Сабина Сильвер - Не люблю розы…

– Ваш кофе, сэр. – протянула она вторую чашку Патрику.

– Благодарю.

Я заглянула в свой стакан.

– Кофе с молоком?

– Да, ты уснула, и я не стал тебя будить, поэтому заказал, как и себе.

Я разочарованно улыбнулась.

– Спасибо, пап, но у меня аллергия на обычное молоко.

Патрик растерянно посмотрел на меня.

– Соф, прости, я совсем забыл об этом. – он потянулся к кнопке, для вызова стюардессы.

– Ничего страшного. Столько лет прошло, ты мог забыть. – улыбнулась я ему и задержала его руку. – Не нужно. Я отлучусь в туалет, заодно узнаю, есть ли у них миндальное молоко, и закажу себе.

Из-за, впереди стоящего кресла, выглянула Мария.

– Так, я слышала у вас тут лишний кофе. – весело протянула она и быстро схватила чашку Патрика. – Спасибо, братик. – и она снова скрылась за спинкой своего сиденья.

– Мари… – начал Патрик.

– Возьми мой. – смеясь, я протянула ему свой кофе. Ох уж эта тетя Мария. Она всегда была очень забавной и умела здорово поднять настроение. Продолжая улыбаться, я встала со своего места и направилась в другой конец самолёта.

Дойдя до уборной, я почувствовала головокружение. Я только успела забежать в кабинку, как меня вывернуло. Кажется, меня снова укачало, что нередко со мной случается. Я забыла принять таблетку от этого. Я с детства страдаю от укачиваний. Полёты на самолете ещё терпимы, но вот поездки на машине или ещё хуже, на автобусе… в общем, путешествовать со мной, то ещё испытание. Выйдя из туалета, я сразу же направилась к стюардессам, попросить стакан воды. Кофе сейчас мне точно не нужен.

Когда я шла обратно на своё место, все с сочувствием смотрели на меня, видимо по моему лицу с зеленоватым оттенком было видно, что мне, мягко говоря, не очень.

Патрисия поймала меня за руку.

– София, тебе не хорошо? – с тенью лёгкой злорадной улыбки поинтересовалась она.

– Просто немного укачало. – заверила я ее и высвободив руку, пошла дальше. Я села в своё удобное кресло и увидела, что отец, откинув голову назад, спит. Я решила последовать его примеру и тоже закрыла глаза. Поспать мне не удалось. От этой тошноты, я не могла найти себе место.

Пилот объявил о начале посадки. Я старалась ровно дышать, чтобы меня снова не стошнило. И вот наш самолет, наконец приземлился. Я выдохнула и повернулась к Патрику.

– Пап, просыпайся. Мы прилетели. – но он никак не реагировал. Я начала его трясти. Но и это не помогло. Внутри у меня начала подниматься волна паники. Я схватила его лицо и ужаснулась. Он не дышал, а кожа была холодной.

В эту секунду по самолёту разнесся душераздирающий крик. Мой крик.

Все звуки соединились в один сплошной звон, а перед глазами был туман от скопившихся слез. Неужели это все правда? Сколько я так просидела без движения на своем месте я не знаю. Час, два, а может и всего минут двадцать? Не успела я обрести отца, как снова потеряла его, и теперь уже навсегда.

Как только все присутствующие на самолете узнали о том, что Патрик мертв, началась паника. Патрисия рыдала, припав к его коленям. Мария тихо всхлипывала спереди. Тетя Бетти нагло обвиняла меня в том, что это я его убила, а дядя Джон пытался усадить ее на свое место и закрыть ей рот. Дядя Грегор названивал кому-то, отменяя встречи, так как нас не выпускали из самолета. Стюард с ослепительной улыбкой сразу же позвонил в полицию и по их приказу заблокировал двери. Нам всем было велено не покидать своих мест до выяснения обстоятельств. Я чувствовала на себе гневные, полные непонимания взгляды. Мне хотелось кричать, что я здесь не при чем! Это не я его убила! Но я просто сидела неподвижно, уставившись в одну точку, прикусив до боли язык, чувствуя металлический привкус крови. Здесь, среди стервятников Хартов некому было меня защитить.

Вокруг сновали криминалисты и полицейские. Одни фотографировали каждый метр в самолете, другие задавали вопросы. Наконец, было объявлено, что смерть наступила вследствие отравления. И скорее всего это произошло во время полета. Ему подсыпали яд, который за считанные минуты остановил его сердце. Все вокруг зашептались. И почти все заговорили о том, что смерть Патрика, каким-то образом, связана со мной. Что я дочь, всю жизнь, ненавидящая своего отца. И именно я была с ним рядом в последние минуты его жизни. Кажется, только Мария не обвиняла меня, а лишь тихонько плакала, вжавшись в свое кресло. Ну и тетя Эвелин… но той просто было лень. Она сидела с непринужденным лицом и скучающе смотрела в иллюминатор.

Из ступора меня вывели чьи-то крепкие руки, схватившие меня за плечи. Я поморгала, прогоняя слезы. И увидела лицо, красивое и одновременно устрашающее своей серьезностью с глубокой морщинкой, проходившей между бровями.

– София, ты как? – карие глаза Дэвида пристально всматривались в мои.

– Дэвид! – дрожащим голосом воскликнула я. Его появление было схоже с глотком свежего воздуха при пожаре.

– Пойдем. – кратко и настойчиво сказал он, помогая мне подняться с места.

Я кивнула и без лишних вопросов позволила ему увести себя. Я решила полностью довериться ему, да и больше было некому.

Он шел впереди меня по проходу, крепко держа мою руку. А я просто следовала за ним. Ноги были ватными, и я с трудом переставляла их. Я смотрела на его широкую спину, боясь отвести глаза в сторону и встретиться с кем-нибудь взглядом. И не, потому что все они считают меня виновной. Просто я знала, что среди них есть настоящий убийца. А какого это… заглянуть в глаза человеку, убившего твоего отца.

***

– Комиссар дал приказ отвезти всех, кто был на борту самолета в поместье Хартов, без права покидать территорию. Я под свою ответственность, что ты не сбежишь, договорился отвезти тебя.

– Спасибо. – кивнула я, утирая слезы. Теперь, когда рядом только Дэвид, они, непрекращая лились по моим щекам. Сидя на переднем сиденье его машины, я позволила себе немного расслабиться. В салоне тихо играла спокойная мелодия, и пахло кофе, вперемешку с дорогим парфюмом.

В Лондоне было пасмурно. Дэвид вырулил свой черный мерседес АМГ ГТ со взлетной полосы, и выехав за территорию аэропорта, заговорил со мной.

– Расскажешь мне, что произошло? – он, не отрывая взгляда от дороги, достал из бардачка салфетки и протянул мне.

– Дэвид, я не убивала его. – снова расплакалась я.

– Я тебе верю. Но теперь нам нужно доказать это. – серьезно проговорил он и взглянул на меня.

Я еще раз всхлипнула, и ровно дыша, постаралась успокоиться.

– Полиция подозревает меня? – у меня предательски задрожали руки.

Дэвид спокойно накрыл мои руки своей ладонью.

– Нет. Они подозревают всех, кто находился в самолете, но пока что ты главная подозреваемая.

– Наверняка это мои родственнички обвинили меня.