Николай Леонов - Легенда преступного мира

Несколько секунд помолчав, Брухашко ответил, что исчезнет сей же момент.

Отключив телефонную связь с Тротилом, Лев тут же позвонил Константину Бородкину. Не вдаваясь в подробности, Гуров распорядился, чтобы информатор через пару часов пустил слушок о том, что Пашу Тротила по подозрению в убийстве Токарнова вроде бы «замели менты» и кинули в секретный бокс «Лефортово».

– Понял, Левваныч! Бу сделано! – не выразив никакого удивления относительно требования полицейского, откликнулся Амбар.

– Насчет пива и балыка – все как всегда… – уведомил напоследок информатора Гуров и отключил связь.

Затем он созвонился с информационщиками. Взяв у них контакты Базилидзе (те предоставили сразу три номера телефонов сотовой связи), Лев набрал первый из телефонных номеров и долго ждал отклика. Длинные гудки следовали один за другим, но владелец этого номера не откликался. Наконец, робот уведомил о том, что с абонентом не удастся пообщаться. Отключив связь, Гуров набрал второй номер. И тоже долго и безуспешно ждал отклика. Наконец, когда Лев набрал третий номер, после пятого или шестого гудка откликнулась какая-то женщина.

– Слушаю… – сквозь слезы произнесла она.

– Здравствуйте! Я могу поговорить с господином Базилидзе? – осведомился Гуров.

– Нет, не можете. Его больше нет. Десять минут назад он умер. Увы, его больше нет… А вы кто? – всхлипнув, спросила женщина.

Мгновенно сообразив, что свою принадлежность к уголовному розыску раскрывать не стоит, Лев быстро придумал, что сказать.

– Это… Ну, скажем так, его давнишний знакомый. Меня зовут Лев. Одно время у нас с Автандилом были общие дела. Мы с ним уже сто лет не виделись, не контачили. А тут у меня наметился интересный бизнес-проект, хотел позвать в долю и его… А тут – видите чего! Он умер… О-е-ей!.. Мои вам самые искренние соболезнования. Я могу спросить, что же с ним случилось-то?

– А-а-а… Пока сказать не могу. Сама ничего не понимаю. Его только что увезла «Скорая». Врачи констатировали смерть, а о причинах пока еще ничего не сказали.

Еще раз выразив соболезнования, Гуров поспешил связаться с Дроздовым. Он попросил его, используя свои контакты с работниками моргов, выяснить, куда именно был направлен признанный умершим Автандил Базилидзе и что стало причиной его смерти. Этот запрос Лев сделал не из праздного любопытства. Он опасался, что смерть Базика могла быть инсценировкой. Если предположить, что Базилидзе напрямую причастен к убийству Токарнова и вдруг узнал о том, что расследованием занялся главк угрозыска, понятное дело, он вполне мог запаниковать. А как лучше всего открутиться от оперов, которые в любой момент могут нагрянуть и задать много-много неприятных вопросов? Самый надежный способ – «умереть». Разумеется, не в буквальном смысле. Умереть на словах, чтобы выиграть время, чтобы успеть под шумок куда-нибудь смыться. Например, в тот же Лондон, желанную «тихую гавань» всех российских взяточников, казнокрадов и аферистов всех мастей, а то и воров в законе.

Минут через десять телефон Льва пропиликал мультяшную песенку «гениального сыщика» – это звонил Дроздов. Он подтвердил, что Базилидзе и в самом деле умер. В данный момент в одном из столичных моргов проводится вскрытие бездыханного тела столичного криминального авторитета. Предварительная причина его смерти столь же незамысловата, сколь и нелепа. С ним случилось то же самое, что и с Зоргом – главным злодеем фантастического блокбастера «Пятый элемент». Базик ел маслины, запивая их пивом, и одна из ягод попала в гортань, из-за чего произошел рефлекторный спазм голосовой щели. И если в фильме нашелся человек, который из сострадания стукнул Зорга по спине, чтобы инородное тело покинуло гортань, то рядом с Автандилом такого человека не оказалось. Жена нашла его на полу перед работающим телевизором с посиневшим от асфиксии, перекошенным от ужаса лицом…

Немного подумав, Гуров решил, что раз уж высвободилось время, то было бы неплохо навестить еще кого-то из потенциальных подозреваемых. Например, «черного лесоруба» Тормохина по кличке Тормоз. А почему бы нет? Разумеется, на данный момент усопший Базилидзе был бы объектом в расследовании куда более предпочтительным, причем по многим причинам. Однако у сыскной работы есть такая особенность, как необходимость постоянно и дотошно проверять и перепроверять самые разные, даже бесспорно очевидные факты. Особенно если они касаются людей, которые потенциально могут быть причастны к преступлению. И в этом кроется весьма серьезный смысл, поскольку, казалось бы, стопроцентно очевидный факт запросто может оказаться следствием личного заблуждения опера. Человек, некритично настроенный, случается, сам этого не заметив, начинает под требуемый ему результат подсознательно «подгонять» факты, отметая все то, что ему не нравится, и выпячивая подтверждающую его версию. Так что, сколь бы подозрительным ни был тот же Базик, не менее дотошно следует проверить и других: а вдруг именно самый неприметный и законопослушный фигурант дела может оказаться махровым злодеем?

Взяв у информационщиков координаты Тормохина – телефон и домашний адрес, Лев отправился в подмосковный поселок Уходово. Руля в юго-западном направлении, он пересек МКАД и покатил в сторону Никоновского района. Менее чем через час езды на ответвлении шоссе, ведущем вправо, Гуров увидел несколько помпезную стелу с объемными буквами «НИКОНОВО».

Свернув вправо, еще минут через двадцать он миновал обычный дорожный указатель, на котором синими буквами значилось «Уходово». Этот поселок, представлявший собой пеструю смесь из нескольких пятиэтажек, двух-трех десятков элитных коттеджей, окруженных высокими ограждениями, а также обширной россыпи обыкновенных деревенских домов, раскинулся по обоим берегам длинного пруда. И вблизи поселка, и в отдалении от него виднелись обширные лесные массивы. Быстро сориентировавшись в не самой замысловатой деревенской географии, Лев довольно быстро нашел улицу Столичную, на которой в доме пятнадцать проживал Вячеслав Тормохин, он же – Слава Тормоз.

Дом пятнадцать оказался двухэтажным коттеджем с участком соток на тридцать, а то и больше того, огороженным забором из синего металлопрофиля. Гуров нажал на кнопку звонка у фасонистой калитки и минуты через две услышал по ту сторону забора чьи-то шаркающие шаги. Это его несколько озадачило. Походка любого человека всегда индивидуальна, как отпечатки пальцев, и она, как бы обладатель ни пытался ее изменить, как бы ни притворялся кем-то другим, всегда в самой полной мере отражает его характер. В представлении Льва Тормохин был рослым, крупным типом, с угловатым лицом, с неприязненным взглядом и манерами завсегдатая третьесортной пивнушки, где имеют обыкновение тусоваться босяки и прочие асоциалы (собственно говоря, именно таким он и выглядел на снимке, сброшенном на телефон Гурова информационщинками). У авторитарного асоциала походка могла быть только тяжеловесно-размашистой, с тяжелой постановкой ноги. Этим он как бы заявлял миру: все, что я вижу, все, что вокруг меня, что у меня под ногами – мое, мое и только мое!