Анна и Сергей Литвиновы - Прогулки по краю пропасти

– Зачем?! – удивилась Варя. – Зачем ему это надо?!

– Да затем, что мэр наш заботливый знал об одном решении, которое приняло здешнее краевое начальство. Знал – в числе очень немногих. А именно. С нынешнего года, как вы знаете, Госдума разрешила свободно продавать и покупать землю в России. А руководство здешнего края вслед этому решению приняло свое: оно позволило покупать землю вдоль береговой линии.

– Как это?

– Раньше – еще полгода назад – вы могли купить здесь, на юге, кусок земли, если только он находился дальше от линии прибоя, чем на четыре километра. На четыре, понимаете! То есть ни здесь, – Сергей Александрович обвел рукой кафе, – ни рядом с вашей гостиницей в Суджуке, ни рядом с вашей гостиницей в Абрикосове вы, москвичка, раньше не могли приобрести ни сотки! Ни единого квадратного метра! Ни сантиметрика!

– А кому это все сейчас принадлежит? – удивилась Варя, обведя рукой абсолютно пустое кафе.

– По закону – могло принадлежать только местным жителям. Тем, кто живет здесь десять, двадцать, тридцать лет. С доперестроечных времен. Могу поспорить: сие заведение принадлежит тому, кто живет в этом домике.

Сергей Александрович кивнул на трехэтажный замок за кирпичным забором, к которому вплотную примыкала ограда кафе.

– Во всяком случае, именно этому человеку заведение принадлежит формально. И никто иной, кроме него, не мог – до нынешнего лета – эту землю приобретать. Как никто не мог купить себе, например, пляж. Или кусок утеса в глухом месте на берегу… А теперь, с нынешнего лета, все это – продается. И – покупается.

– Вот оно что! – присвистнула Варя.

– И знаете, сколько здесь стала стоить одна сотка вдоль берега, у самой водоохранной зоны?

– Думаю, дорого.

– Да вы не представляете себе, Варя, насколько дорого! Дороже, чем в Барвихе и на Николиной Горе, вместе взятых! Двадцать, тридцать, сорок тысяч долларов! И это – одна сотка. И притом – о решении продавать здесь землю нигде официально не сообщалось. О том, что купля-продажа стала возможной, знали только свои. Местные, приморские тузы. Краевые бонзы. И те шишки в Москве, у кого есть тесные связи со здешними воротилами. А представьте, сколько будет стоить эта земля, когда все узнают, что ее можно продавать-покупать… Здесь, в Суджуке, песочек-то поистине золотой!

– И мэр решил уронить цены… – задумчиво проговорила Варя.

– Совершенно верно! Нехитрая комбинация. Один из излюбленных приемов биржевых спекулянтов. Смотрите, что получается. Вчера на побережье вылетели осы-убийцы. Сегодня – средства массовой информации трубят об этом по всему миру. Показывают смачные, кровавые кадры. В итоге паника среди отдыхающих. Народ рвется домой. А главное, никто не едет сюда отдыхать. Ни в этом году. Ни на будущий год. Публика не едет, потому что боится. Громадные ядовитые летающие твари – это вам не наводнение или смерч. Это – запоминается надолго. И отвращает людей от Суджука и окрестностей – тоже надолго…

– И поэтому, – продолжила Варя мысль начальника, – цены на здешнюю землю падают…

– И не просто – падают. Падают – как самолет в штопор. Падают – в разы. Вчера участок земли стоил пятьсот тысяч долларов – завтра его будут продавать за сто.

– А в это время, – эпически продолжила Варя, – мэр и приближенные собирались скупать подешевевшую землю…

– Совершенно верно. Скупили бы столько южной золотой земли, на сколько б денег хватило. Штаны последние закладывали, а скупали бы…

– А потом, рано или поздно, страсти с осами забылись бы… – задумчиво проговорила Варя. – И земля начала бы дорожать…

– Именно. Она стала бы дорожать. Никуда бы она не делась. И участок, купленный сегодня, сразу после катастрофы, за сто тысяч долларов, через пять лет мэр мог бы продать за миллион. Вот так-то!.. Как там говорил дедушка Карл Маркс? « Нет такого преступления, на которое капитал не пошел бы ради прибыли в тысячу процентов». А вы говорите – осы…

Варя задумалась. Побарабанила пальцами по столу. Потом заявила:

– Очень сложная комбинация. Причем – с неочевидными результатами.

– Комбинация сложная, согласен. Но и мэр наш, Иван Аверьяныч Савченко, совсем не прост. И учтите: желание мэра – выпустить ос, чтобы уронить цены на землю, – совпало с интересом Бурдакова – выпустить ос, чтобы в суматохе спокойно уйти за границу. Очень вовремя совпали эти два интереса . В нужное время – и в нужном месте.

– А куда Бурдаков планировал уехать? И вывезти свою лабораторию?

– Предположительно в Ирак. Впрочем, он уверяет, что сам не в курсе, куда конкретно. Просто ему лично посулили миллион долларов за один только переезд. Плюс за работу – ежегодно по миллиону.

– В Ираке своих Бурдаковых хватает, – задумчиво проговорила Варя. – Зачем Ираку еще один Бурдаков-то!

– Под Бурдаковыми вы имеете в виду обобщенный образ вояк-командиров?

– Да, именно их я, Сергей Александрович, и имею в виду.

– Я думаю, Бурдаков понимал это. Понимал, что его новым хозяевам нужны ученые с «биостанции», их наработки и лабораторное оборудование. И не очень-то нужен он сам. Именно поэтому он затеял перевозку личинок в Москву. И организовал будущий шантаж – на десять миллионов долларов. Чтобы надежно обеспечить себя.

Варя откинулась на спинку стула.

Блистательный, теплый южный вечер вдруг помрачнел в ее глазах. И сразу – как случалось в последнее время в минуту уныния или разочарования – разболелась ушибленная в аварии спина. «Что же это за люди! – подумала она, имея в виду и Бурдакова, и суджукского мэра Савченко. – Как можно ради денег (всего-то – ради денег!) устраивать такой кошмар, как вчера на побережье? Убивать людей?! Посторонних, ни в чем не повинных?!»

Она вдруг почувствовала свою полную беспомощность. Она обычно так чувствовала себя, когда узнавала о переворотах, революциях, террористических актах. Варя ощутила себя заложницей, пешкой в чужой, большой игре. В игре – которую ведут незнакомые ей большие люди . А пешкой – всегда в случае необходимости любой из больших игроков может пожертвовать.

– Пойдемте, Варя, – мягко сказал Сергей Александрович. – Спать хочу смертельно. Скоро будет двое суток, как я на ногах.

– Минуточку. Только один вопрос.

– Слушаю вас.

– А вы – вы знали, что здесь творится? Хотя бы приблизительно? Когда меня сюда посылали?

– Нет. Разумеется, нет. Я уже говорил: если бы мы знали – или хотя бы догадывались – сюда вместо вас поехал бы другой человек. Точнее, другие люди. Гораздо более опытные, чем вы. Более подготовленные. И с большими полномочиями.

– А что вы знали? Или – о чем вы догадывались?

– Только о том, что лаборатория, подобная бурдаковской, возможно, есть где-то в подчинении Минобороны. Где – неизвестно. А может, ее и нет вовсе… Зову официанта.