Евгения Константинова - Дождь

– Ну ты даешь! Я же тебе вчера все рассказала, про Егорыча в том числе, он дачу соседям строит, вернее стройкой руководит, там и живет. А что, уже познакомились?

– Ну да, можно и так сказать.

– Ладно, буду завтра, тогда и расскажешь. Ты там разобралась с газом и электричеством?

– Нет еще, не до этого. Но ты не переживай, справлюсь.

– Ну, там если Егорыч рядом бродит, тогда его можешь спокойно привлекать, он в курсе. Отдыхай! Пока, подруга!

– Пока!

На крыльце со злополучным букетом в руках переминался с ноги на ногу Егорыч. На вид ему была за пятьдесят, седеющие волосы, начинающаяся лысина на макушке, крепкая поджарая фигура. Джинсы и клетчатая рубашка с закатанными рукавами на загорелых руках завершали облик.

– Я это… того… извиняюсь. Я думал, что это Галина приехала. Доброе утро, кстати.

– Доброе! – ответила Аля и, кивнув на свою машину, спросила. – А разве у Галины такая машина?

– Ну, я это… на машину особо внимания и не обращал. Ну мало, поменяла, или вот подруга подвезла.

– Да ладно, все нормально. Я тоже извиняюсь, что так завизжала, сама от себя не ожидала.

– Вот и хорошо! – повеселел сразу Егорыч. – Примите тогда букетик, в знак примирения, так сказать.

– А разве он для меня предназначался? – лукаво спросила Алька, тем не менее принимая букет.

– Да, я еще нарву, – бесхитростно улыбаясь, ответил тот.

– А пахнет каааак! – она зарылась носом в букет. – Спасибо!

– Да не за что! Ну вы это… если, что надо, дайте знать. Я всегда к вашим услугам. Это… как там… друзья Галины – мои друзья! Вот.

– Хорошо. Буду иметь ввиду. Спасибо!

– Да не за что. Ну, тогда я пошел.

– Хорошо.

Аля позавтракала. Оказалось, что пить по утрам кофе, когда бросаешь курить, то еще испытание, поэтому кофе был заменен на зеленый чай, с которым Аля отправилась с книжкой к гамаку, в котором, удобно расположившись даже стала читать, но буквы хоть и складывались в слова, единым смыслом не охватывались, поэтому книжка отправилась на газон, а она поудобнее устроилась в гамаке и закрыла глаза…

Из состояния полудремы ее вернуло в реальный мир деликатное покашливание. Открыв глаза, она увидела стоящего перед ней Егорыча.

– Я это… того… очень извиняюсь. Можно вас спросить?

– А за что вы извиняетесь? – улыбнулась Алька. Манера Егорыча постоянно извиняться уже начала ее забавлять.

– Ну как же… это… ну, что отвлекаю.

– Нормально все. А что вы спросить хотели?

– Не можете ли вы мне помочь.

– Отчего не могу, если в моих силах, помогу. А в чем помощь заключается?

– Тут такое дело, очень деликатное. Надо на шухере постоять.

– ЧТО???

– Только тихо, пожалуйста, – взмолился Егорыч, – это не то, что вы подумали. Это шутка такая, ну розыгрыш. Мне нужно собственно этот самый розыгрыш осуществить, и нужно, чтобы кто-то подстраховал, ну то есть покараулил.

– А что за розыгрыш? Надеюсь, без криминала?!

– Да что вы! Какой криминал! Я это… того… мне надо жуков колорадских собрать.

– Каких жуков? Вы кого, меня разыгрываете?

– Да нет, что вы! Только не кричите ради бога, а то соседи услышат. У них как раз и надо собрать. – Егорыч подошел ближе к Альке и стал говорить почти шепотом. – Тут вот какое дело: я хотел Палыча, соседа нашего, разыграть. Как-то у нас зашел разговор на тему колорадских жуков, я и сказал, что в одном африканском племени ходят вокруг посадок и стучат такими трещотками, это такой ритуал у них, для отпугивания колорадских жуков. Палыч не поверил, но сказал, что ради чистоты эксперимента он это сделает, и даже соорудил трещотку и обошел свою картошку с ней. Вот для того, чтобы розыгрыш стал розыгрышем надо собрать жуков, а, чтобы обезопаситься от уборки всех жуков на всех дачах, которые потом захотят воспользоваться этим методом, я сообщу, что эти танцы с бубном действительны только в полнолуние. Я думал, что Галочка в выходные приедет («Галочка!» отметила про себя Алька) и хотел попросить ее помощи, а оказалось, что полнолуние сегодня.

– В африканском племени? У них там картошка растет? – еле сдерживая смех, спросила Аля.

– Да ляпнул, не подумав, но никто ничего не заподозрил.

– Я даже не знаю, все как-то странно звучит. А вы точно не меня разыгрываете?

– Нет, – спокойно ответил Егорыч.

– Ну, ладно, я подумаю еще, – спокойный тон Егорыча убедил ее быстрее, чем клятвы и заверения. – А когда планируется?

Темнеть начинает часов в десять, в двенадцать уже все спать укладываются и через пару часиков, соответственно, в два часа ночи. Как вам, удобно?

– Вроде да. А там посмотрим. Повторюсь, что я еще подумаю.

– Ну до встречи!

– До свидания!

После расставания с Егорычем, Аля тем не менее набрала Галку и поведала ей историю про розыгрыш и соседских колорадских жуков.

– Ну, розыгрыши у Егорыча обычное дело. У него считай день зря прожит, если никого не разыграл. И если пойдешь, возьми спрей от комаров в коридоре на полке! Иначе заживо съедят.

И прощаясь, добавила:

– Весело у вас там, однако. Ты в любом случае голову не теряй и веди себя прилично. Ну и отдыхай, конечно!

– Хорошо! Слушай, как у вас там дела? Никаких новостей от Кристины нет?

– Да все нормально! Не переживай! Кристина уже большая девочка.

Вообще-то у Галки тоже растет дочь Марина. Марина с Кристиной родились в один и тот же день в одном и том же роддоме. Галка с Алей так и познакомились: рожая своих дочерей.

Аля с детства была послушной девочкой: слушалась старших, родителей, учителей. Она всегда старалась делать так, как велят более мудрые. В эту категорию входили и врачи. Галка же всегда имела свою точку зрения и, невзирая на чье-либо мнение, основывалась только на своих желаниях, даже несмотря на то, что из-за нехватки опыта и знаний, не всегда была права.

В тот знаменательный день Алька была уже в родблоке, послушно терпела боль, зажевывая ее искусанными губами, старалась правильно дышать и отвечала на вопросы врача, когда в соседней комнате появилась новая пациентка. Верхняя половина стены, разделяющей их родблоки, состояла из окон, поэтому были слышны разговоры соседки:

–…При вашем раскрытии небезопасно так скакать.

– Я не скачу, я шатаюсь.

– Чего?

– Ну, это: «идет бычок, шатается, вздыхает на ходу…»

– «Идет бычок, КАЧАЕТСЯ!»

– Мда? Ну, значит, я качаюсь.

– Шатаетесь вы тут или качаетесь – все равно не положено!

– Фуффф, фуффф, – были слышны ритмичные вдохи-выдохи, – зато боль не так чувствуется.

– На какое-то мгновение в соседнем блоке все стихло, а потом раздался странный звук: протяжное «ммммммм», и последовал следующий диалог:

– Читала, что глубокие грудные звуки помогают снижать боль в схватках, – сказала соседка.