Зоя Вальц - Группа жертв

Джек шмыгнул замёрзшим носом. Кровавая юшка, капавшая из ноздрей, свернулась и засохла на усах, нос отёк, стало трудно дышать. Джек решил в дальнейшем использовать для дыхания рот и влажное облачко вырвалось из рта:

– Окислился.

– Понятно. Да это и не наше дело, как хозяйствующие субъекты распоряжаются своим металлом, – хмыкнул полковник. – Один момент, только проверим слитки. Всегда, знаете, возим портативную лабораторию на этот случай.

Пока с катера несли ящик с реагентами, Джек медленно вдыхал и выдыхал морозный воздух, стараясь успокоиться. Погранцы изображали чёртово шапито! Аж передвижной химинститут притащили. Что они ищут? Явно им что-то известно. Не дай бог, перехватили разговор с норвежцем… Знать бы, кто сдал «Ламантин». И о чем его не предупредил Большаков? Вот кому бы башку открутить…

Голос полковника грубо вернул капитана к действительности.

– Незадача. Экспресс-анализ показывает, что в слитках не титан.

Джек уставился на полковника.

Тот перестал притворяться и принялся холодным тоном перечислять:

– Попытка контрабанды в особо крупных размерах редкоземельного металла, запрещённого к вывозу за рубеж. Проход линии особо охраняемой территории. Попытка незаконного пересечения норвежской границы. Вооруженное сопротивление при задержании. – Он сделал паузу, чтобы подчеркнуть важность сказанного, и подытожил: – Капитан, у вас больши-ие, о-о-очень большие неприятности.

Юнна Уци в последний раз прошла по залу, довольно осмотрела результат своих трудов, поправила и так идеально висевшую хвойную гирлянду и вытерла ладони о переднюю поверхность джинсов. Фойе Музея изобразительных искусств поражало великолепным новогодним убранством, и все это сотворили Юнна и ее маленькая команда за рекордно короткое время. Одному богу известно, почему Светлана Сомова выбрала для украшения своего благотворительного аукциона флористическую студию, открытую Юнной, малоизвестным дизайнером, только начинающим свой путь к восхождению на олимп цветочного декораторства, но звонок из фонда Сомовой перевернул в жизни Юнны все. Это был шанс запомниться и закрепиться в кругу самых взыскательных – и самых богатых! – клиентов, и Юнна не собиралась этот шанс упустить. Мысленно вознеся благодарственную молитву судьбе, христианскому богу и даже саамским богам своей лапландской прабабушки, Юнна с энтузиазмом принялась за декорирование зала. Строго говоря, помещение не было залом, это было огромное фойе музея, с колоннадой, широкой мраморной лестницей и конусовидной стеклянной крышей. Предстояло на один день превратить это утилитарное пространство, служащее пунктом перераспределения посетителей по окружающим залам, в благородное место проведения рождественского аукциона, украшенное живыми цветами и природным декором. И Юнна, по ее мнению, с этим справилась.

До сих пор клиенты Юнны в зимнюю пору традиционно выбирали букеты и дизайн интерьеров в рождественской красно-зеленой гамме. Светлана Сомова пожелала придать мероприятию атмосферу полярного Севера. Эстетика заснеженных горных вершин и чистейших сияющих льдов вдохновила Юнну на эксперименты с холодными тонами. Много белого, серебра, фиолетовые и изумрудные цвета Северного сияния, нежный розовый, приглушенный бежево-серый, добавить блеска глиттера и зеркального глянца, смешать, но не взбалтывать!

