Stasia S. - Утерянная блажь. Книга 10

Павел Урзин

Паша Урзин оказался мне роднёй и очень жестоким человеком. Обо всём, что говорил мне о нём Лёша, предупреждала Ира. Я до последнего не хотела им верить, но правда оказалась куда страшнее.

Что он со мной делал?! Как он меня травил, это было очень страшно, и я никому бы не пожелала такого, даже самому заклятому врагу.

Никто не должен так страдать, как я, никто не заслуживает этого кошмара. Получив от судьбы целых пару шансов освободиться, я почему-то плевала в руку дающего, что со мной сделал этот человек?

Я многое бы отдала, возможно, даже свою истерзанную в клочья душу, чтобы всё переиграть. Чтобы всё начать с начала, но мой мир рухнул четвёртого июля две тысячи четвёртого года навсегда.

Возврата к прошлой жизни больше нет, мне никогда не удастся это забыть, забыть то, что со мной сделал Паша, как предал… Мне не забыть, каково это, когда тебя насилуют… Не смыть с себя эту грязь…

В шестой части истории появился и третий мужчина, третий участник нашей троицы, но кто он? Муж? Друг? Любовник? Кем станет мне этот загадочный персонаж…

Кухня Павла

Не выдержав ожидания, я подбежала к окну и увидела, как Паша общается с ментами. Мне было интересно, вскоре компания пошла в дом, а я заскочила снова в постель, меня трясло.

Наступит ли для меня новый день? Или мне уготовано то раскопанное место за сараем? Я видела, как садовник копал яму, очень смахивающую на могилу… Тогда я решила «забыть» об увиденном, но сейчас у меня зуб на зуб не попадал…

Парни не выглядели добрыми или милыми. Все они как на подбор смотрелись форменными маньяками, загадочно улыбались и переглядывались, косились на меня и вообще смотрелись крайне занятно. Мне было интересно за ними наблюдать, но как только я представляла, что они что-то задумали против меня, меня начинало тошнить.

Когда закуски были готовы, Павел вытащил из холодильника выпивку, а я подумала: «О—у—у, приплыли!…» Они сейчас напьются, потом отыграются на мне, и, как однажды сказал мне Алексей Патроновский: «На утро проснусь чуть взрослее, чем сегодня». Глядя на Стаса, я подумала: «Весьма не чуть…», – этот меня прибьёт нафиг за прошлые грешки.

Стас схватил меня за подбородок и стал расстёгивать ремень на брюках… Я сжала зубы, он разозлился и сжал мне подборок. Расстегнув молнию на брюках, он пытался разжать мне рот, но безрезультатно.

Стас меня ударил, и я полетела на пол. Романов был таким накаченным, он очень быстро расправился с моими шортами, ударив меня ещё раз по лицу… Теперь я понимаю, почему Света с Денисом сошлись на том, что он меня покалечит или даже убьёт…

Станислав Александрович резко развёл мне ноги в стороны, устраиваясь удобнее, даже свело немного. Он больно схватился руками за мой таз, подтянул к краю стола, к себе поближе…

Продолжает повествование о самой большой боли в моей жизни, о самом тяжёлом испытании в моей жизни. В ней описано, как после того, как порвала с Алексеем, я попала в рабство маньяка, как мне жилось с этим невменяемым.

Павел бросил меня на съедение «своим волкам». Он не рассчитывал, что я выживу, об этом цинизме я узнала чуть позднее. В этой части и состоялся первый секс, и возникли первые мысли о том, как мне жить дальше…

Каково это, когда предают близкие тебе люди? Как отомстить, а стоит ли? Может, лучше всё забыть?

Мы поели на кухне и отправились в тихую комнату, там Алексей включил порнушку – вот гад.

Гостиная Алексея

Я села на Алексея сверху и обняла за шею. Было весьма удобно… Я ему полностью доверяла и не видела ничего такого… Ничего похабного, мне казалось, я всё делаю правильно.

Мы целовались и обнимались… Лёха ласкал меня и моё тело, мою душу, если можно так выразиться. Моя душа не страдала рядом с ним, она перестала болеть. Он, медленно собрав пальцами, задрал мой сарафан и гладил мои бёдра и попу… Мне это очень нравилось… Я, каюсь, представляла себе подобное тысячу раз…

Мне больше не было страшно, я больше не боялась боли. Мне впервые было спокойно, я жила.

Алексей, жадно теребя мою попку, впился своими губами в мои, и я растаяла. Как много я ещё о нём не знала и что он мне уготовил… Я не знала, что меня можно было предать дважды и дважды надругаться на моей душой, над останками усопшего детства…

Лёша переместил свои руки по моей пояснице в стороны вверх, медленно перебирая пальцами… Загребая тонкую ткань сарафана в кучу…, он побудил меня поднять руки, и я, смеясь, поддалась.

Мой драгоценный друг, сняв с меня платье, прильнул к моей груди и жадно стал целовать ложбинку, а я хихикала… от его порыва. Он перевернул меня под себя и, устроив поудобнее, подложив подушку мне под голову, стал медленно расстёгивать пуговицы на своей шёлковой рубашке.

Стянув с себя рубашку, Лёша положил мою правую руку себе на грудь, и я наконец-таки потрогала его без зазрения совести. Его тело – я пропала… «Какое тело!» – пронеслось у меня в голове. Господи, пожалуйста, помоги мне не умереть от разрыва сердца».

Лёша целовал меня и целовал, и ласкал…, как же мне было хорошо. Он снял с меня лифчик, уделяя повышенное внимание оголившимся соскам… Его поцелуи сводили меня с ума, а самое главное – отвлекали от того, что должно было вот-вот случиться.

Патроновский, целуя мне пупок и погружая в него свой язык, делал всё медленно, не спеша, и спасибо ему за это…

Лёша, тихонько перебирая пальцами, медленно собирая тонкую хлопковую ткань моих трусиков, стал спускать их с меня. Сняв, он с комфортом устроился между моих ног. Поцеловал меня в губы, скулу и, смакуя ушко, неожиданно прошептал: «Терпи»…

Лёша ещё раз поцеловал меня в губы и, опустившись вниз, резко и глубоко вошёл. О Господи, как больно… Это гораздо хуже, чем раньше… Лёша замер, а я отдышалась…, боль стихла, и он тихонько начал двигаться. Было больно, но вполне терпимо, Алексей двигался медленно и тихонько целовал меня в губы…