Нора Никольская - Провинциальный театр абсурда

Звонок Регины Моисеевны Бриккер, чиновницы из Министерства культуры, был для Антона Вербова не слишком приятен, как и ее недавняя просьба, от исполнения которой он не мог отказаться.

Пятидесятилетняя дама воспылала любовью к двадцатипятилетнему актеру, а тот, спасаясь от ее притязаний, сбежал в провинциальный сибирский театр.

Тогда Антону помогла начинающая журналистка Серафима. С ее помощью он сделал так, что Бриккер сама оставила актера в покое, и он смог продолжить работать в московском театре.

И вот сейчас она вновь вспомнила о Вербове.

– Слушаю Вас, Регина Моисеевна, – намеренно сухо поприветствовал Вебов чиновницу.

– Антон Дмитриевич, мне нужно с Вами срочно увидеться. Жду Вас в известном Вам ресторане, где я обычно обедаю, – заявила Бриккер.

– Постараюсь подъехать, но боюсь опоздать, я в другом районе, – пояснил Вербов и предложил начать обедать без него.

Через час с лишним Антон Вербов внимательно слушал Регину Моисеевну.

– Антон Дмитриевич, голубчик, только Вы можете мне помочь, – воскликнула Бриккер.

И рассказала Антону, что в курируемом ею областном театре вот уже полгода у актеров пропадают личные вещи. Но самое неприятное в этой истории, что под подозрение попала ее родственница Глафира, работающая в театре гримером.

– Но Глафира клянется, что ей и в голову бы не пришло красть у актрис косметику, использованную ими, а зажигалки актеров ей и вовсе без надобности: она не курит, – объяснила Регина Моисеевна.

– А почему Ваша родственница решила, что подозревают именно ее? – спросил Вербов.

– У Глафиры косметика дорогая, привезенная мною из Парижа, и она не носит ее на работу. Вещи пропадают только у актрис и актеров, а она их гримирует, – пояснила Регина Моисеевна.

Антон Вербов, едва скрывая скуку, глянул на чиновницу.

– Что Вы от меня хотите, Регина Моисеевна? Я ведь не сыщик, не следователь. Пусть директор театра обратится в полицию, – посоветовал Вербов.

Ему очень не хотелось уезжать из Москвы, да еще по такому поводу.

– Да что Вы говорите, Антон Дмитриевич! – воскликнула Регина Моисеевна. – Местная полиция и искать никого не будет, а сразу обвинит Глафиру. Вы под видом журналиста могли бы поехать туда. Скоро ведущей актрисе исполняется семьдесят лет, будет чествование, капустник готовит весь коллектив.

– Не знаю, что сказать, вряд ли я смогу заменить полицию, и какова все же цель поездки?

– Найти воришку, уговорить Глафиру переехать в Москву, как я ей неоднократно предлагала, – вновь воскликнула Регина Моисеевна. – Вы поедете с заданием от Министерства культуры: написать статью о юбилярше в виде воспоминаний коллег.

– «Устами коллег гласит истина», – усмехнулся Вербов. – Вы думаете, что их сплетни друг о друге помогут выявить вора? – засомневался Антон Вербов.

– А Вы больше слушайте и наблюдайте, поговорите с актерами и с техперсоналом. Уборщицы многое замечают, зато на них никто не обращает внимания, – произнесла Бриккер.

– Вы правы, технички – самые любопытные, знают обо всем и обо всех, – согласился Вербов, понимая, что не сможет отказать в просьбе этой экзальтированной даме. Он вспомнил о безработной Серафиме Иванковой.

– Соглашайтесь, Антон Дмитриевич. Я хорошо заплачу Вам, – попросила Бриккер.

– Регина Моисеевна, у меня есть помощница, она могла бы под видом уборщицы поработать в театре и взять на себя беседы с техперсоналом. Ваша родственница сможет уговорить директора театра устроить мою помощницу временно уборщицей? – спросил Антон Вербов.

– А что, идея отличная, сейчас же позвоню Глафире, – обрадовалась Бриккер, поняв, что Вербов в принципе согласился исполнить ее просьбу.

Пока она говорила с родственницей, Антон Вербов вышел из зала и позвонил Серафиме.

Серафима обрадовалась возможности подзаработать.

– А я могу под псевдонимом написать статью? – уточнила она.

Регина Моисеевна успела переговорить с родственницей.

– Ваша помощница будет жить у Глафиры и уже сегодня сможет ночным поездом выехать из Москвы, чтобы Ваше появление в театре не совпало с ее трудоустройством, – сообщила Бриккер. – И я сегодня же позвоню директору театра.

Обсудив детали, Антон и Регина Моисеевна договорились о встрече непосредственно в Министерстве культуры.

– Заберете командировочное удостоверение, деньги на проживание, питание и на проезд. Билет будет забронирован. Вы только все документы сохраните, – предупредила Бриккер.

– Вот ушлая бабенка, проблемы родственницы решает за счет своего ведомства, – без злобы сказал себе Вербов.

Покинув ресторан, он позвонил Серафиме и договорился о встрече.

Забрав девушку у станции метро, он подвез ее до вокзала, чтобы выкупить билет.

Серафима посоветовала, как Антону сыграть роль журналиста, тот в свою очередь рассказал ей о задании Бриккер.

– Оставьте дома аксессуары богатого человека, оденьтесь попроще, – напомнила Серафима.

Ни Антон Вербов, ни Серафима Иванкова не подозревали, что их ждет в провинциальном театре.

Серафима Иванкова выехала ночным поездом, а утром на вокзале ее встретила Глафира.

– Как много вещей! – ахнула гример.

– Моя только спортивная сумка, а все остальное передала для Вас Регина Моисеевна, – пояснила Серафима.

– Узнаю тетю, она не упустит любую возможность, – усмехнулась Глафира. – Да еще наверняка своего водителя задействовала.

– Будем носильщика искать или донесем сами? – спросила Серафима.

– Тут недалеко…

На старенькой иномарке они доехали до дома, в котором жила Глафира. Явно старая шестиэтажка поразила Фиму образцовой чистотой, наличием домофона и цветами в горшках на подоконниках.

– Все моими стараниями, – похвалилась Глафира. – Прими душ, позавтракаем, и я загримирую тебя под уборщицу, – сказала Глафира. – А потом поедем в театр.

Когда Фима зашла в уютную кухню, завтрак стоял на столе, а в стороне на подоконнике лежали приготовленные для грима предметы.

Тридцатипятилетняя Глафира рассказала Серафиме, что после развода живет одна. Детей нет. Ее московская тетка мечтает выдать ее замуж за состоятельного москвича и уговаривает переехать в Москву.

Памятуя о задании Серафима мгновенно среагировала.

– Регина Моисеевна права. Даже если нам с Вербовым удастся найти воришку, тень сомнения останется, и Вам самой не захочется работать в театре, – произнесла Серафима.

Глафира согласно закивала головой.

– Так обидно, столько лет проработала в театре и никогда не думала, что могут меня в чем-то неблаговидном заподозрить, – воскликнула Глафира. – Но я так привыкла к своему городу.