Татьяна Гармаш-Роффе - Разрыв небесного шаблона [litres]

Разумеется, он бывал влюблен. И скучал, и томился в разлуке (впрочем, всегда недолгой) с любимой девушкой. Но томился он больше оттого, что не имел немедленного доступа к ее прелестям.

А вот чтобы так… Будто Диана была солнцем, а он деревцем, которое хирело без его лучей. Очень странное ощущение. И мучительное. Потому что солнце деревцу необходимо для самой жизни. И очень важно удостовериться, заручиться, убедиться: солнце в его жизни не погаснет. Как там Онегин писал: «Но чтоб продлилась жизнь моя, я утром должен быть уверен, что с вами днем увижусь я…» Андрей Саблин никогда не подозревал, что можно испытывать подобное. Думал – поэтический вымысел.

Это чувство было очень неспокойным. Андрей впервые ощутил себя в зависимости от другого человека. Обычно женщины зависели от него. От его расписания, настроения, расположения. По той простой причине, что он ни в ком не нуждался.

И вдруг на него свалилось нечто странное, небывалое. Может, то, что называют «разрывом шаблона»? Состояние, когда внезапно нарушается привычный ход вещей. Вот прямо как у него, у Андрея. И восхитительно, и странно. И да, тревожно…

Он растерянно поплелся в ванную, будто не совсем понимая, куда и зачем идет. Пустил горячую воду, пошел на кухню, чтобы налить вино. Потом передумал его пить. Потом передумал принимать ванну в джакузи. Настроение было какое-то рваное, дерганое.

И да, тревожное.

Он решил немного посидеть у компьютера, просмотреть отчеты сотрудников, – со всеми этими походами по суккулентам он слегка сбился с рабочего ритма, – а потом принять душ и укладываться спать. Сел за письменный стол, включил компьютер.

Именно в этот момент раздался звонок в дверь.

Неприятный звонок. Никто к Андрею Саблину не приходил вот так, без приглашения, без предварительной договоренности… Никто! К тому же посетитель должен был сначала попасть в подъезд, запертый на кодовый замок. Или попросить снизу, через переговорное устройство, подъезд отпереть. А тут вдруг звонят в квартиру… Да почти в десять вечера!

Не понравилось это Андрею Саблину. Он осторожно приблизился к двери. Посмотрел на экран электронного видеоглазка, который отлично показывает всё, что происходит за дверью. А происходило там вот что: мужчина в штатском сурово уставился в оный глазок. За ними маячили еще плечи, с ходу и не скажешь, сколько там и кого.

– В чем дело? – Андрей приоткрыл дверь, прихваченную ограничителем.

В щели показались два полицейских удостоверения, одно над другим.

– У нас есть ордер на ваше задержание, – произнес один голос.

– И на обыск вашей квартиры, – добавил второй. – Открывайте, не то оформим сопротивление при задержании.

Андрей не имел ни малейшего понятия, что сулит подобная формулировка, но звучала она грозно. Он снял ограничитель, распахнул дверь.

В его квартиру ввалились трое крепких мужчин, а за ними робко ступила пара, мужчина и женщина, с растерянными лицами. Он сообразил: понятые. Они примерзли в прихожей в ожидании дальнейших распоряжений полиции.

Один из оперов встал у двери, как часовой у Мавзолея. Двое других резво пробежались по всем трем комнатам его просторной квартиры, заглянули в шкафы и даже в холодильник.

– Где она? – спросил один.

– Кто? – изумился Андрей.

– Не прикидывайся!

Андрей страшно не любил фамильярности. И это тыканье его взбесило.

– Представьтесь для начала, – холодно произнес он.

– Мы тебе ксивы показали.

– У меня не было времени прочитать, кто есть кто. Представьтесь.

– Ладно, читай.

Они снова раскрыли свои удостоверения, а Саблин снова пробежался глазами по строчкам первого, плохо понимая, что там написано. Следователь … Майор … Желудев … Но это ничего не объясняло. Чему он следует, этот следователь?

– Не стану врать, что приятно познакомиться. О ком вы меня спрашиваете?

– А ты не знаешь?

– Не тыкайте мне.

– Ох, какие мы тут аристократы.

– Уж какие есть, – хмуро ответил Саблин.

– Ты зря так, мужик. Боком тебе выйдет.

– Что именно? Просьба не тыкать?

Следователь помолчал, изучая лицо Саблина.

– Где девчонка??? – вдруг рявкнул он.

– О ком речь? – спокойно поинтересовался Андрей.

Ему было невдомек, что потом все ему зачтется в минус, – или, как следователь выразился, «боком выйдет»: и самообладание, и требование вежливого обращения, и даже непонимание, о ком речь.

На пороге возник еще один человек. Судя по чемоданчику, эксперт. И точно, разместив свое добро на столе, он принялся снимать отпечатки на ручках межкомнатных дверей. Второй опер в это время делал снимки в спальне.

– Док, тут волосы женские на коврике! – крикнул он. – Темные! И где там понятые, пусть подойдут!

«Бог мой, волосы, должно быть, еще Галины… Уборщика уволю!» – подумал раздраженно Андрей. Он нанял пару месяцев назад, по рекомендации приятеля, вьетнамца, – казалось бы, расторопного и аккуратного малого. И нате вам, «малый» не умеет с пылесосом обращаться, черт его дери!

«Док», подхватив чемоданчик, двинулся на зов. За ним бочком протиснулись понятые.

– Кого вы у меня ищете, объясните! – потребовал Саблин.

– Варвару Никиткину. Вы знакомы с такой?

– С Варей? Знаком… – растерялся Андрей. – А в чем дело?

Майор мгновенно эту растерянность отметил.

– И где она?

– Не знаю, – пожал Саблин плечами. – У меня дома она никогда не бывала, это не ее волосы.

– А чьи?

– Вы ищете Варю? Или собираете волосы всех женщин, которые спали в моей постели?

– Шутишь, да? Настроение хорошее, да? Так мы тебе его скоро испортим, будь спок.

– Трусы женские! – доложил из спальни опер. – Под кроватью!

Слышно было, как он обращается к понятым:

– Видите, трусы женские, вишневого цвета, с кружевами… Сейчас наш эксперт упакует их для изъятия…

«Ну все, – разъярился Саблин, – уволю без выходного пособия! В самом деле, как этот парень убирает, если предмет женского туалета валяется под кроватью уже незнамо сколько дней!»

С тех пор, как Андрей расстался с Галиной, ни одна женщина не приходила к нему домой.

– Повторяю, Варя никогда не бывала у меня в гостях, – сообщил Саблин. – Соответственно, трусы тоже не ее.

– Поищи там как следует! – крикнул Желудев. – Может, еще и лифчик найдешь для комплекта, – и он хохотнул. – А если экспертиза установит, что волосы и одежда… – повернулся он к Андрею, – трусы принадлежат Варваре Никиткиной?

– Не установит.

– Когда вы ее последний раз видели?

– С ходу не соображу… Недели три назад, наверное.

– И здесь, в вашей квартире, она никогда не была?

– Нет.

– Ладно, поехали в участок, – произнес следователь. – За жизнь потолкуем.