Алексей Макеев - Мертвая улика

– Так вот я и говорю, – продолжил Федор Ильич. – Если тот, кто отправил бабулю на тот свет, сделал это в таком месте, с которого ничего не видно ни в какую сторону, то что же это означает? А означает следующее: он заранее присмотрел это местечко. А коль так, то, следовательно, преступник заранее готовился к убийству, планировал его… Но послушай, Лев Иванович! Ведь это же смешно! Полная ерунда! Кто такая эта старушка, что кому-то ее надо убивать, да еще заранее планируя это дело? Обычная бабушка, каких в этом заведении, что напротив, должно быть, десятки. Кому она нужна, чтобы ее убивать? Уж не заигрались ли мы с тобой в сыщиков, а? Заранее спланированное убийство, хм… Ты еще скажи, заказное убийство.

– А почему бы и нет? – спокойно произнес Гуров. – Разве мы что-нибудь знаем об этой бабуле? Ну, кто она, что она, как и почему она оказалась в доме престарелых и так далее?

– Таинственная старушка, – с иронией сказал Федор Ильич, – которая за свою жизнь скопила миллионы и не пожелала ими поделиться. Что ж, мысль понятна. Но разве в жизни так бывает?

– Ах, Федор Ильич! За что только люди не убивают друг друга! Ладно бы за миллионы – так ведь бывает, что за копейки. А то и вовсе за просто так! Всякое бывает.

– Ну, тебе, конечно, лучше знать.

– К прискорбию.

– И что же будем делать дальше?

– Ждать завтрашнего дня. А там будет видно… А пока пойдем отсюда. Ничего интересного мы больше здесь не раскопаем. Ох! – и Гуров взялся за поясницу.

– Ах! – поддержал его Федор Ильич, взявшись за собственную поясницу.

Местный оперуполномоченный появился в санатории на следующий день. Гуров в это самое время, покончив с завтраком, принимал лечебные процедуры – ему массажировали поясницу. Рядом, на соседней кушетке, те же самые процедуры принимал Федор Ильич.

– Лев Иванович Гуров! – раздался откуда-то издалека женский голос. – Ау! Отзовитесь! К вам пришли!

– Ну, я Гуров! – дернулся на кушетке сыщик.

– Лежите спокойно! – велела Гурову процедурная сестра. – Лечение еще не закончено!

– Так ведь зовут! – сказал Лев Иванович. – Мало ли что…

– Подождут! – отрезала сестра.

– Как ты думаешь, Федор Ильич, – покосился Гуров на соседнюю кушетку, – кто это меня разыскивает?

– Должно быть, они! – многозначительно ответил Федор Ильич.

– И я так думаю, – согласился Лев Иванович. – А это означает, что…

– Скорее всего, так и есть, – сказал Федор Ильич и вздохнул. – Ну что за жизнь? Что за люди!

Они намеренно изъяснялись иносказаниями и недоговоренностями и не произносили слово «полиция». Для чего посторонним, хотя бы тем же медсестрам, производившим лечебные процедуры, знать, что Гурова разыскивает полиция? Начнутся домыслы, суды-пересуды, а это может помешать Гурову и Федору Ильичу расследовать убийство старушки. Поэтому лучше было помалкивать и выражаться иносказательно.

Скоро процедуры у Гурова и Федора Ильича закончились, и они, встав с кушеток, направились в вестибюль, где, по их предположениям, должен был томиться в ожидании Льва Ивановича представитель местной полиции. Он действительно был там. Немолодой мужчина, больше похожий на бухгалтера заштатной конторы, чем на полицейского, сидел в кресле и рассеянно смотрел в окно. Видимо, ему сказали подождать, пока Гурова разыщут, вот он и ждал.

