Алексей Мухин - Человек, который любит дождь

– Зачем ты меня позвал? – Вера стояла в дверном проеме вся намокшая и пристально смотрела на Алексея. Длинные завитые каштановые волосы от дождя распрямились, легкое летнее платье все промокло и практически прилипло к телу. Она сняла туфли и взяла их в руки. За ней, казалось, был целый потоп. От такого количества воды земля вся будто уходила из-под ног, дорога стала совсем непроходимой. Заброшенный дом лесника, в такую непогоду казался центром вселенной. Сильный ливень, от туч на небе было темно, а здесь горел свет, было тепло и уютно, на подоконнике стояло, казалось миллион баночек, скляночек. Она стояла в дверном проеме, ливень поливал ей спину, проникал в дом, а она стояла и не знала сделать ей шаг вперед или все-таки остаться на месте. Ведь от одного шага зависит очень многое – можно ведь и не вернутся!

«Если мне не входить – думала она – то зачем я приехала? Сюда за сто километров от дома. К этим глазам! Рукам! Которые так крепко ее сжимали и, наверное, к этим губам чье тонкое прикосновение было столь нежным изящным и сладким, сладким как…, впрочем, ни одним сравнением не описать.

– Я хотел тебя увидеть – Алексей спокойно сидел на стуле боясь пошевельнутся, боясь, что от одного его движения она повернется и уйдет, боясь ее чем-то смутить, боясь, что что-то пойдет не так, она здесь, но вдруг уйдет от неверного слова, неверного шага, а ведь она здесь! Она пришла! И так не хочется все это терять! Терять ее присутствие… Они стояли и смотрели друг на друга еще минуту пристально не опуская глаз, затем она спросила

– Чего ты хочешь?

– Тебя.

– Я… – она разволновалась, замотала головой – я… я замужем, мы ведь обо всем договорились. Леша.

– Ну, ты ведь приехала – отвечал он также тихо.

Они опять замолчали. Потом Алексей встал и снял с нее всю мокрую одежду. Секс в ливень, с молнией и грозой, завел обоих, уже, когда все закончилось, она сказала

– Я бы осталась здесь жить. Здесь в этом доме. Мне кажется мы здесь одни, на краю вселенной. И мне ничего не надо. Я самая богатая, от того что у меня есть вот эти баночки на подоконнике, с которого надо убрать паутину, эта старая мебель, допотопного вида ТВ, но самое главное у меня здесь есть ты.

– Что же ты наделала? Солнышко мое ясное – он не дал ей договорить, прикоснувшись к ее волосам губами.

– Нас могут убить. Мне кажется, он обо всем догадался – сказала Вера.

– Мне не страшно, я без тебя все равно никак.

– Леша, это очень красиво и трогательно, но… нас могут убить, а потом она добавила – Ты знаешь, я тоже без тебя не живу… так существование.

Их перебил стук в дверь. Они оба вздрогнули в такую погоду, кто там мог быть? Алексей оделся и подошел к двери. Он аккуратно отодвинул шторы… на пороге стояла женщина в белом…

Прошло 30 лет.

– Возьми – прокурор района зашел к своему сыну следователю и бросил папку на стол с новым делом.

– Па! Ну, у меня ж и так… Дай Филатову, ему все равно делать не хрен.

Папа – прокурор вздохнул как-то тяжело, надул щеки, сунул руки в карманы – Да ты посмотри, дело то интересное! Тебя ж потом за уши не оттащишь.

– Па – не успокаивался сын – у меня их 17.

– И что все интересные? – с улыбкой спросил прокурор Сергей Леонидович.

– Не то слово – сын – Алексей Сергеевич – поддержал шутку отца – Хорошо па, я гляну.

– Да, скажу тебе сразу, там надо бы возбудится, я дело смотрел. Надо!

– А что такое?

– В том году в Подмосковье были лесные пожары на болотах и всплыло два трупа.

– Ладно, па, я гляну.

– А что ты пишешь? – спросил Сергей Леонидович уже собравшись выйти из кабинета.

– У меня там глухарь, вот надо подробно отписаться – ответил сын и уставился опять в материалы дела.

– Правильно, правильно, глухарь должен быть толстым, а то меня вот вызывали в городскую из-за твоего Филатова… – ладно, это все треп пошел я.

– Па… ты заходи кофейку попьем.

Старик кивнул и вышел, прикрыв за собой дверь. Алексей открыл дело.

«…. Недалеко от дома лесника… найдено два труппа… Подмосковье.

– Дыра конечно, еще та! Это ж завтра надо подымать жопу и туда ехать… – он потер лицо руками и пристально смотрел на папку с делом и задумался. В дверь постучали.

– Леш, – зашла секретарь отца, Любочка, пышногрудая рыженькая бестия, как ее называл отец, за характер и умение вести дела – тебе конверт… там пришел… у меня… зайди, возьми.

– А что там?

– Откуда я знаю? – удивленно спросила секретарша. Поправила прическу, надула губки бантиком и удалилась. Алексей тогда подумал, когда отец брал ее на работу

«Зачем она ему? Может хочет отойти от смерти матери? Любе лет сорок, она не старая, хоть и сидячая работа, но отцу ведь нравились женщины с аппетитными формами…»

Мама ушла недавно, полгода назад. Отец как-то сразу сдал, его и так седые волосы, казались еще седее, еще и похудел к тому же. Ему уже было 65, все боялся, что погонят на пенсию.

– Ну, что я там буду делать? С пенсионерами на лавочке сидеть? – часто говорил он.

На работе возраст его особо не заметишь, он всегда носил форму, пользовался дорогим парфюмом, который когда-то подарила ему мать, всегда гладко выбрит, очки надевал редко, в основном для солидности, зрение пока не подводило. Глаза его казались очень умными, взгляд у него был легкий, но всегда очень пристальный или скорее пронзительный. После ухода матери к рюмке прикладывался не сильно, но бывало, все что-то жаловался на городскую прокуратуру, цеплялся ко всему по мелочам. Всем была ясна причина – уход жены, а в его возрасте это сложно пережить. Женщина была красивая и в свои 65 умудрилась оставаться привлекательной особой. Да и жили они душа в душу. Для неженатого Алексея это все было примером. Смотреть на трогательных стариков было одно удовольствие, а потом мамы не стало, он Алексей все как-то больше плакал, часто на совещаниях, срывался и все… часто оставался после работы чтобы поплакать наедине, в течении дня все чем-то занят боль не так сильно давала о себе знать, а вечерами… как он стал ненавидеть вечера! Со временем стало чуть легче, даже не легче скорей боль стала тупее. Мама работала в генеральной, когда-то она устроила отца на это место, сын подрос и его отдали опять же в юридический. Не известно, что больше в нем сделало хорошего следака, юридический или мамины подсказки, но факт – он был лучшим прокурорским следаком. Почему-то ему вспомнилась фраза матери, когда она умирала, она все повторяла – если любишь стреляй! Если любишь – стреляй!

«Чей-то я? Да, ладно…»

Закрыв дело и кинув его в стол, он вышел из кабинета и направился в приемную.

– Любочка…

– А да Леш, держи – она бросила поливать цветы на подоконнике и достала из стола конверт.