Андрей Константинов - Дело о «Белой стреле»

Я открыла глаза. Немного повернула голову: занавески закрывали стекла машины.

— Здравствуйте, Анна, — услышала я мужской голос. Но увидеть его смогла, только когда машина остановилась, меня отстегнули от каталки и помогли выбраться на улицу. Немолодой мужчина в светлом костюме поддержал меня за руку. Наверное, это и есть бывший полковник?

— Виктор Палыч?

— Вы чрезвычайно догадливы. Для…

— …домохозяйки? — закончила я за него.

— Для женщины.

Машина — настоящая «скорая» — стояла перед подъездом пятиэтажного длинного дома. Метрах в ста от здания виднелся забор.

— Где я?

— Там, куда так хотели попасть. — Голос Виктора Палыча приобрел некоторую напыщенность. — Добро пожаловать в «Белую стрелу».

— Это вам я должна сказать «спасибо»?

— Зачем? — улыбнулся. Виктор Палыч. — Зачем обижать Сашу Комарова? Он хорошо поработал.

— Значит, его история — ложь?

— Не вся.

— Так он действовал по вашим указаниям?

— Конечно.

— А три дня — это он с вами советовался?

— Это мы вас проверяли.

— Проверили?

— Проверили.

— А зачем это похищение? Я ведь и так к вам ехала. Добровольно. Сама…

— Чтобы продемонстрировать вам, что мы серьезная организация. Решительная — если надо, конечно. Что нам нельзя угрожать. Что правила игры устанавливаем мы.

Мы вошли в двери, рядом с которыми я заметила табличку — ОАО «Стрела».

Почему-то мне не было страшно. Было любопытно.

Лифт остановился на четвертом этаже: на электронном табло над дверью высветилась цифра. От лифта мы повернули направо, зашагали по длинному коридору. Двери были закрыты. Кроме одной. Я заглянула. Простая мебель, компьютер. Ничего необычного.

Наконец мы вошли в просторный зал. Вдоль стен стояли стеллажи с компакт-дисками, в центре штук десять компьютеров…

— И это все? — неожиданно для самой себя спросила я.

— Что «все»? — не понял Виктор Палыч.

— Это и есть «Белая стрела»?

— Здесь хранится информация.

— Зачем? — задала я идиотский вопрос.

— Информация — это власть.

— Это банально.

— Это правда.

— Вы знаете, что рассказывают о «Белой стреле»?

— Пусть рассказывают. На самом деле мы, возможно, единственная реальная разумная сила в нашей стране.

— А кто определил разумность?

— Мы сами. Кто же еще? — Виктор Палыч казался обиженным.

Мы помолчали.

— Что еще вы хотите знать о «Белой стреле»? — спросил Виктор Палыч.

Я задумалась и поняла, что азарт пропал. Я ничего не хочу знать об этой «Стреле». Я хочу домой.

Наконец я решилась спросить:

— Что дальше? Вы меня убьете?

— Зачем? — удивился Виктор Палыч.

— Я слишком много знаю.

— Мы уже поняли, что вы ничего не знаете.

— Я слишком много видела.

— Вы видели офис акционерного общества «Стрела», одной из специализаций которого является обработка и анализ информации.

— Значит, вы меня не боитесь?

— Мы вас будем контролировать. Кроме того, вы же любите своего сына?

Я кивнула.

— Вы же хотите, чтобы он вернулся из Пустошек живым и здоровым?..

Полтора месяца спустя я встречала на Витебском вокзале поезд из Великих Лук: мама и Антошка возвращались из Пустошек.

Я никому не рассказала о том, куда ездила. Впрочем, меня никто и не спрашивал.

Ночь я провела у Повзло.

Это была наша последняя ночь. Я так решила, но сказать ему не смогла.

Коля разбудил меня в шесть. Пока я принимала душ, он приготовил кофе и бутерброды. Полчаса спустя мы уже спустились вниз, к машине.

Перед входом на Витебский вокзал Повзло остановил машину.

— Ты пойдешь со мной? — вдруг, неожиданно

для самой себя, спросила я.

— Нет.

Я вышла из машины.

Витебский вокзал всегда напоминал мне джентльмена-викторианца, который с тоской смотрит на неузнаваемый уже мир. Модный костюм перестал быть модным, манишка посерела, а сюртук протерся на локтях, трость потемнела…

Я поднялась на платформу. До прихода поезда оставалось десять минут. Я опять вспомнила…

…Я возвращалась из Москвы, от Виктора Палыча, на дневном проезде, в сидячем вагоне.

Вопросов в голове было много. Ответов — мало. Зачем Комаров пошел со мной на контакт? Испугался, что кто-то перехватывает его сообщения. Зачем меня вызвали в Москву, когда поняли, что я ничего толком не знаю? Хотели, чтобы я прекратила возню вокруг «Белой стрелы». Почему не убили? Потому что я не опасна.

Но ведь я узнала довольно много. Может быть, мне, как только выйду из поезда на Московском вокзале, пойти в прокуратуру, в ФСБ, в милицию? Нет, не пойду — меня, наверное, выслушают, но ничего делать не будут: собирать информацию в нашей стране не преступление…

И все-таки почему меня отпустили?

— Внимание! К платформе номер четыре, правая сторона, прибывает поезд «Великие Луки — Санкт-Петербург»…

Я вышла на середину платформы, чтобы Антошка меня сразу увидел.

— Мама! — Антошка мчался ко мне по платформе. Я подхватила его на руки. Как он потяжелел и подрос.

— Привет, сынок.

— Знаешь, мы с бабушкой…

О своих летних похождениях — рыбалка, раки, грибы, ягоды, поездка в Псков, поездка в Печоры — Антошка рассказывал всю дорогу до дома. Перескакивал с одного на другое, сбивался, хватал меня за руку.

Мама поехала с нами: она хотела отдохнуть с дороги, прежде чем возвращаться во Всеволожск.

На работу я добралась к полудню. Заглянула в репортерский отдел.

— Что нового?

Витя Шаховской оторвался от компьютера:

— Сегодня утром в собственной квартире убили инженера из ФАПСИ. Комаров его звали.

На меня накатила слабость, я услышала свой голос — далекий и чужой:

— Почему?

— Ограбление. Комаров получил три пули в голову.

За что убили Комарова? Почему отпустили меня?

Я включила компьютер. Пока он запускался, закурила. Руки дрожали. Заглянула в электронную почту.

Первое послание было адресовано лично мне.

«Встреча сегодня, в 20.00. Метро „Спортивная". Справа от входа».

Я знала, что пойду на эту встречу.