Алёна Бессонова - Позабудь вчера… Два детектива под одной обложкой

– Я только за кончик приподнял и увидел неровно оборванные нитки, как будто его с места пришива одним рывком содрали. Как по-другому я мог это понять? Хотя, виноват. Надо было эксперта дождаться…

– Ладно, мы Галине Николаевне ничего не скажем, веди следующего фигуранта. Давай Эльзу, хочу на неё посмотреть.

Мамкин в нерешительности потоптался на месте:

– А если она спит? Ночь же… Ругаться будет. Мне сказали, она баба бешеная, брыкается как лошадь необъезженная. Их ведь даже накормить не успели. Новый повар, которого полковник Корячок из воинской части прислал, заморачиваться не стал, просто сварил макароны – никто есть не стал.

– Макароны с кетчупом? – сглотнув слюну, спросил Исайчев.

– С кетчупом… его там сколько угодно…

– Избалованные, однако, фигуранты. Ладно, иди, веди её. Если спит, буди. Попробуем её в узду запрячь.

– После Эльзы кого приглашать? – вытянулся в струнку практикант.

– После Эльзы – макароны с кетчупом! Я тоже живой человек…

Как только за Мамкиным закрылась дверь, Исайчев поменял в диктофоне кассету и пристроил его на удобное место.

– Сбежал всё-таки Ромка, не захотел быть разводящим, лисья морда… – пробурчал Исайчев и вздрогнул, обернувшись на грохот отворяемой двери.

Эльза распахнула дверь рывком, толкнув её ступнёй, и, не спрашивая разрешения, вошла. Плюхнулась широким задом на стул у бюро. Поёрзала и, не говоря ни слова, отставила его в сторону, выхватила взглядом кресло в дальнем углу кабинета, туда и направилась, унося с собой терпкий запах с нотками перца и корицы. Михаил молча наблюдал картину передвижения Эльзы и, как только женщина уселась и вопрошающе уставилась на Исайчева, спросил:

– Вам там удобно, Эльза Фридриховна?

– Я гражданка двух стран, поэтому по-русски вы можете обращаться ко мне сударыня Леманн, но лучше на немецкий лад – фрау Леманн. Я не любила своего отца, поэтому любое напоминание о нем мне неприятно, это понятно?

Михаил взял одной рукой оставленный Эльзой стул, в другую руку – диктофон и все это поставил рядом с креслом Эльзы, приладив диктофон на тумбочку у кресла.

– Это ещё зачем? – Эльза брезгливо показала пальцем на записывающее устройство.

Михаил, гася нарастающее в нём раздражение, учтиво и чётко выделяя каждое слово, проговорил:

– Я, фрау Леманн, провожу допрос свидетелей преступления. Пока свидетелей. Посему все наши разговоры будут записаны, после чего перенесены на допросные бланки, которые вы внимательно прочтёте и на каждой страничке распишитесь, это понятно?

Эльза кивнула и, надев на лицо ироническую гримасу, спросила:

– Вести допрос свидетелей в двенадцать часов ночи вам позволяет закон? Это смахивает на druck 8 8 Druck (немецкий) – давление. .

– Welche Sprache werden wir sprechen? 9 9 Welche Sprache werden wir sprechen? (нем.) – На каком языке будем говорить? – усмехнувшись, уточнил Исайчев.

– Чево-о? – брезгливо сморщилась Эльза.

– Вы гражданка Германии? На каком языке предпочитаете говорить? – Выдавливая из себя оставшуюся учтивость, спросил Михаил.

– А давайте по-русски! Вам на ём более понятно? – ухмыльнулась Эльза.

– Тогда так. Мой рабочий день закончился в 18:00. Будем придерживаться Трудового кодекса? Дней на пять-шесть придётся вас задержать. Вас это устраивает? Вы хотите покинуть кабинет?

– Ну, что вы! – подстраиваясь под тон следователя, проворковала Эльза. – Как же быть с 48 часами? У меня на пять-шесть дней свежей одежды не хватит. Не ходить же мне в прокисшем белье?