То, что оперуполномоченный не был похож на полицейского, приободрило Льва Ивановича. Он интуитивно опасался полицейских, у которых буквально-таки на лбу значилось, что они именно полицейские и никто более. В разное время Гуров натерпелся немало лиха от таких полицейских. Почему-то почти всегда они были примитивными, туго соображающими и прямолинейными служаками, между тем как в сыскном деле требовались совсем другие, прямо противоположные качества. Да и какой из такого полицейского мог быть сыщик, если от него буквально за версту разило, что он именно сыщик и никто более? Кого он может выследить, к кому войти в доверие? Совсем другое дело – сыщик, не похожий на полицейского. К такому коллеге у Гурова было куда как больше доверия.

– Если вы ищете Гурова Льва Ивановича, то это – я, – сказал сыщик, подходя к оперуполномоченному.

Местный опер оторвался от созерцания заоконных пейзажей и, подслеповато мигая глазами, посмотрел на Гурова.

– Очень рад, – сказал он и поднялся с кресла. – А разрешите полюбопытствовать? Вы – тот самый Гуров, который из Москвы… который…

– Да, – сказал Гуров, – тот самый.

– Как же, слышал… доводилось, – сказал похожий на бухгалтера опер, с интересом разглядывая знаменитого полковника. – И вот… довелось познакомиться. И что же вы делаете в наших краях?

– Как видите, лечусь, – сказал Гуров. – От хондроза. Мерзкая болячка, доложу я вам.

– Ну да, ну да, – закивал местный опер. – Понимаю… Ну, а я…

– Стоп! – прервал коллегу Гуров. – Этот вестибюль – не место для деловых разговоров. А потому прошу ко мне в номер. Там и поговорим.

– Да, конечно, – согласился местный опер.

– Э, да ты, оказывается, знаменитость! – улыбаясь, шепнул Гурову Федор Ильич. – Просто-таки столичная штучка!

– А то! – самым торжественным тоном произнес Гуров. – Ну, пошли, что ли.

В номере Лев Иванович прежде всего предъявил местному сыщику свое служебное удостоверение. С ним Гуров не расставался никогда – мало ли что? А вдруг пригодится. И вот, похоже, пригодилось.

– Ну да, ну да, – произнес сыщик, взглянув в удостоверение. – Действительно – Гуров Лев Иванович. Все правильно. Ну, а я – Прокопеня Василий Львович. Такая, значит, у меня фамилия – Прокопеня. Майор. Из отдела по расследованию убийств.

– А это, – указал Гуров, – Федор Ильич. Мой друг и коллега.

– Тоже полицейский из Москвы? – спросил Прокопеня.

– Не из Москвы и не полицейский, – ответил Лев Иванович. – Он детектив-любитель.

– Очень рад, – сказал Прокопеня, с удивлением глядя на Федора Ильича. Наличие при знаменитом сыщике Гурове еще и частного детектива несколько его озадачило. – И что, вы тоже того… лечитесь здесь от хондроза?

– От радикулита, – уточнил Федор Ильич.

– Понятно, – сказал Прокопеня, хотя по тону и удивленному взгляду было заметно, что ему понятно далеко не все.

Но он воздержался от дополнительных расспросов и погасил свое удивление. Гуров это, конечно же, заметил и оценил. Удержаться от вопросов до нужного момента и скрыть удивление – это очень ценные качества настоящего сыщика. И коль этот майор так поступил, то, видимо, он был настоящим профессионалом в сыскном деле. И это замечательно.

– Скажите, – обратился Гуров к Прокопене, – вы кому-нибудь здесь говорили, что вы из полиции?

– Нет-нет! – замахал руками местный опер. – Что вы! Ведь непременно подумали бы, что я пришел насчет старушки, умершей вчера… Представляете, сколько бы набежало зевак! Ходили бы за мной толпами! Ведь такое дело!.. А они – больные, им скучно. Это мы понимаем. Но… – тут майор Прокопеня запнулся, а потом продолжил: – Зачем вы меня об этом спрашиваете и для чего пригласили? Может, вы хотите что-нибудь мне сообщить?