Анна Князева - Девушка из тихого омута

Тихвин встал и, кивнув на стол, приказал жене:

– Нужно все освежить.

Марианна подозвала распорядителя ужина, и по его команде вокруг стола с удвоенной энергией засуетились официанты.

Егор Макарович с Лионеллой вышли в соседний зал, за ними, словно выполняя приказ, потянулись все остальные.

Лионелла достала из сумочки футляр с янтарным мундштуком и тонкую сигарету.

– Идемте на веранду, – сказал Тихвин.

– Вы же не курите, – вспомнила Лионелла.

– Я вам уже говорил. И не люблю запах дыма в доме.

– Что ж, идем на веранду. Но там холодно.

– Там – тепло. Там зимний сад.

Покинув зал, Тихвин и Лионелла вошли в заросли тропической зелени. Посреди зимнего сада располагался большой пруд с вуалехвостыми рыбами. Лионелла села на скамейку и закурила. Тихвин присел рядом.

– Хочу вам признаться, – заговорил он.

– Давайте.

– Ваш первый фильм я смотрел двадцать два раза.

– Как глупо.

– Второй – двадцать пять.

– Не побоюсь спросить про мой третий фильм. Сколько раз вы смотрели «Вверх по течению»? – Лионелла манерно выпустила кольцо дыма и взглянула в лицо Тихвина.

Отвечая, он, кажется, растерялся:

– Не помню.

– Что ж вы так?

– Не скрою, был в вас влюблен.

– Как глупо, – повторила она. – Вы же совсем не знали меня.

– В те времена я знал каждый ваш жест, каждый поворот головы и движение губ.

– Вы не кажетесь мне романтиком, – заметила Лионелла.

– Теперь – да. Жизнь очень изменчива.

– Из чего следует, что люди меняются.

– Не во всем. – Тихвин придвинулся, и Лионелла почувствовала запах его парфюма.

– Это признание? – спросила она.

– Вы разбередили мне душу.

Лионелла потянулась стряхнуть пепел, но Тихвин схватил ее руку и стал жадно целовать.

– Тихо… Тихо… – прошептала она и вдруг заметила среди зелени консультанта Никанина. – Юрий Платонович, идите к нам!

Никанин подошел, остановился чуть в стороне.

– Очень хорошо, что вы здесь. Садитесь, – сказала Лионелла. – Есть тема для разговора.

– О чем желаете говорить? – Никанин сел на край скамьи и покосился на Тихвина.

– Можете курить, – мрачно сказал тот.

– Вы же знаете, что Бирюкову повесили на осине… – начала Лионелла.

– От этого разговора – увольте. – Никанин протестующе вскинул руки и встал, собираясь уйти.

– Стойте! – окликнул его Тихвин, и консультант замер. – Что за ребячество? Дама хочет поговорить. Отчего же не удовлетворить ее желание?

– Я ничего об этом не знаю, – пробормотал Юрий Платонович.

– А это неважно, – сказала Лионелла. – Что вы знаете про Иуду Искариота?

– Что за дикая затея – связывать убийство Бирюковой с библейскими мифами?

– И все-таки?

– Иуда Искариот – один из двенадцати апостолов, ученик Иисуса Христа, – ответил Никанин.

– Кажется, его тоже повесили на осине?

– Никто его не вешал. – Никанин поморщился. – Предав Иисуса за тридцать сребреников, Иуда вскоре раскаялся и повесился сам, как вы справедливо заметили, на осине.

– Как интересно…

– С осиной вообще связано много мифов и легенд. – Никанин закурил и, затянувшись, выдохнул: – Нечистое, проклятое дерево.

– Кто его проклял? – заинтересовался Тихвин.

– Существует несколько вариантов. Например: когда Богоматерь с Иосифом бежали в Египет, спасая младенца Христа, они укрывались от преследования воинов царя Ирода под деревьями, и те переставали шелестеть листьями, чтобы не выдать святое семейство. И только осина шелестела своими листьями. За это она была проклята и по сей день шелестит листьями на ветру и без ветра. И, кстати, прутья, которыми бичевали Христа, и крест, на котором его распяли, были осиновыми.

– Это совпадение? – спросила Лионелла.

– Это миф, – ответил Никанин.

– А как насчет повешения?

– Это было самоубийство, – напомнил Юрий Платонович. – И вообще, когда Иуда решил повеситься, сначала он выбрал березу.

– Но ведь вы…

– Дослушайте! – Никанин повысил голос: – Береза так испугалась, что ее кора побелела от страха. Тогда Иуда решил закрепить веревку на груше.

– И что ему помешало? – спросил Тихвин с плохо скрытой иронией.

– Груша ощетинилась колючками и не подпустила его к себе. В конце концов Иуда Искариот повесился на осине, за что она была проклята.

– В очередной раз, – резюмировал Тихвин.

– Напрасно иронизируете. Если желаете знать, осину до сих пор не сажают у дома. Из нее ничего не строят, не рубят на дрова. Но у осины есть преимущества. Если вам доведется заночевать в лесу, возьмите ветку осины и очертите вокруг себя круг.

– Зачем? – спросила Лионелла.

– Чтобы защититься от лешего.

– Серьезно? – улыбнулась она.

– Вы спрашивали, я вам ответил. Возможно, слишком исчерпывающе. В таком случае приношу свои извинения. – Никанин затушил сигарету и огляделся: – Куда я могу…

Тихвин придвинул пепельницу:

– Прошу.

– Насколько я понял, вы как хозяин дома поспособствуете, чтобы нас увезли в «Рыбачий»? Я оплатил путевку, планирую остаться в пансионате на недельку.

– Конечно, вас отвезут, – сказал Тихвин. – Или желаете уехать сейчас?

– Не возражал бы.

– Впереди много интересного. У меня в гостях Корзун и Филиппов.

– Среди гостей я их не видел.

– Будет концерт.

– Ах, вот оно что… Меня это не занимает, – сказал Никанин. – Но могу предположить, что коллеги по съемочной группе останутся.

– Оставайтесь и вы.

– Придется, – вздохнул он и вдруг обернулся. – Что там за шум?

– Идемте, посмотрим. – Лионела поднялась и направилась в зал, нисколько не заботясь о том, последуют ли за ней мужчины.

Посреди зала Максим Стрешнев и недавно представленный ей начальник службы безопасности Друзь стояли, вцепившись друг в друга, по их раскрасневшимся злым лицам было ясно: еще немного, и они подерутся.

– В чем дело? – К ним подошел Тихвин. Отцепившись лишь на мгновение, мужчины снова схватились друг друга за грудки.

– Все! – крикнул Тихвин, и они разошлись.

Теперь Егор Макарович обращался только к Друзю: – Юра, в чем дело?!

– Актеришка сильно борзый, – ответил тот.

– Рубашку в брюки заправь! Безопасник… – Тихвин смерил подчиненного неодобрительным взглядом.

Марианна Тихвина, пытаясь сгладить конфликт, пригласила гостей за стол, а вскоре начался концерт звезд российской эстрады. Помимо Корзуна и Филиппова, выступала популярная девичья группа, которую в желтой прессе называли «поющими трусами». Трусы и вправду были хороши, как и силиконовые бюсты красавиц.

Во время концерта Лионелла наблюдала за Стрешневым. Он не отрывал глаз от скатерти, и было ясно, что его мысли далеко от этого зала. Решив, что хорошо бы узнать, что именно послужило поводом для ссоры с режимником, Лионелла положилась на случай – кто первым из них подвернется, того и расспросит.