.

Но представить себе Михаила с пистолетом в руке она тоже не могла. Хотя что ей известно об убийцах? Разве она знает, как они выглядят?

Приоткрыв дверь и увидев Рябинина, она знаком попросила его подойти.

– Сергей Петрович, а где Ника?

И снова этот презрительный холодный взгляд. А что такого она сделала? Почему никто и никогда не презирает предателей и обманщиков в лице любовников? Ведь это они своей страстью и стремлением к плотским утехам разрушают не только семьи, но и жизни! Не будь Виктор таким бабником и эгоистом, лентяем и альфонсом, которому всегда было плевать на Зою, разве все это произошло бы? А так, получается, по его вине погибла сначала Ирина, потом Суркова, а вот теперь и он сам.

– Вам что, трудно ответить, где она? – взорвалась Зоя. – Она же с ума сойдет, когда узнает, что Виктора убили! Вы нашли ее?

И тут она поняла, что и в этот раз поступает очень уж странно: а что мешает ей самой позвонить Нике?