Анна и Сергей Литвиновы - Прогулки по краю пропасти

– Оставить-то оставила. Да только ты знаешь, на чем она отсюда уехала?

– Ну?

– Улетела она! На вертолете! Улетела!

– Да?

– Сел сюда, прямо на площадь, вертолет. А из него – мужики! Так и посыпались. С автоматами! Мощные, не хуже твоего Шварценеггера! И – сюда. И – в номер к ней! И взяли этих голубков – твою-то да ейного мущщину под белы рученьки – и бегом их в вертолет. И – тр-р-р! – улетели. Поминай как звали!

– Ладно. Спасибо. Я все понял. Давайте ключ.

Саня пошкандыбал по крутой лестнице в номер. Сейчас вертолет, приземлившийся на площадь перед гостиницей, казался ему вполне логичным продолжением дня. Дня, в котором огромные осы, словно оккупанты, хозяйничали в курортном поселке – а люди скрывались по домам и убежищам.

И еще он думал, что Варвара и вправду оказалась, как он и предполагал, важной птицей.

Птицей, которая летает на вертолете.

А потом он рухнул прямо в штанах на кровать, в его мозгу пронеслись осы… вертолет… разлитое по столу мороженое… брезентовые грузовики… Потом проявилась четкая и здравая мысль: «Надо хорошенько выспаться. Завтра у меня здесь, в Абрикосове, будут важные дела».

А еще через минуту он спал.

Андрей Евгеньевич Смоляков сидел в кабинете местного отдела ФСБ. Левую руку пристегнули ему наручником к батарейной трубе.

Напротив, за столом, под сенью портрета Дзержинского, расположились двое. Оба, как на подбор, – в белых рубашечках с короткими рукавами. Один постарше, другой – помоложе. Оба неместные, во всяком случае, ни одного из них Смоляков знать не знал. И оба непрерывно задавали ему вопросы. И когда смолкал один, тут же вступал второй.

– Гражданин Смоляков! Ваша фирма осуществляет поставки мясопродуктов в Подмосковье?

– Да. Осуществляет.

– Вы поставляли в Москву продукты прошлым летом?

– Да.

– Это происходило постоянно? Или это была разовая поставка?

– Разовая.

– Разовая? Тогда припомните: когда это конкретно было?

– В начале августа прошлого года. Точнее не помню. Впрочем, по этому поводу есть бумаги в милиции, можете уточнить конкретную дату.

– Почему – в милиции? – тут же включился другой.

– Потому что меня тогда ограбили. Точнее, ограбили рефрижератор, на котором перевозилось мясо.

– Когда ограбили? Где?

– Я уже говорил: когда конкретно – я не помню. А где… Здесь, в нашем районе. Неподалеку от Абрикосова. Фуру тормознул гаишник. Не на посту – просто стоял на дороге. Под деревом. Рядом с милицейской машиной. Ну, а дальше… Шоферу дали по башке, экспедитору – тоже. Фуру отогнали в яблоневый сад. Перегрузили товар.

– Милиция нашла грабителей?

– Нет. Но, по-моему, не особо искала.

– А вы лично? По своим каналам?

– У вас же есть здесь свои каналы, – подключился второй.

– Я – тоже нет. Не нашел.

– А у вас имеются подозрения: что это было? Наезд конкурентов? Обычный грабеж?

– Да, – усмехнулся Смоляков. – У меня есть подозрения.

– Ваша фамилия, имя, отчество?

– Сурков Иван Сергеевич.

– Год рождения?

– Тысяча девятьсот тридцать пятый.

– Национальность?

– Русский я.

– Кем работаете?

– Пенсионер.

– Место регистрации?

– Москва.

– А на даче гражданина Смолякова – как вы оказались?

– Сторож я. Дачу ему сторожу. Участок.

– Вы знакомы с гражданином Смоляковым?

– Ну, как же. Знаком, конечно.

– Часто видитесь?

– Да нет. Нечасто.

– Когда последний раз вы видели гражданина Смолякова?

– Да уж месяца три тому. Четвертый пошел.

– Где?

– Ну, на дачу он сюда приезжал, а то где ж еще… Погостить. На дачу к себе…

– Один?

– Так, не совсем один… С женщинами…

– А как он вам платит, этот Смоляков?

– Да ничего себе платит. Немного, конечно. Но ничего – если считать, что живу я здесь. Квартиру-то я дочке отдал. С зятем…

– Я спрашиваю, Сурков: каким образом осуществляются платежи? Раз вы не видитесь со Смоляковым лично?

– А на книжку он мне переводит. Каждый месяц. Аккуратно. Как пенсию.

– Каков ваш круг обязанностей, Сурков? На даче-то? Что вы там делаете?

– Как что? Сторожу.

– Еще?

– Дом топлю. Баню. Для себя. Ну, иной раз трубу пробьет – так я ее, трубу, чиню-то. Или там калитка в прошлом месяце просела. Подымал.

– Посторонние личности на территории участка бывают?

– Нет. Никогда. Никого не было.

– Что конкретно находится на территории участка – вы, Сурков, в курсе?

– Дом. Баня. Хозблок. А что?

– Что было зарыто на территории участка, знаете?

– Нет. Нет! А что?

– Еще раз спрашиваю. По-хорошему. В последний раз – по-хорошему. Понял, Сурков? Кто – бывал – на территории – участка? В течение последнего года?

– Кроме меня со Смоляковым?

– Да.

– Ну, женщины его. Но он если приезжает, то с ними всегда. С женщинами. И они такие… приличные… Не то что с трех вокзалов или там с Ленинградки… Наверное, из казино откуда-нибудь…

– Сурков! Твой участок – грабили?

– Нет! Нет! Залезали – было. Но не грабили. Бог миловал.

– Как это, Сурков?! Залезали – но не грабили?

– А так, гражданин начальник. В прошлом годе дело было. Слышу я ночью: тень на дворе. Шуршит. Ну, я ружжо взял, пошел проверить. К забору подхожу – а меня фуяк сзади по башке. Я маленько и того – вырубился. А когда в себя вошел – ничего. Лежу я в подвале. Пить хочется. Темно. Несвязанный. Ну, я в дом поднялся – а там и нет никого. И не взяли ничего. И телевизор стоит – диагональ метр, и радиола импортная. Ничего не пропало, гражданин начальник. Святой истинный, как говорится…

– Вы в органы милиции о проникновении на участок заявляли?

– Так нет. Не пропало ж ничего.

– А Смолякову сказали?

– Э-эх, и ему нет.

– А когда дело было?

– Какое?

– Ну, когда вас ударили? Ты че, дурак, Сурков?

– Я ж говорю: в прошлом годе.

– Когда конкретно, Сурков?! По хлебальнику захотел?!

– Ну, летом. Началось все в августе. Четвертого. Как раз на Илью-пророка. Я почему и запомнил. А кончилось – шестого.

– Как это?! Началось четвертого, кончилось шестого?

– Ну, ударили меня по башке четвертого. А очнулся я – шестого.

– Ты что, мля, дурак?! Дурку гонишь?!

– Эх, зря я вам сказал, гражданин начальник. Правду говорю: ударили меня вечером четвертого. А очнулся – только утром шестого. Целые сутки в отключке был! Сутки лежал! Сутки! Так меня и не хватился никто!

– Ну, ты очнулся утром шестого – а дальше?

– Дом осмотрел – ниче не пропало! Выхожу на участок, а там: мать моя женщина! Весь его перекопали! Весь!

– Перекопали?

– Ну! Может, я думаю, искали чего? Может, клад? Может, у хозяина моего тут зарыто что?