Алёна Бессонова - Позабудь вчера… Два детектива под одной обложкой

– Вот как? А подробнее…

Пока Василиса рассказывала, Михаил более пристально рассматривал собеседницу. Перед ним сидела небольшого роста, едва ли больше метра шестидесяти, миниатюрная женщина средних лет, может быть тридцати семи – сорока, а там бог их разберёт, этих женщин, может и больше… Русые, коротко постриженные волнистые волосы придавали ей крохотку мальчишеского задора. В её лице была изюминка, даже можно сказать урючинка, и этой изюминкой-урючинкой были глаза ! Михаил в жизни видел много разных глаз. Некоторые приводили его в восторг, но у Василисы глаза были особенные – их нарисовала природа-художник: на славянском лице миндалевидные, с вытянутыми к вискам уголками, окаймлённые длинными, как на частой расчёске, ресницами, и с синими, не голубыми, а именно синими радужными оболочками вокруг зрачков. Сама радужная оболочка была настолько широкой и чистой, что Исайчев видел в ней отражение своего лица, и оно ему нравилось. Именно из-за глаз Исайчев не мог определить возраст женщины. Кожа лица свежая, без макияжа, ни морщинки, ни рытвинки, а глаза зрелые, искушённые.

«Не женщина – сон… Смотрел бы и смотрел… Интересно, как бы сейчас меня подковырнула Копилка, глядя, как я тут перья распустил? – усмехнулся своим мыслям Исайчев и тут же успокоил себя, – не стала бы она меня ковырять, сама бы любовалось…»

Ближе к вечернему чаю Михаил не выдержал и все же попросил попутчицу:

– Бэмби, извините, я опять-таки не оригинален, но по закону сцены, если появилось ружьё, оно должно выстрелить, я позволю себе слегка перефразировать – если появилась гитара, значит…

– Спою тихонько, – Василиса осторожно вынула инструмент из кофра, бережно обтёрла его мягкой тряпочкой из того же кофра. Отвернувшись к заплаканному окну, не перебирая струн, сразу взяла аккорд, запела глуховатым с трещинкой голосом:

Привет,

Ну, как ты? Всё дела? Опять дожди-и-и

Косыми лентами опутали аллеи.

Не прикрывай открытых окон, по-го-ди,

Смотри, как вечер тает, без вина хмелея…

Дверь в купе тихонько открылась, и в образовавшейся щели показалась мужская голова, а секунду спустя ниже её – женская. Михаил приложил указательный палец к губам и глазами указал нежданным гостям на место рядом с собой. Василиса не заметила вновь прибывших:

Пока…

Иди, уже… тебя, наверно, ждут…

Забавно тает тень от лампы… Зябко… Скучно…

Бормочет тихо мне бессонница: «Я тут,

Сегодня будем мы с тобою не-раз-луч-ны…» 2 2 Стихи Ольги O’NEIL.

Василиса замолчала, обернулась на открытую дверь купе, в которой во всю её ширь стояла подбоченившись проводница и ещё несколько пассажиров, головы которых торчали из-под мышек и над плечами мощной сотрудницы Российских железных дорог. Проводница, не миндальничая, вошла, села рядом с Василисой:

– Ух, хорошо поёшь! Спой ещё, а я потом всех чаем напою. У меня хороший чай с мятой. Мяту сама выращиваю…

– Всем с мятой или только поющим? – поинтересовался белобрысый мужичок с весьма подвижным лицом. – Тот, что я пил час назад, был без мяты…

– Всех напою с мятой, – подмигнув, благосклонно промолвила проводница.

