Татьяна Устинова - И весь мир в придачу [litres]

Так они таскались довольно долго, совсем изнемогли от жары, и в конце концов Гриша чуть не силой втолкнул Марусю в стеклянные двери, за которыми цвели диковинные растения и стояли деревянные столы. Заведение называлось «Хлеб и вино» и, по всей видимости, было из модных, потому что все столики оказались заняты – это в середине дня!..

– Но, если вы подождете минут пятнадцать за стойкой, – объявила прекрасная девушка-распорядитель, – мы вас посадим.

Гриша с Марусей переглянулись – возвращаться в уличное пекло у них не было сил, словно они оба весь день ворочали мешки.

– Значит, так, – сказал Гриша, когда они взгромоздились на высокие табуреты и бармен подал им меню. Маруся одернула проклятый сарафан. – Смотри. Уфолог Басалаев совершает некое сенсационное открытие, так?

Маруся кивнула и покосилась на бармена. Она была уверена, что бармен презирает ее вместе с дурацким сарафаном. Уже целую минуту презирает!..

– Академик Воскресенский, его давний приятель-неприятель, узнает об открытии, является к Басалаеву на Петровку, дает ему в пятак, отнимает открытие, быстро делает фильм, быстро показывает его в планетарии, и Басалаев быстро умирает от горя.

– Выходит какая-то чушь, – сказала Маруся, позабыв о бармене.

– Ну конечно!..

– Но, с другой стороны, – подумав, начала Маруся, – может, и не чушь! Воскресенский же был влюблен в жену этого Юрца!

– И что из этого?

– А то, что он всю жизнь мечтал от Басалаева избавиться! Ну что ты морщишься?! Так сказал профессор Астров.

– Ничего такого он не говорил! – возразил Гриша с досадой. – Он говорил, что Воскресенский старался с Басалаевым не видеться и не разговаривать! И это похоже на правду. Что ты будешь?

– Капучино, – сказала Маруся, моргнув. – И еще… мохито.

– Два мохито и капучино, – велел Гриша бармену. Он совершенно не обращал внимания на то, что бармен презирает его и Марусю с ее дурацким сарафаном. – Во всей этой истории очень много странного и непонятного. Самое непонятное – откуда деньги. И что это за деньги? То есть какие это деньги?

Маруся посмотрела на Гришу, сняла у него с носа очки, достала салфетку и стала протирать захватанные стекла.

– Откуда деньги, что за деньги, какие деньги, – повторила она. – Гриш, о чем ты говоришь?! Деньги, деньги!..

– Да. – Он стал загибать длинные пальцы. У него были очень красивые пальцы. – Офис на Петровке – это деньги несметные. Снять фильм и смонтировать его – опять деньги. Арендовать для показа зал – снова деньги.

– Но это… разные деньги, – сказала Маруся и вернула ему очки. – Офис на Петровке оплачивает уфологическая организация, а у нее, может, какие-нибудь спонсоры богатые! Фильм и зал оплачивал Воскресенский, а про его деньги мы вообще ничего не знаем.

– Не знаем, – согласился Гриша и задумчиво отхлебнул из выставленного перед ним высокого запотевшего стакана. – А супруга этого Басалаева, как ее?..

– Маргошка, – подсказала Маруся. – То есть Маргарита.

– …У которой он собирался все отнять или уже отнял. Все – это что? Опять деньги? И как Басалаев попал на фильм? Или его специально пригласил садист Воскресенский с целью уморить?

– Вот ты смеешься, – сказала Маруся, – а может, все так и было! Он же на самом деле умер!

– Вот именно. Он страшно разволновался и умер. И мы даже не знаем от чего. Сердце не выдержало. Или, может, от чего другого!..

Гриша подтянул с пола рюкзак и стал в нем копаться – Маруся терпеть не могла эту его привычку! Она даже на бармена опять посмотрела, уверенная, что теперь-то он станет презирать их в десять раз интенсивней. Но бармен не презирал, а смотрел вовсе в другую сторону, занятый своими делами.

Гриша выудил из рюкзака потертую записную книжку, отлистал на чистую страницу, поставил цифру 1 и коряво вывел: «Воскресенский», потом отчеркнул, поставил цифру 2 и написал: «Маргарита». И вопросительно посмотрел на Марусю.

– Деньги, – подсказала она. – Тебя интересовало, откуда деньги!

Гриша написал: «Откуда деньги».

– Хорошо бы свидетелей разыскать, – Маруся притянула к себе книжицу и написала каллиграфическим почерком: «Свидетели».

– Это какие же?

– Может, в планетарии кто-то видел, как умер Юрий Федорович. Ну, случайно!.. Может, мимо проходил или из дверей подглядывал. Там с одной стороны туалеты, а с другой – дверь, и написано: «Только для персонала». Ты не обратил внимания?

Гриша покачал головой: не обратил.

– Про свидетелей не очень понятно, – задумчиво проговорил он, – а вот узнать, как Басалаев попал в планетарий, хорошо бы. Спросить об этом мы можем только Игната… как его?

– Васильченко, – подсказала Маруся.

– …А он вряд ли с нами будет откровенничать. – Из ее чашки Гриша отхлебнул капучино. На верхней губе у него остались молочные усы. – Он отчего-то нас невзлюбил.

– Это он вас невзлюбил, – поправила Маруся. – Вы недостаточно восторгов выразили по поводу теорий великого Юрия Федоровича.

– Если Игнат его привел, тогда выходит, он знал, что фильм Воскресенского по мотивам открытий Басалаева будут показывать именно в этот день? Или это случайное совпадение?..

Гриша еще отхлебнул и задумался, уставившись в записную книжку.

А Маруся посмотрела по сторонам. Хоть она и чувствовала себя «леди-детектив», как выразился Антон, в данный момент ей больше хотелось прохладной ресторанной праздности, чем углубленных раздумий! Вон за столиком щебечут две красотки, похожие на профессорскую внучку Агриппину, тоже совершенства во всех отношениях. А чуть подальше парочка, и у них, видимо, первое свидание. Девушка рдеет и кокетничает, а молодой человек не отводит от нее восторженного взора, и на столе у них маленький букетик свежих мелких розочек.

Марусе очень захотелось оказаться на месте этой девушки, и чтобы перед ней на столе тоже стоял букетик розочек, и молодой человек не отводил бы от нее глаз!

Тут Гриша локтем толкнул ее в бок, довольно ощутимо.

– Куда ты смотришь?

– Никуда.

– И все-таки нужно искать деньги, Маруська!.. Чем больше я думаю, тем меньше понимаю. На первый взгляд дело яйца выеденного не стоит, а на самом деле…

– Гриш, – сказала Маруся тонким голоском, – купи мне розочек.

– Чего тебе купить?!

– Ничего.

– Нет, я не понял просто.

– Вот именно, – буркнула Маруся. Вздохнула, навсегда прощаясь с мечтами о розочках и горящих взорах, и допила остывший кофе.

…Что-то такое ей показалось в Малаховке, на улице Большая Коммунистическая, возле летнего душа со слонами на занавеске. Что-то тогда изменилось, или ей почудилось…

Все это ерунда. Ничего не изменилось. Никаких розочек нет и не предвидится. Только слоны с их слоновьей неуклюжестью и отсутствием понимания!