Исайчев изобразил на лице растерянность и, для усиления эффекта поёрзал на стуле:

– О, фрау Леманн, вы хорошо осведомлены о сроках задержания. Но закон разрешает мне продлить их, если будет необходимость. В вопросе чистоты белья я могу оказать содействие. Вода в кранах вроде есть всегда, а по поводу тазиков я распоряжусь…

– Да, – ядовито ухмыльнулась Эльза, – я имею представление о законах. Хотя бы потому, что являюсь грамотным пользователем интернета. Живя в цивилизованной стране, навыки стирки в тазиках давно утратила. Посему не занимайтесь самодурством. Буду жаловаться!

Михаил удобнее уселся в кресле и, перекинув ногу на ногу, уверенно парировал:

– Считайте, что я самодур? Я самодур! Но вы уйдёте отсюда только после того, как я узнаю, кто из вас отравил господина Бурлакова. Мне думается, что вы в выяснении обстоятельств смерти вашего брата одно из самых заинтересованных лиц. Или я ошибаюсь?

– Нет, что вы! – поспешила оправдаться Эльза, – валяйте, спрашивайте… но учтите, если будите перегибать палку, я раззвоню на весь свет.

Михаил понял: Эльза отступила на шаг назад – и решил последовать её примеру, миролюбиво заметил:

– Где же вы видели у меня палку, фрау Леманн?

– Бросьте словоблудие. Приступим к делу! – вновь взъершилась Эльза.

– Представьтесь, пожалуйста. Назовите свои паспортные данные, – как можно мягче попросил Михаил, однако запах корицы его раздражал.

– Эльза Фридриховна Леманн, из немцев Поволжья. Родилась в городе Покровске Саратовской области. Мать – приблизительно русская, отец – немец. Имею двойное гражданство: российское и Федеративной Республики Германии. Проживаю постоянно в Германии, в Грюнвальде. Являюсь двоюродной сестрой Олега Олеговича Бурлакова. Что ещё? Год рождения не скажу, сами в паспорте посмотрите… Меня удивляет, что я попала в разряд подозреваемых. Я его сестра. Я его сделала!

– Уточняю ещё раз – пока в разряд свидетелей. Вы его сделали, в каком смысле? – кашлянул в кулак Исайчев.

– Ну не в смысле слепила из пластилина. Я сделала из него того, кем он сейчас является.

– Являлся, – осторожно поправил Эльзу Михаил.

То, что произошло после замечания, Михаил предположить не мог: Эльза ногой мощно толкнула стул, на котором он сидел. Исайчев едва удержался. Вскочив, она прыжками побежала к двери, торкнулась, поняла, что дверь закрыта, побежала по комнате, размахивая руками и разбрызгивая в плевках слюну:

– Тьфу, тьфу, тьфу, чтобы твой гадкий рот залило цементом. Являлся! Ох, ты, являлся… – она оскалилась и выплюнула, – он не только мясо, позвоночник и хрен, он дело, которое я помогала ему делать… Ходят тут, высматривают, учат меня жить! Пытают посреди ночи. Кодекс у него трудовой! Ты на рожу свою сытую ментовскую посмотри, работничек! – и, срываясь на визг, заорала прямо в ухо, подскочив к Михаилу.

– Пошёл отсюда, засранец, пошёл. Пошёл…

Михаил с размаху влепил Эльзе пощёчину и в наступившей тишине негромко сказал:

– Если ты, фрау Эльза, ещё раз закатишь истерику, устроишь цирк, я решу, что ты убила Бурлакова. Повешу на тебя всех собак и посажу лет на пятнадцать в русскую тюрьму. Сейчас начало осени, но там всё равно жарко, а кондиционеров нет. И соседки твои по нарам научат тебя, как разговаривать со следователями. Так что сядь вот на этот стульчик и отвечай на мои вопросы. И не дай бог тебе повысить голос хотя бы на тон, это понятно?