Весь вечер пассажиры беззастенчиво эксплуатировали Василису. Она пела одна и хором с пассажирами, прерываясь на чаепития, во время которых соседи приносили в купе домашнюю выпечку и сладости. Угощали её и Михаила. Все, кто не вмещался в купе, пристраивались в соседнем, слушали, не закрывая дверей. К удивлению, Михаила не раздражало многолюдье, а вовсе наоборот – он с охотой подпевал попутчице. Разошёлся народ только ближе к двум часам ночи. Утром, почти подъезжая к Сартову, Михаил поймал себя на мысли, что отдохнул и ничуть не жалеет, что не удалось в тишине подумать о результатах командировки. Благостную мысль прервал звонок встрепенувшегося сотового телефона Михаила, на дисплее показалась фото сурового мужчины в форме полковника юстиции:

– Приветствую вас, Владимир Львович… Да, еду в поезде… буду через три часа… Быстрее не получится… И домой не заезжать? А помыться? Так вы только шею намылите, а я хотел бы весь… Хорошо! Мне сразу в резиденцию или сначала к вам? Есть! Кто со мной? Капитан Роман Васенко? Хорошо! Эксперт? Галка Долженко? Отлично! Прошу прощения, подполковник Галина Николаевна Долженко… Понял вас… До встречи…

* * *

Поезд медленно подходил к перрону, в тамбуре и рядом с купе проводников столпились пассажиры. Они нетерпеливо топтались на месте, вытягивали шеи в надежде увидеть в окнах встречающих. Исайчев и Василиса стояли рядом с дверью своего купе. Михаил держал в одной руке собственный чемоданчик и рюкзак Василисы. Свободной рукой он легонько коснулся локтя Василисы:

– Спасибо, Бэмби, за компанию. Было приятно… Я бы на месте вашего мужа не отпускал вас одну, да ещё с гитарой…

– У меня нет мужа, – обронила Василиса.

– Ну, на месте вашего друга… не поверю, что у вас нет друга…

Василиса осторожно высвободила руку и взялась за лямки своего рюкзака:

– Давайте я сама, он не тяжёлый. В нем вещей немного. Я приехала сюда всего на три дня. По поводу моего друга… он отпустил меня много лет тому назад… – она неожиданно дерзко вскинула брови, – он меня отпустил, а я его нет!

Поезд остановился, вздрогнул и затих, проводница загремела дверью вагона, и пассажиры энергично пошли на выход:

– Удачи вам, Мцыри! Даст бог, свидимся… – Василиса спрыгнула с подножки вагона, помахала рукой Исайчеву и, вскинув рюкзак на плечо, быстро пошла по перрону. Михаилу нужно было в другую сторону.

«Прощайте, Бэмби, – подумал Исайчев, глядя вслед удаляющейся попутчице, – балбес твой друг…»

.

За шесть часов до приезда Исайчева наместо преступления.

Причина, по которой руководитель городского следственного отдела регионального СУ СКР полковник юстиции Владимир Львович Корячок, или как его попросту называли сотрудники Шеф, решил побеспокоить своего лучшего следака майора Исайчева в дороге, была более чем серьёзной. Можно сказать – архисерьёзной. В городе, в летней резиденции губернатора области, был убит высокопоставленный гость, Олег Олегович Бурлаков. Человек, чьё имя по версии журнала «Финанс» уже много лет не выходило из золотой обоймы богатейших людей Европы. Олег Олегович был земляком губернатора и, помимо российского гражданства, имел ещё гражданство Германии и Канады. Последние двадцать лет он каждый год приезжал в родной город Сартов по личным делам. Останавливался толстосум в резиденции губернатора, причём на это время гостеприимный хозяин по просьбе гостя отпускал из резиденции всю обслугу вплоть до охраны. Отпускал, потому что Олег Олегович привозил всё и всех с собой. Время пребывания гостя было кратковременным – не более трёх-пяти дней. Что в это время происходило в резиденции, не знал никто, конечно исключая приближённых лиц, коих было немного. И вот тебе сюрприз, точнее сказать – беда. Бурлаков после двенадцати часов пребывания в резиденции вначале тринадцатого часа неожиданно резко вскочил из-за обеденного стола и тут же рухнул на пол с выражением крайнего изумления на лице. Жизнь покинула тело Бурлакова безвозвратно. Его двоюродная сестра Эльза, которая в тот момент входила в круг ограниченных лиц и сидела с ним за одним столом, утверждает, что Олега Олеговича убил инсульт.