Анна и Сергей Литвиновы - Прогулки по краю пропасти

В свете фар показался следующий плакат:

И стрелка – сто метров вдоль по улице.

– Нам сюда, – безапелляционно сказала Варя.

Бок и спина болели все сильнее, а сегодня ей предстояло еще много дел.

Гостиница оказалась частным домом, только очень большим.

На крыльце их встретила хозяйка – или портье?

Из восьми номеров был свободным один. – Зато самый лучший, – заверила хозяйка. – Кондиционер имеется, а также душ и туалет прямо в номере.

– Кроватей в номере две? – бросила Варя.

– Одна. Но есть диванчик.

– Хорошо.

Хозяйка смотрела на них без особого любопытства. На характер их взаимоотношений ей было явно наплевать. Видно, за сезон она насмотрелась на множество парочек. В том числе на тех, кто после долгой автодороги из России на юг уставал так, что смотреть друг на друга не хотел.

За такую парочку она, очевидно, приняла и Саню с Варей. Не смутила ее и их грязная пропотевшая одежда. И документов хозяйка никаких не потребовала.

Вот только количество поклажи ее удивило: один-единственный Варин кофр с ноутбуком (она его таки взяла с собой и прятала под сиденьем).

Номер оказался уютным и чистым – не чета суджукской государственной гостинице. Кондиционированный воздух, на окнах жалюзи, на стене акварель.

Варя коротко бросила:

– Ложись. Я еще поработаю.

– Собираешься писать «срочно в номер»? – осклабился Саня.

Весь сегодняшний безумный день выбил его из колеи, и теперь, когда они очутились в уюте и безопасности, ему захотелось поссориться с партнером, разрядить на Варе все скопившееся напряжение.

– Не совсем, – кротко, не вдаваясь в детали, ответила она.

– Слушай, так все-таки кто ты? – продолжил наседать Саня. – Журналистка? Или частный детектив? Или – еще кто? А?.. Гюльчатай, открой личико!

– Санечка, ложись спать, – очень мягко проговорила она.

Она впервые назвала его «Санечкой». И впервые говорила с ним ласково.

– Давай, – так же же ласково продолжила она, – я пойду помоюсь, а ты укладывайся пока, ладно?

– Ты, конечно, ляжешь на этой роскошной, большой кровати.

– Как хочешь, – кротко ответила Варя. – Я могу и на диване.

– А давай вместе, а?

– Дурачок, – беззлобно и снисходительно улыбнулась она и исчезла за дверью ванной.

Пока она там плескалась (и дверь закрыла на крючок!), Саня скинул с себя пропотевшую одежду, остался в одних трусиках-плавках. Взял одну из двух подушек с кровати, прилег на диван, укрылся каким-то пледом.

Через минуту перед его глазами поплыли в беспорядке, вперемежку горы, осы (большие, но не страшные), дорога-серпантин, полутемные жаркие внутренности грузовика…

Он дернулся всем телом, а еще через минуту спал.

Когда она вышла из ванной, Саня крепко спал на диване, свернувшись в клубок и уткнувшись носом в спинку.

Варя включила ноутбук в розетку, осторожно, чтобы не потревожить больные ребра, улеглась перед компьютером ничком на кровать.

С ума сойти, здесь даже простыни накрахмаленные.

Спать ей совсем не хотелось. События сегодняшнего дня совершенно опустошили ее. Еще недавно, утром, они, ни о чем не подозревая, выезжали с гостиничной стоянки в Суджуке. Но теперь то утро представлялось ей далеким – как из другой жизни.

Бок и спина болели меньше, чем полчаса назад, – верный признак того, что ей предстоит работать . Она включила ноутбук и, пока грузилась программа, продумала первые фразы отчета.

Не просто так – ох не просто! – фирма Сергея Александровича выиграла пресловутый тендер у правительства. Варя почему-то была уверена: он сумеет донести свой отчет до сведения тех, кому надо.

…Варвара закончила писать, когда часики в углу экрана показывали 03:43. В отчете было все, что хотел сделать достоянием властей полковник Бурдаков. Все это – и еще кое-что.

Варя включила подпрограмму шифрования. Через минуту двенадцатистраничный отчет превратился в страницу непонятных, невиданных символов.

Она заархивировала (сжала) шифровку. Подключила к модемному входу лэп-топа свой сотовый телефончик.

Еще через минуту Варя вышла в сеть, а вскоре отчет ушел по адресу, вызубренному ею назубок. По адресу для экстренной связи. Будем надеяться, что Сергей Александрович получит его уже утром.

Варя отключила телефон. Безжалостно стерла из памяти компьютера все следы своей ночной работы. Теперь следы отчета в памяти лэп-топа сможет восстановить лишь компьютерщик равной с ней квалификации – и то после долгой возни.

Варя выключила лэп-топ, положила его на пол рядом с кроватью. Немедленно дали о себе знать больные ребра, полузабытые за работой. Охая и даже поскуливая, она откинула простыни. Бросила взгляд на Саню. Тот весь раскрылся, лежал навзничь, мерно сопел. Торс его оказался пропорциональным, мускулистым. Под правой ключицей белел шрам. Кажется, входное пулевое отверстие.

«Когда все кончится, – вдруг подумалось ей, – я, наверное, не откажусь, если Саня пригласит меня поболтать где-нибудь в кафе».

Она укрылась простыней, потушила ночник. Кондиционер работал исправно, и в комнате было даже прохладно.

Варя свернулась калачиком, прочитала про себя короткую молитву (последние происшествия сделали ее суеверной) и через пару минут заснула.

– Она вышла на связь. Двадцать минут назад.

– И?..

– То, что мы и предполагали.

– Вот как?!

– Да. И даже еще хуже.

Он проснулся рано.

Он чувствовал себя разбитым, издерганным, невыспавшимся. Развалина, а не человек.

За жалюзи угадывалось раннее прохладное утро.

Саня откинул плед и встал с дивана.

Варя лежала навзничь на широкой кровати. Сон ее был глубок и безмятежен. Дыхание – тихое и ровное. Лицо спокойное и разглаженное. На нем не отражалось ни морщинки сна. Варя вся укрылась простыней. Видны были только голые широкие плечи и большие красивые руки. Но спала она, похоже, нагишом.

Неожиданно Саня ощутил приступ вожделения. Желание было таким сильным и острым, что он задержал вдруг участившееся дыхание и поспешно отвернулся от Вари. Тихо и быстро прошел в ванную комнату.

Он думал, что такого не будет никогда. Или, по крайней мере, случится очень, очень не скоро. Саня и представить не мог, насколько быстро после смерти Динки он захочет другую женщину .

Но у него – странно! – не возникло чувства вины перед Динкой. И его неожиданное вожделение к Варе отнюдь не означало, что он предает Динку. Память Динки.

Неожиданная страсть означала только то, что он – остался жить. А Динка – уже умерла.