Флоренс Сильвестри - Аллегория жизни

Глава первая. Затишье.

Фортунато ощущал себя человеком бескрайне счастливым и безмерно влюблённым. Не всё зло напрасно и его отчаянный шаг, попытка расквитаться с жизнью, обернулась счастливым случаем. Как всегда, инспектор просто пошел на поводу у своего внутреннего демона, который был дружелюбно настроен, и не отличался мятежностью как демон Нади.

Его жена привыкла воевать с собой ежедневно, полагая что не заслуживает ничего из того что имеет. В семье предыдущего мужа её способности и знания так долго ставились под сомнение, что она не смогла выйти из той ситуации невредимой. Надя чувствовала себя самозванкой, ускользнувшей от должного наказания благодаря Фортунато, который её просто пожалел.

Но когда он оказался на грани жизни и смерти, всё поменялось. Пережитый шок вмиг заставил Надю пересмотреть приоритеты и подвергнуть забытью прошлое. Страх потерять Фортунато сделал из неё маниакальную ценительницу каждого дня и она не принебрегала ни одной возможностью продемонстрировать всю признательность мужу, просто за то что он есть в этом мире. Она какое-то время продолжала посещать занятия дзюдо, заниматься тремя детьми, писать в хитроумном журнале, но Фортунато знал, что мысленно Надя находилась с ним, и от этого жизнь становилась проще. Она не отвлекала праздными, однотипными сообщениями и звонками, просто каждое утро нежно обещала: «Сегодня я буду о тебе думать.» И вечером уже с уверенностью оповещала: «Я о тебе сегодня думала.» Чего ещё ему было страшиться с такой вездесущей протекцией.

Фортунато вспомнил тот ужасный эпизод из своей жизни: он выпил отравленное шампанское и оказался на грани смерти по двум причинам, чтобы получить признание и раскрыть дело, и из-за разочарования, когда в его руки попали снимки поцелуя Нади с напарником из секции дзюдо. Вдруг мир потерял ценность и инспектор перестал за него держаться, подчинившись обстоятельствам: поддался игре безумного организатора убийства. Надя тогда пережила потрясение, которое сравнило всё, стёрло излишки и заполнило пустоты. Она остепенилась и заставила себя забыть пережитые невзгоды. Переоценка сотворила с ней чудо, она смягчилась и начала радоваться, иного выхода и не было.

Пока не поменялось настоящее: последние месяцы выдались фантасмагорическими. С наступлением пандемии мир закрылся на карантин, как будто каждый житель совершил преступление и за это должен был поплатиться свободой. Фортунато ожидали бесконечные часы дежурства, поэтому Надя переехала жить из Флоренции в дом на море в Версилии, который находился в часе езды. Море входило в радиус дозволенного передвижения и Надя проводила время, глядя на волны, вдыхая соль. Вода смывает грехи и грязи, священной водой крестят и с древности она используется в банях, хамамах и термах для лечения тела и души. До конца верная противоречию, в момент, когда мир рассыпался на части, Надя нашла умиротворение.

Ей не хватало Фортунато. Раньше сама Надя от него скрывалась, загружая себя делами, чтобы не думать, избегать терзающих вопросов. Теперь эпохальное событие отдаляло от неё мужа, после того как в стране был введён режим черезвычайного проишествия. Каждый день походил на насущный, недостатка в общении не было, её окружали дети и Надя привыкла жить в лимитированном пространстве. В апреле грозы на море страшны, и спокойный шепчущий ветер ночью кажется воющим зверем. Угроза всё же исходила не от бескрайней стихии, а от неуловимой частицы и Надя закрылась в своей башне из слоновой кости. В мирах выдуманных, совершенных, прочитанных: она писала о жизни и об искусстве.

Последнее оказалось непростой задачей: Надя стремилась передавать эмоции, удивление, восторг, вызванные тем или иным произведением. Эта непосредственность терялась при простом описании объекта. Поэтому она решила продолжать вести рубрику, отвечая на письма читателей, отбирая самые любопытные. Фаворитом стал аноним, подписывающийся «отшельником». Заинтриговал он Надю следующим письмом, на первый взгляд кажущимся отрешённым от действительности:

«Я преклоняюсь перед вашим талантом. Признаюсь, я влюблён в ваше имя, надежда – это компас. В «Божественной комедии» Данте заканчивает каждую часть «Ад», «Чистилище» и «Рай» словом звезда, как цель и вознаграждение за пережитые испытания. Надежда… В настоящее беспокойное время это слово употребляется слишком часто, становится избитым, машинальным, пустым. Считаете ли вы что «как вверху, так внизу; как внизу, так вверху» и можно ли вернуться невредимым из ада и вновь увидеть звёзды?»

Надю заинтересовала схожесть постановки вопроса с её собственными размышлениями. Её покоробило употреблённое слово влюблённость, но речь шла о человеке, который проецировал свои фантазии на избранном персонаже. Развитое воображение было и её бичом, но также отрадой, ведь именно оно позволило Наде найти призвание. Ещё ей пришлось по душе упоминание поэта Данте, которого с удовольствием цитировала, особенно в преддверии семисотлетней годовщины со дня смерти прародителя итальянского языка. Не откладывая, она напечатала ответ:

«Светит незнакомая звезда» – эта фраза не характеризирует оптимистический склад ума. Я бы перефразировала эту строку в «А вдруг?» Все мы знакомы с позитивным мышлением, которое передаётся окружающим, плазмирует реальность, но оставшись наедине, каждый хоть изредка сталкивается с тьмой. Где-то в одинокой глубине тлеет уголёк, то настоящее, что не подвержено влиянию извне. И неспроста надежда, как религиозная добродетель, изображается крылатой, в зелёных одеяниях. Стремиться к цели, строить планы – земная деятельность, невероятное нельзя запрограммировать, на него можно надеяться.

Стихия моего знака зодиака – земля, я воспринимаю всё всерьёз, анализирую, пытаюсь объяснить, я – тучная. Необходимо пространство и время, чтобы габаритная и громоздкая звезда казалась изящной, яркой и легко вписывающейся в узоры созвездий. Чтобы преодолеть это пространство нужны дерзость и полёт, как в вымышленном путешествии Данте, в котором он представляет суд Всевышнего. Флорентийский поэт был изгнан из родного города, претерпел невзгоды и лишения, умер на чужбине. Вся книга усеяна реально существовавшими лицами, Данте включил в ад своих врагов и в фантазиях его сопровождала муза Беатрис. На протяжении долгих скитаний книга являлась единственной спутницей поэта, он надеялся доказать соотечественникам, что его отчуждение было ошибкой. Зачем он посвещал время тому, что могло и не реализоваться, ведь при жизни Данте, признанный основатель итальянского языка, не добился признания. В это «а вдруг» поэт вложил душу, поэтому на протяжении столетий поэма продолжает вдохновлять художников, писателей, философов. Ему мы обязаны утопическим представлением об аде.