Свежесрубленная и доставленная самолетом седая голубая ель, установленная в зоне фотоколла с цветочной «стеной», украсилась серебристыми лентами, стеклянными прозрачными и пастельными шарами, «рождественскими звездами» —живыми цветами белой пуансеттии, и гирляндой, маленькие диодные лампочки которой дали нежное молочное свечение. На лестнице стояли керамические необожженные горшки с метровыми елочками и хвойниками поменьше. Перила украшали живые еловые гирлянды с вкраплением шишек, коричных палочек, игрушек и шаров, свисающих на бечевках. Похожие инсталляции из маленьких деревянных животных, веточек хвои, цветов, камешков и прочих природных даров декорировали столики, накрытые скатертями и установленные по всему центру зала-фойе. Дополняли сервировку сверкающий хрусталь бокалов, белейший костяной фарфор и начищенное серебро лаконичных столовых приборов – предполагался ужин-фуршет с шампанским. Разумеется, нельзя было использовать восковые свечи, все-таки – действующий музей, с картинами стоимостью на многие миллионы, начальственную даму из музейных, приставленную к Юнне, кондрашка бы хватил, но на такой случай у Юнны имелись искусственные свечки-фонарики на батарейках. Вышло даже лучше. Они стояли на столиках маленькими светлячками, чей блеск искрами отражался в хрустале и серебре. Грандиозные цветущие шапки белых горшечных амариллисов окружали место расположения камерного скрипичного оркестра, музыканты которого сейчас настраивали инструменты и переругивались, репетируя партии. Ветки падуба остролистного с кожистыми колючими листьями, но без ярких ягод, завершали флористический шедевр Юнны. Декор интерьера был роскошным, стильным, но не вызывающим. Если это не путевка в жизнь, то что тогда путевка?

Скоро должны были начать собираться гости и Юнна поспешила покинуть зал. Через несколько часов ей с командой предстояло разобрать зимнее великолепие: благотворительный фонд Светланы Сомовой арендовал часть музея лишь на несколько вечерних часов выходного для музея дня, завтра ничто не должно было выдать ранним посетителям выставок примет вчерашнего мероприятия.

– Это для вас, – хостес ловко нацепила Райенвальду на лацкан пиджака маленькую хвойную веточку на серебристой прищепке с изящным логотипом фонда. Девушка еще раз сверилась со списком и объявила: – Ваш столик – номер тридцать два, сейчас я вас к нему провожу.

– Спасибо, это совсем не обязательно, я хотел пройтись по залу, – ослепительно улыбнулся следователь. Когда он приехал, зал уже наполовину заполнился гостями, посмотреть на которых Райенвальду хотелось вблизи.

– Разумеется, – согласилась хостес, – Приятного вечера!

Следователь обошел девушку и влился в толпу.

Мало кто сидел за своим столиком, приглашенные предпочли гулять по залу среди колонн, общаться, демонстрировать свои наряды и смотреть на чужие. Оркестр наигрывал что-то легкое, из Вивальди. С ним по громкости соперничал умеренный шум, состоящий из гула голосов, звуков открываемых официантами бутылок и звона бокалов – часть посетителей предпочла отметить праздник и встречу игристым.

Райенвальд медленно обошел колонну, увитую хвоей, запорошенной искусственным снегом и белыми цветочками, и оглядел пространство. Всё блестело, искрилось и сияло вокруг – декор, фонари, гирлянды, свечи, посуда, блестки на одежде гостий, голые плечи, декольте и бедра в умопомрачительных разрезах вечерних платьев. Приглашенные делали селфи, фотографировали друг друга и беспрестанно снимали ролики для социальных сетей. В столичном светском обществе бытовала примета: если ты не выложил фото и видео с мероприятия в свой аккаунт, считай, не был на мероприятии. А рождественский аукцион Светланы Сомовой давно имел статус ежегодного события «хай-класс», куда стремились попасть многие, но звали лишь избранных. Райенвальд был немало удивлен приглашением от самой хозяйки вечера, но списал это на эмоциональное потрясение от смерти тренера. Тем не менее, воспользоваться приглашением следователь не преминул, в расчете на то, что любая, даже самая, на первый взгляд, несущественная информация в этом мутном деле может оказаться важной зацепкой.