Анастасия Логинова - Месть до первой крови

А на следующий день начальник УВД вызвал Мишу к себе и потребовал написать объяснительную: как так вышло, что он, находясь в нетрезвом состоянии, пристал к двум несовершеннолетним мальчикам (парням, оказывается, было по семнадцать лет), требовал от них денег на водку, а когда те отказались, в отместку расстрелял машину, которая числится на помощнике депутата Госдумы. Дорофееву бы тогда заткнуться, сделать виноватое лицо и пойти писать объяснительную, но «Остапа понесло». Разговор закончился тем, что начальник предложил Мише поискать другую службу, раз его не устраивает эта. А Дорофеев в ответ швырнул ему на стол удостоверение, кобуру с табельным оружием и ушел.

Потом, когда страсти улеглись, Миша жалел, очень жалел об этом. Но тогда даже почувствовал облегчение – все, закончилась рабская жизнь. Теперь уже им помыкать никто не будет. Ушел. По знакомству попал в команду к таким же бывшим сотрудникам, как и он – в детективное агентство «Агата». И что же? Не проходит и двух месяцев, как все возвращается на круги своя… Нервомотки, правда, поменьше, зарплата – существенно побольше. Но спит он в сутки часов по пять, как и прежде. С утра до ночи бегает, свесив язык на плечо. Отчеты эти чертовы, никому не нужные строчит каждый день. Даже клиенты такие же неприятные типы, как и раньше. Клиентами он на прежней службе так называл тех, на кого заведено уголовное дело. Следователи так подследственных зовут, вот и опера у них переняли. Теперь у Миши действительно были клиенты, без всяких жаргонизмов. Люди, которым он оказывал определенного рода услуги.

***

Вдалеке с воем сирены пролетел полицейский наряд, и Катя непроизвольно высунулась из лоджии, пытаясь разглядеть машины. Автомобилей, конечно, не увидела, но мысленно пожелала ребятам удачи. И в этот момент словно очнулась – оказалось, что сигарета уже догорела практически до фильтра и грозила обжечь пальцы, а прозрачный вечер успел смениться густой ночью. Ну да, она снова ушла в свои мысли и словно отключилась от внешнего мира. Она не раз ловила себя на этом дома, в тишине, но сейчас в комнате, за стеклянной дверью лоджии, было полно народу: орала музыка и смеялись друзья. А она совсем ничего не слышала.

«Зря я сюда пришла. Развлеклась, называется…», – Катерина раздавила окурок в пепельнице и, вернувшись в комнату, взглядом начала разыскивать Максима Федина, чтобы попрощаться.

Вечеринку и устроил Федин по случаю получения внеочередного звания «старший лейтенант полиции». Еще в марте он лично был задействован в операции по задержке наемного убийцы. Около месяца назад состаялся суд, на котором киллеру дали вполне приличный срок, а приказ о назначении Федина пришел только сегодня утром.

– Куда это ты собралась? – Максим, конечно, не желал ее отпускать, наоборот пытался всучить очередной бокал вина. – Ты же нам самого главного все еще не рассказала!

– Да брось, какое главное… ерунда все, – Катерина упрямо выдернула свой плащ из кучи одежды, сваленной на диване, и коротко попрощалась с присутствующими.

Федин же так просто не сдавался, и, не успела Катя спуститься на первый этаж, когда он ее догнал:

– Я тебя провожу, а то у нас здесь район бандитский. Что ты такая кислая-то весь вечер? Результаты из комиссии, что ли, пришли? Не сдала?

– Не сдала, – ответила она, стараясь, чтобы не дрогнул голос.

Максим мигом притих.

– Вот траура только не надо! – грубовато попросила Катя. – Ничего страшного, переживу.

– Да я просто не пойму, как ты умудрилась не сдать… У нас следак есть прокурорский 6 6 Здесь и далее имеется в виду Следственный комитет (СК). Не путать с Прокуратурой РФ – этой совершенно другой орган с другим набором полномочий , он тоже в судьи намыливается – Абрамов – помнишь его? Он ведь дуб дубом, и то сдал.

– Ну, спасибо – утешил!

– Да я не в том смысле… – спохватился Максим. – И что теперь будешь делать? В свою консультацию вернешься? Вон такси!

Слава богу, что на последний его вопрос не пришлось отвечать – Катя села в автомобиль, пообещала позванивать иногда и осталась, наконец, в одиночестве. Водитель не в счет. Максима Катя считала своим другом, наверное, он искренне за нее переживал, а она ему наврала. Впрочем, не ему одному. Катерина уже несколько месяцев вынашивала надежду стать судьей. Она и по возрасту подходила, и по образованию, и опыт в юриспруденции достаточный – пять лет на должности адвоката в юридической консультации.

По поводу сдачи экзамена она переживала больше всего – так вышло, что времени на подготовку у нее совсем не было, а стоило на один вопрос ответить неверно, и экзамен считался бы проваленным: экзаменационная комиссия жалостливостью не отличалась. Но Катерина сдала на «хорошо», правда к тому времени это уже было неважно. После прохождения психодиагностического обследования женщина-психотерапевт пригласила Катерину к себе, долго разговаривала с ней на отвлеченные и совершенно не относящиеся к делу темы, после чего проговорила, с укоризной в голосе:

– Вам бы не о судействе сейчас думать, а о здоровье. Налицо депрессивный синдром – как я могу вас в таком состоянии допустить на ответственную должность? У вас случилось что-нибудь?

– Нет, у меня все хорошо, – упрямо ответила Катя, раздражаясь деланной участливости докторицы.

Едва ли врач ей поверила, но лезть в душу, слава богу, не стала:

– Вы бы обстановку сменили, – посоветовала она, – на воздухе побольше нужно бывать. Хотите, я направление к районному психотерапевту выпишу? А через полгодика можете снова попробовать подать документы.

Приговором это не было, и подобная резолюция врача даже не исключала для Катерины возможность вступить в должность – хотя шанс теперь был ничтожным.

Сама себе она твердила, что в депрессии нет ничего зазорного. Явление это встречается сплошь и рядом, и хоть раз этим «переболел», наверное, каждый. Но пересилить себя она не могла, и гораздо охотнее говорила знакомым, что не сдала экзамен, чем признавалась, что у нее какие-то проблемы с психикой.

Катерина и сама была уверена, что сказала психотерапевту правду: ничего особенного в ее жизни не случилось. Ну да, было несколько неприятных эпизодов: она угодила в небольшую заварушку, в результате которой ее московская квартира сгорела, а самой пришлось фактически прятаться в подмосковном Старогорске под чужим именем и даже поработать в тамошней библиотеке. И – да, у ее виска держали револьвер, грозя убить. На фоне этого уж совсем мелочью выглядело то, что пришлось уволиться с работы.

Но случилось это все почти полгода назад. Какой же нужно быть размазней, считала Катя, чтобы переживать из-за событий полугодичной давности? А считать себя психически неустойчивой размазней Катерина Астафьева никому позволить не могла, даже самой себе.