Литтмегалина - Морион

– А это не тяжелая часть твоей работы? – спросил Айла, показывая на залитую кровью кухню.

– Что? – не понял Бейи. – Что там не так?

Для начала Айла поднялся наверх забрать таблетки Морион. Спальня выглядела странно безликой, как в отеле. Бледно-желтые крашеные стены, низенькое оконце по ширине стены, затянутое плотными занавесками, платяной шкаф, унылого вида горшечное растение, кровать с прикроватными столиками слева и справа и двумя картинами над ними, изображающими каллу (левая) и лотос (правая). Покатый мансардный потолок опускался у левой стены настолько низко, что сам вид его вызывал у Айлы чувство дискомфорта. Он быстро нашел таблетки в указанном Морион месте, задавшись вопросом, что заставило ее хранить средство контрацепции в носке. Стоило бы расспросить ее об этом, но что-то подсказывало, что честного ответа не добиться. Айла ощутил холодок в животе. Он вспоминал закрытое, напряженное выражение лица Морион и признавался себе, что согласен с Бейи: Морион лгала. Как минимум она многое скрывала.

Тщательно осмотрев весь второй этаж на случай, если он что-то упустил в ночь убийства, Айла спустился на первый. Бейи все еще возился в кухне. Айла не стал отвлекать его, зная, что криминалист известит, если наткнется на что-то стоящее внимания. В гостиной Айла заглянул в распахнутый сейф. Оружие извлекли и увезли на хранение, так что ячейки были пусты. Айла умел пользоваться оружием. Раз в полгода сдавая нормативы, как и все управомоченные, он не сомневался, что способен выстрелить в человека – если возникнет такая необходимость. Однако страсть к стрельбе, свойственная некоторым людям, вызывала у него недоумение. На нижней полке журнального столика он вдруг заприметил далеко задвинутое пластиковое ведерко, опустился на четвереньки и вытянул его к себе. На дне ведерка лежали гильзы.

– Бейи! – крикнул он.

– Чего? – заорали ему в ответ.

– Подойди на минутку!

– Ах это, – подошедший Бейи заглянул в ведерко без какого-либо интереса. – Обычная практика. Многие охотники хранят гильзы для повторного использования и самостоятельно снаряжают патроны. Вот такие, латунные, могут использоваться годами. Эти гильзы не имеют отношения к произошедшему. Скорее уж к тем несчастным утиным тушкам, что лежат в холодильнике.

Осторожно подцепляя гильзы затянутыми в перчатку пальцами, Айла внимательно рассмотрел каждую.

– Не все из них. Бейи, тебе придется задержаться еще на какое-то время.

Бейи тяжело вздохнул.

– Однажды я умру на этой работе.

– Как большинство из нас, – пробормотал Айла.

Он вращал гильзу пальцами. Дневной свет, сочащийся в щель меж занавесок, тускло отражался в латунной поверхности. Смутный холодок в желудке сменился ощущением распирающего комка льда.

Распрощавшись с Бейи, Айла укрепил себя морально и поехал к родителям Хевига, радуясь хотя бы тому, что избавлен от необходимости сообщать дурные новости первым – с утра им уже позвонили из морга.

Встреча прошла предсказуемо тяжело. Разговаривал Айла в основном с матерью. Отец, крупный седеющий мужчина, отмалчивался, явно мечтая оказаться подальше от своего горя, рыдающей жены и Айлы с его расспросами.

– Я сожалею о вашей утрате, – произнес Айла, пытаясь придать голосу теплоту. Сложная задача, учитывая, что даже фраза «я только что пролил на себя кипяток» в его исполнении звучала нейтрально, как типовые объявления в аэропорту. – Расскажите мне о Хевиге. Какой он?

Несмотря на умышленное избегание слова «был», мать Хевига зашлась в бурном приступе рыданий. Айла с тоской перевел взгляд на зеленую занавеску с нарисованными на ней бледно-желтыми хризантемами. «Пожалуйся мне еще, как тяжел твой чемоданчик», – с раздражением вспомнил он Бейируса.

Наконец-то прервавшись, поток слез сразу сменился лавиной дифирамб. Хевиг был лучший сын на свете. Добрый, отзывчивый, руки золотые. Каждый день звонил родителям. В детстве был такой послушный, ел овощи, убирал свои игрушки, любил рисовать для мамы картинки. «Скорее бы это закончилось», – подумал Айла, погасив вздох. Возможно, это были лишь воспоминания идеализирующей сына матери, но Айла вспоминал широконосое симпатичное лицо, даже после смерти производящее располагающее впечатление, и в целом был не склонен сомневаться в услышанном, хотя приятный характер покойного еще более затруднял задачу найти возжелавшего его убить.

Десять минут спустя он все-таки прервал материнские откровения, мягко вклинившись:

– Послушайте… Наша основная версия на данный момент: Хевиг погиб при попытке помешать преступнику выкрасть имеющееся в доме оружие.

Мать Хевига вдруг перестала всхлипывать и послала мужу ледяной, до кишок пронзающий, взгляд.

– Говорила я тебе, не приучай мальчика к стрельбе – не доведет до добра!

– Но возможны и другие мотивы нападения, – быстро добавил Айла и безнадежно осведомился: – У вашего сына были враги? Может, он с кем-то поссорился?

Мать Хевига подняла на него возмущенный мокрый взгляд: вы что?

– Ладно, – сдался Айла. – А как у него складывались отношения с его девушкой?

Едва задав вопрос, он почувствовал, как похолодел воздух. Мать Хевига сжала губы.

– Ну, что вам сказать… конфликтов между ними не было, но…

– Но?

– Признаться, мы с мужем были разочарованы его выбором. До этого сын встречался с другими девушками. Красивыми, веселыми…

Несмотря на убежденность Айлы, что Морион вполне попадает под определение «красивая» (особенно в глазах тех, кого привлекают некоторые взъерошенность и колючесть), он был готов признать, что весельем она не лучилась.

– Как они познакомились?

– На охоте. Ее отец – приятель моего мужа.

– Морион просто сопровождала отца? Или тоже охотилась?

– Второе. Она прекрасно стреляет.

Айла был благодарен своему невыразительному лицу. Карьеру драматического актера с такой бедной мимикой не сделать, но в моменты, когда демонстрация эмоций сыграла бы против него, его физиономия никогда не подводила.

– Что вас насторожило в Морион?

– О, мы прекрасно к ней относились. Просто она не очень подходила нашему сыну. Она уж слишком… интровертирована. Вся в отца.

– Что для мужчины хорошо, для девушки плохо, – подал голос отец Хевига, вероятно, решив, что гендерные стереотипы стоят того, чтобы наконец высказаться.

– Хотя чего уж теперь, скажу как есть, – наморщила лоб мать Хевига. – Нам не удалось наладить с ней отношения. Она могла бы вызывать больше симпатии, приложи она усилия. Но она, по видимости, ждет, когда люди начнут за ней бегать, пытаясь сами установить с ней контакт.

В голосе матери Хевига отчетливо звучал гнев, и Айла догадался, что она далеко не впервые рассуждала о девушке сына в таком ключе.