Эшли Дьюал - Свободные

Ответ взрывается в голове фейерверком. Я одержимо хватаю корсет, сбрасываю с себя полотенце и одеваюсь в это . Как когда-то одевалась она . Натягиваю гольфы, щелкаю застежками, распускаю слегка влажные волосы. Реакции на мой поступок у директрисы может быть две: или она меня исключит, или оставит. У Костика особо вариантов нет: придется принять меня такой, какая я есть. А вот с подростками куда сложнее. Они могут решить, что я сумасшедшая, или смелая, или такая же, как и моя мать. Тут уж кто знает, но мне бы хотелось вызвать удивление. Пусть понимают, что я способна на те вещи, о которых их слабые душонки могут только видеть сны.

Выхожу из раздевалки и гордо вскидываю подбородок. Никогда не думала, что сотни разных взглядов способны выражать одни и те же эмоции. Шок. Удивление.

Я довольно улыбаюсь и как можно увереннее переставляю ноги. Вижу ненормального психа. Он обнимает ту самую – да-да, черт ее дери! – миловидную блондинку за плечи и не двигается. Смотрит на меня во все глаза и наверняка придумывает новый, изощренный план, после которого я уж точно не смогу так лыбиться. Однако на данный момент – мне плевать. Я покидаю школу под прицелом сотни глаз. И мне нравится, что все в шоке. Нравится, что я могу их поразить. В конце концов, они ничего обо мне не знают, а мне есть что сказать.

Саша садится в машину с каким-то пакетом и громко хлопает дверью.

– Просто не верится, – причитает он. – Ты спятила!

– А что мне нужно было делать?

– Зои, да что угодно, но только не дефилировать в кружевном корсете! Это же безумие, у тебя будут огромные проблемы. Черт! – Парень неожиданно начинает смеяться. – Ты – мой идол, мой гуру. Первый день – и такой успех.

– Успех? – Я выхватываю пакет из его рук и вытаскиваю чью-то школьную форму. Хочу спросить, кому именно она принадлежит, но передумываю. Какая разница. В любом случае я сгораю от стыда и хочу как можно скорее прикрыться. – У меня, блин, украли одежду! На меня наорала директриса. Твой друг, – делаю кавычки пальцами в воздухе, намекая, что совсем он не друг, – сказал, у меня будут неприятности, если я его ослушаюсь. И это называется успех?

– Именно!

– Отвернись. Давай.

Саша отворачивается, а я надеваю чью-то блузку. Она пахнет лавандой, и я успокаиваю себя мыслями о том, что ее хозяйка была аккуратной. Снимаю чулки, забрасываю их в сумку и с ужасом сглатываю: не верится, что я решилась на подобное. Как и после всех сумасшедших поступков, на смену небывалой уверенности приходит стыд. Надеваю сарафан и бросаю:

– Все.

– Поехали, – командует Саша, и машина тут же трогается с места. Складываю остальную одежду в сумку и перевожу настороженный взгляд на парня.

– А как твой день?

– Уж получше твоего.

– В этом я и не сомневаюсь. А что этот псих? Приставал?

– Приставать он может только к тебе, а ко мне у него совсем иные претензии.

– Что же ты натворил? Знаю, это не мое дело, но Саш, этот парень ненормальный. У него явно какие-то проблемы с головой.

– Он просто избалованный мальчишка, – улыбается Саша, но я вижу, как он нервничает.

– Надеюсь, ты никого ради него не убил.

– Поверь, для подобного он привлекает других людей.

– Что? – недоуменно вскидываю брови. – Я же пошутила.

– А я – нет. – Саша небрежно потирает веснушчатый нос. – Его отец только официально числится как управляющий какого-то отдела в администрации. На самом деле он держит всех шлюх, наркоторговцев, владельцев баров, подпольные казино… Вот кто настоящий псих. А его сынок – лишь жалкое подобие.

– И почему же он до сих пор на свободе? Ты так спокойно об этом говоришь, будто данная информация – достояние всех и каждого!

– Так и есть.

– Но в чем логика? Все знают, что он – плохой парень, и молчат?

– А кому говорить, когда он контролирует весь город? Что уж тут поделать, есть неприкосновенные люди. У них много денег, у них большие связи. Куда ни ступи – везде земля Болконского, и с этим ничего не сделаешь.

– Идиотизм. От того и его сынок решил, что ему все позволено.

– Яблоко от яблони… как известно.

Неожиданно до меня начинает доходить, с кем я связалась. И мой сгоряча заданный Диме вопрос: «Что ты мне сделаешь?» – сейчас кажется безумно глупым. Теперь ясно – он может абсолютно все. Я отворачиваюсь и отвлекаюсь на красивый вид за окном. Никогда еще не видела ничего подобного. Мне не приходилось выезжать за пределы родного города, и поэтому единственное, что я вызубрила – старую и грязную улицу Ленина.

Санкт-Петербург – красивый город, не яркий, не модный, а какой-то родной. Спокойный и горизонтальный, как водная гладь. Жаль, что я раньше не вырвалась исследовать уголки своей страны, ведь наверняка повсюду много чего удивительного.

– Ты как? – неожиданно спрашивает Саша, и я оборачиваюсь. Жизнь – странная штука. Ты барахтаешься в ней совершенно беспомощный, слепой до тех пор, пока кто-то вдруг не хватает тебя за руку и не вытаскивает на поверхность. – Любишь Кинга?

– Кинга? – Я растерянно выплываю из мыслей. – Да. Вполне.

– Тогда, может, после того как ты приедешь от папы, посмотрим «Сияние»? Я давно хочу посмотреть, но одному как-то страшно. А с тобой чего-то бояться – себя не уважать.

Я смеюсь. Классно, что Саша считает меня смелой. Если бы он только знал, сколько раз за сегодняшний день я едва сдерживала порыв разрыдаться!

– Отлично, – киваю я. – Договорились.

– Круто!

– Приехали, – громко произносит водитель.

Я зажмуриваюсь и мысленно восклицаю: все будет хорошо, все будет в порядке .

– Не волнуйся, – будто прочитав мои мысли, отрезает Саша. – Я не думаю, что директриса уже успела нажаловаться. К тому же на тебе школьная форма. Вряд ли папа что-то заподозрит.

– Ага.

Я забрасываю сумку на плечо и открываю дверь. На улице теплый апрель, солнце так и жарит голову, и я прищуриваюсь, осматривая невысокое здание городского суда. Чего именно мне бояться – разговора о маме или о моем звездном дефиле?

Неожиданно я замечаю пожилую женщину. Она случайно роняет пакет с продуктами, и в тот же миг зеленые, блестящие яблоки заполоняют ровный тротуар хаотичными бусинами.

Я подхожу к ней и присаживаюсь рядом. Помогаю сложить продукты обратно.

– Все в порядке? – Я перевожу взгляд на женщину, а она кладет руку поверх моей ладони и кивает. Молча. Старики – совсем другие люди. Они не говорят много. Они знают: о чувствах не кричат, чувства показывают.

– Зои?

Я оборачиваюсь и вижу его : Константин стоит в тонком, черном плаще и смотрит на меня немного растерянно. Не знаю, что именно его удивило: то, что я умею сопереживать, или то, что я действительно приехала.

– Здравствуйте, – откашливаюсь и неуклюже выпрямляюсь. – Я не вовремя?