Георгий и Ольга Арси - Проклятие старого помещика. Исторический детектив

Театральное действие начиналось в большом зале для танцев. В этот день в усадьбе репетировали постановку «Вий» по повести Гоголя. Двух студентов Киевской духовной академии, роли второстепенного плана, играли два мужика из села, Потап и Фёдор. Студента Хому, главного героя, представлял Васька, худой и тщедушный мужичок с жиденькой бородой. Он являлся всем известным корчмушником, торговцем самодельной водкой, поэтому был как всегда слегка навеселе. Хозяйку дома, где остановились студенты, играли две бабы. Одна – старая кухарка Матрёна с большим носом картошкой и толстой, объёмной фигурой. Её роль начиналась вначале и заканчивалась до того, как хозяйка превращалась в красивую панночку. Второй актрисой была молодая гувернантка Мили, очаровательная француженка. Трудилась она в усадьбе недавно, заменив прошлую воспитательницу детей. До неё гувернанткой была немка, особа весьма занудная и неприятная, возрастом около сорока лет, но она рассчиталась, перейдя на службу в другую семью, предварительно подав в суд за оскорблённое достоинство. Виной всему была шутка подпоручика. Поведение немки, гувернантки, отличалось вечной озлобленностью и претензиями к окружающим, включая детей, племянников и племянниц подпоручика. Подобное отношение Ржевский простить не мог, так как младших детей любил и баловал, вставал на их защиту постоянно. Вскорости поведение гувернантки перешло все грани дозволенного, и Сергей Семёнович решил с этим покончить. У него имелся недалёкий по уму приятель, докучавший постоянными просьбами о долговых займах. Подпоручик уже и забыл, где он с ним и в каком месте познакомился. Однако тот Ржевского в покое не оставлял, как правило, прибывал, когда заблагорассудится, и не уходил, пока не выпросит несколько денежных купюр и не пообедает. Частенько оставался и на ужин, вопреки желанию хозяев и правилам гостеприимства. Деньги возвращал редко, в основном только, для того чтобы занять вновь на следующий день. Скорее всего, был подвержен карточной игре, а уж алкоголизм был меньшим из его недостатков. Так вот, подпоручик решил проучить обоих. Он рассказал бывшему приятелю, а ныне надоедливому повесе, мещанину Александру Асмайлову о том, что гувернантка готова дать взаймы достаточно неплохую сумму, но при одном условии: если только тот обязательно женится на ней, предварительно шуточно отхлестав её плёткой, так как у них на родине это является правилом для будущего мужа и обязательным условием демонстрации любви. Вечно находящийся в долгах Асмайлов вначале сопротивлялся, но затем, махнув рукой на возраст дамы и прельщаясь деньгами, согласился. Ржевский немке несколько раз сообщал, что мещанин желает жениться на ней, так как она ему несказанно нравится за красоту и необычность происхождения. Он, дескать, испытывает любовь ко всему немецкому, педантичному и желает подобную хозяйку в дом. К замужеству гувернантка была давно готова, можно сказать, даже мечтала, поскольку считалась уже старой девой по русским и немецким общественным законам морали. Сравнительно молодой Александр ей нравился, несмотря на то что был личностью премерзкой, по мнению подпоручика, так как находился постоянно в долгах, просительном положении, злоупотреблял картами и водкой. Был у него и ещё один странный недостаток. Трезвый, он картавил, только лёгкое состояние подпития позволяло ему скрывать свой дефект речи.

Немка желала поселиться в России с мужем, надеясь на его перевоспитание, но Ржевский поставил ей обязательное условие, что для сватовства необходимо показать будущему жениху, сколько у неё имеется наличных денег. В один из дней состоялась встреча. Ранее жених с невестой были поверхностно знакомы, немного общались, однако в этот день встреча и разговор должны были быть другими, посвящёнными женитьбе. Александр Асмайлов прибыл в лучшем наряде, хоть и не первой свежести, и был практически трезв.

Асмайлов прибыл в усадьбу и, уединившись с гувернанткой в одной из комнат, предоставленных Ржевским, видимо, начал разговор о деньгах. Однако друг друга они понимали плохо. Разговор проходил на смеси ломаного немецкого языка с русским. «Невеста», по уговору, показала ему кошелёк с ассигнациями. «Жених», в свою очередь, поняв, что деньги необходимо заслужить, начал оказывать ей знаки внимания, как его и научил подпоручик. Достал плётку и несколько раз ударил по мягкому месту. Дело закончилось скандалом и судом, в ходе которого с Асмайлова была взыскана большая сумма, окончательно вогнавшая его в долги. Этим и закончилось неудачное сватовство немки-гувернантки. Ржевский достиг своей цели, отвадил Асмайлова от дома, а домашние освободились от занудной немки.

Театральное действие в усадьбе набирало обороты. Вия играл кучер Макар, специально для этого обряженный в три тулупа, один больше другого, и с бородой до пола, сделанной из мешковины. Последний тулуп был вывернут мехом наружу. Остальную «нечисть» изображали все, от мала до велика, общим числом человек десять, одетые кто во что горазд. В рваной одежде, в том числе шиворот-навыворот, с размалёванными лицами, они метались по всей усадьбе, тренируя слова и свои театральные действия. Всем было весело от барских придумок и затей.

– Барин, а барин, а вы в театре сами бывали когда-нибудь? – спросил один из мужиков у подпоручика Ржевского.

– Конечно, и не раз бывал! Пока к вам не переехал, вурдалакам! – смеясь, ответил подпоручик.

– А правда, что эти актёрки и актёры на цыпочках там, в театре, ходят?

– Правда. Только не в театре, а в балете. И не актёры, а танцоры. Тебе всё одно не понять, – ответил Сергей Семёнович.

– Хотел спросить у вас, барин, а почему они на цыпочках ходить изволят? – не унимался мужик.

– Почему, почему? А ты вот почему на курином дворе, где куры живут и гадят, на цыпочках ходишь?

– Знамо, почему – потому что загадят все места, и ходить негде становится, – ответил мужичонка.

– Вот и они по той же причине так ходят. Всё, хватит болтать. Искусство не ждёт, в воскресенье даём постановку. Давай, Матрёна, прыгай на студента Хому и погоняй его, играй ведьму. Хотя тебе и играть её не надо, ты и есть ведьма! Прыгай, кому говорю, иначе выпорю, – весело кричал Сергей Ржевский на втором действии собственной пьесы.

– Батюшка ты наш, барин! Как же я на Ваську прыгну, слабенький он, махонький. Вообще одни кости, сломаю его, ненароком, бедолагу. Да и прыгать лет уж десять не умею. Не смогу я! – визжала кухарка, весело смеясь.

– Прыгай, Матрёна, полетим с тобой вместе, как ведьмаки! – кричал полупьяный Васька, успевший накатить стакан спиртного где-то в углу залы, пользуясь общей суматохой.

– Чёрт с тобой, Матрёна. Вернее, Вий с тобой! Так и не достигнешь успехов в театральном искусстве, умрёшь необученной венёвской бабой. Ну, тогда вы, Мили, прыгайте, у вас получится, – приказал Ржевский.